"Перкин Варбек" - 6

[MirrinMinttu]

У Генриха VII найдётся мало поклонников. Не смотря на то, что о нём есть восхитительная, глубокая и информативная книга Томаса Пенна Winter King: Henry VII and the Dawn of Tudor England, написанная очень хорошим языком. Генри Тюдор, Скряга, не был, скорее всего, приятной личностью. Но, положа руку на сердце, невозможно не признать некоторые факты, которые должны были завоевать ему сердца хотя бы некоторых поклонников.



Сирота, скитающийся в качестве заложника с раннего детства. Ребёнок, судьбой которого взрослые распоряжались в своих интересах. Идея о короне не принадлежала ему, её взлелеяла его матушка. Не столько даже ради сына, которого она, собственно, не знала, или знала только по переписке. Ради себя, ради своих амбиций, ради того, что она считала своим правом, ради реванша.

Вполне возможно, что у самого Генри Тюдора были совершенно другие планы на свою жизнь, но кого они интересовали? Вряд ли в планы самого молодого человека в принципе входила Англия, которую он не знал. Собственно, Генри Тюдора выдвинула на его роль первого принца дома Ланкастеров чужая воля. Ему ничего не оставалось, как сыграть свою роль. Как и остальным принцам, будь то Дублинский король или Ричард Английский.

Генри Тюдора не растили быть королём. Работе короля он научился сам, и никто не может отрицать, что именно он перестроил Англию, сделав её «ранней современной». Но умение пришло не сразу. Или он не сразу получил возможность действовать так, как считал правильным. Кому принадлежала провальная идея с уничтожением всех экземпляров Titulus Regius? Возможно, не ему, но впечатление эта акция произвела прямо противоположное задуманному. Не нужно было быть гением чтобы сделать прямолинейный вывод: если новый король отменяет бастардизацию своих потенциальных соперников, они не представляют для него угрозы, и он об этом знает.

Но он не знал, на самом-то деле. Он просто знал, что где-то в опасной для новой династии близости их нет, они исчезли, испарились. И ему просто-напросто была нужна законная жена-принцесса дома Йорков.

Всё поведение Генриха VII во время кризисов с Дублинским Королём и с Ричардом Английским, все его быстрые и неудачные ходы говорят о том, что он вполне допускал, что где-то промыкавшиеся до относительно взрослого возраста, йоркистские принцы явятся призвать его к ответу.

Неважно, что Тюдор занял трон по праву победителя, как когда-то Болингброк. Всегда нашлись бы силы, недовольные им, и переметнувшиеся к йоркистским принцам. Как оно, собственно, и получилось. Даже в его ближнем круге. Неважно, что какими бы правами ни обладали претенденты на трон, все их права давно перешли к сыновьям Генри Тюдора через старшую принцессу в семье, через Элизабет. Важно то, что любые действия и противодействия между правящим королём и претендентами на его престол снова привели бы к раздраю в стране, аналогичному временам Войн Роз. Именно этого боялся Генри Тюдор, а не каких-то внезапно появившихся принцев.

И страх этот не был беспричинным страхом. В 1489 году началось восстание в Йоркшире, для подавления которого Тюдору понадобились мобилизовать практически все силы, на которые он мог рассчитывать. Формально, восстание было вызвано недовольством налоговой политикой короля. На самом же деле, в этом восстании слишком просматривалось влияние приверженцев Йорков. Именно тогда начали распространяться истории о Генри Тюдоре, которые были не более правдивыми, чем истории о Ричарде III, и с которыми было совершенно невозможно бороться по причине их абсурдности и неопределённости.

В 1491 году сэр Роберт Чемберлейн и джентльмен Ричард Вайт из Норфолка зашли так далеко, что обратились к королю Франции, что бы тот помог им в объявлении широкомасштабной войны против узурпатора Генри Тюдора. Так, во всяком случае, говорит акт, обвиняющий их в государственной измене. Чемберлейн был старым товарищем по оружию короля Эдварда IV, и был сильно замешан ещё в истории с Дублинским королём. Он просто считал, что Тюдорам на троне делать нечего, пока на горизонте есть йоркистские принцы, ничего личного. Это понимал и сам Тюдор, ограничившийся в 1488 году домашним арестом и бондом на лояльность в отношении Чемберлейна.

Были ли письма королю французов на самом деле, пусть останется на совести Скряги, но на самом деле всполошился он потому, что Чемберлейн попытался сбежать из-под домашнего ареста. Во Фландрию. Послать сто конников для того, чтобы вытащить немолодого рыцаря с несколькими спутниками из убежища св. Кутберта в Дареме, было гипер-реакцией, это несомненно. А гипер-реакции говорят о страхе. В данном случае, страх Тюдора был вызван не столько побегом Чемберлейна, сколько тем, что тот укрылся под крылом епископа Дарема, йоркиста и хорошего приятеля вездесущего доктора Арджентайна – единственного в мире человека, который действительно должен был знать о судьбе «принцев-из-Башни».

Лично мне в этой ситиуации не понятно вот что: в 1491 году д-р Арджентайн, «некромансер» леди Маргарет Бьюфорт (и, по совместительству, шпион), был ещё вполне жив, здоров, и в пределах досягаемости Тюдора. Собственно, он был приставлен врачом к принцу Артуру. По идее, всё, что знал Арджентайн, знали и его покровители. Откуда тогда такая паническая реакция Тюдора при известии, что какой-то вполне среднего звена рыцарь решил прокатиться во Фландрию? Тогда получается, что о судьбе принца Ричарда доктор не знал ничего.

В любом случае, Чемберлейн, два его сына и 18 сообщников были тайно привезены в Лондон и осуждены за государственную измену без суда. Чемберлейну отрубили голову, остальных помиловали. Так что для истории осталось неясным, какую интригу планировал этот рыцарь. Остались только слухи, что сам Чемберлейн кому-то тайно говорил, что он собирался к сыну короля Эдварда, Ричарду, находящемуся при дворе леди Маргарет, вдовствующей герцогини Бургундской.