Странная кротость графа Риверса

[MirrinMinttu]

Относительно более чем верноподданнического и безупречно церемониального въезда принца Эдварда в сопровождении герцога Глостера в Лондон, есть одна любопытная деталь. Манчини, пересказывая впечатления лондонцев, утверждает, что герцог сгрузил на четыре телеги груды оружия и обозначил их геральдическими знаками братьев и сыновей королевы. По словам герцога, это оружие было собрано по захоронкам вокруг Лондона. И что существовал заговор, согласно которому это оружие должно было быть использовано для нападения на него людей братьев и сыновей королевы, как только он приблизится к столице.



Не знаю, почему на картинке снег в самом конце апреля. На первом плане - арестованный меланхоличный Риверс.


Манчини утверждает, что Глостер лгал. «Все знали», что оружие было припрятано ещё при жизни Эдварда IV на случай удачного нападения на столицу шотландцев. Для начала, были ли эти телеги в процессии? Кроулендские хроники заканчивают описание этого периода времени эпизодом в Нортхемптоне и Стони Стратфорде. Манчини не мог знать о стратегических тайных складах Эдварда IV. Тем более о них не знали «все», если они и существовали. Из реально существующих документов тех дней, ситуация косвенно упоминается только в записках так называемого «Лондонского гражданина», но и он пишет только, что разногласия в Нортхемптоне привели к перенесению даты коронации Эдварда V.

Предположим, что Глостер говорил правду, и нападение на него действительно готовилось. Но здесь красота ситуации заключается в том, что если бы на него напали люди Вудвиллов под знамёнами короля, он не мог бы сопротивляться. Не говоря о том, что у него был только статусный эскорт, сопротивляться он не имел бы права, и первая же попытка защититься попала бы прямиком под статью государственной измены. Возможно, именно в этом и заключался план партии Вудвиллов после того, как им пришлось уступить Гастингсу и ограничить эскорт принца Эдварда двумя, а не десятью тысячами.

Хочу признаться, этот момент в рассуждениях Карсон не вполне меня устраивает. Дело в том, что в Стони Стратфорде Ричард мановением руки распустил точно так же не подчиняющихся Лорду Коннетаблю солдат, которые были собраны, очевидно, под штандартом короля. Возможно, разница в том, кто начинает действовать. Эскорт только собирался покинуть Стони Стратфорд, он был статичен, когда Ричард активно разрулил ситуацию. Если бы на Ричарда напали у Лондона, преимущество было бы у нападавших.

То есть, здесь поневоле выплывают два важных момента: был ли Риверсу передан, как он просил, мандат, дающий ему право собирать войска самостийно, и под чьим штандартом шёл эскорт принца Эдварда? Мы не знаем. Можно обратиться к «логика подсказывает», и «судя по тому, что», но это будут чистейшей воды спекуляции, не подтверждаемые ни крупицей фактических данных.

Лично меня также всегда искренне удивляло то, что Риверс, Грей и Воган сдались без возражений. Особенно – Риверс. Дело в том, что когда мы говорим, что «Риверс приехал в Нортхемптон», это вовсе не значит, что он вскочил на коня и приехал. Ко временам ранних Тюдоров приличным церемониальным эскортом графа считались 200 воинов в момент опасности. Допустим, Риверс решил, что ситуация не опасна, и ограничился совсем уж минимальным военным сопровождением, сотней человек, из которых не менее четверти составляли рыцари в броне.

Причём, Риверс был действительно важной персоной – брат королевы, хранитель и гувернёр принца-наследника, который теперь был уже объявленным королём. Без эскорта ему отправляться на рандеву с герцогом Глостером было просто не к лицу. И у него БЫЛО должным образом зафиксированное право перемещать наследника престола по своему усмотрению, данное ему Эдвардом IV.

Получается, что Риверса, собственно, арестовывать-то было не за что. Всё, что касалось перемещения принца Эдварда в Лондон, он делал согласно инструкциям королевского совета и в своём праве (при условии, что у него действительно были нужные патенты, разумеется). И когда Глостер отдал приказ арестовать Риверса, где бы это ни произошло), тот, закалённый боец, стопроцентно мог успешно отбиться, взять при помощи своего сопровождения фору, ускакать в Стони Стратфорд, и поднять там железной стеной две тысячи воинов из Уэльса, которые были в эскорте. Но он ничего подобного не сделал. Так же безропотно сдались Грей и Воган.
Что же там произошло, что же мы упускаем?!

Но вернёмся к Карсон. Дальше она вспоминает, что в своё время Кларенс и Варвик немедленно казнили в 1469 году графа Пемброка и его сына, а также Ричарда Вудвилла (отца королевы) и его сына Джона. Глостер не сделал ничего подобного, хотя вполне мог, в праве Лорда Коннетабля, осудить и обезглавить арестованных на месте.

Абсолютно не согласна. Не мог. На тот момент было не за что. Но соглашусь, что при имевшем место развитии событий, в дальнейшем их ожидало помилование и участие в деятельности королевского совета, если бы не неугомонность королевы Лиз. Именно действия королевы и её второго сына, Дорсета, в Лондоне придали оттенок государственной измены действиям Риверса, Грея и Вогана. Узнав о том, что произошло в Стони Стратфорд, она попытались собрать и вооружить людей с целью… отбить принца Эдварда у его дяди с отцовской стороны. И не нашла со своими планами ни понимания, ни поддержки ни у кого. И вот тогда они с Дорсетом бежали.

Но даже тогда ещё не было поздно. Карсон представляет документ, из которого совершенно понятно, что королева могла вернуться на своё законное место, если бы только захотела:

«Common council held the 23rd day of May in the first year of the reign of King Edward V

… On this day was read the oath of Richard Duke of Gloucester, Protector of England, Thomas Archbishop of Canterbury, Thomas Archbishop of York, Henry Duke of Buckingham and other lords late made to our Lord the present King, etc. Item, the oath that the said lords would be willing to make to the Lady Elizabeth, Queen of England, now being in the sanctuary of St Peter of Westminster, if the same lady would be willing to relinquish the privilege of that place, etc».

Но Элизабет, как мы знаем, не захотела. Она вернулась ко двору только почти через год, в марте 1484 года. Она не могла бояться за свою жизнь или за свою свободу, на самом-то деле. Больше похоже на то, что она удобно укрылась в Вестминстере только для того, чтобы иметь свободу действий. И подписала этим смертный приговор Риверсу и Грею. Очевидно. Потому что из описанного выше совершенно отчётливо становится понятным только одно: даже в тех эпизодах, которые, как может показаться, изучены чуть ли не по часам, зияют внушительные прорехи отсутствующей информации.

Одно объяснение странной от начала и до конца реакции королевы у меня есть. Она совершенно не знала Ричарда. Они практически не сталкивались, вращаясь каждый в своём мире. Но она знала, что Ричард знает о двоеженстве брата, то есть о том, что она, Элизабет Вудвилл, носит корону королевы не вполне по праву. Очевидно, она была вполне уверена, что Ричард - единственный человек, знающий правду и о её истинном статусе, и о статусе её детей. Нет человека - нет проблемы. О том, что со своим свидетельством в королевский совет ввалится епископ Стиллингтон, после столько десятилетий молчания, наверняка не приходило в голову ни королеве, ни самому герцогу Глостеру.