Как уже упоминалось раньше, история св. Дунстана тесно связана с аббатством в Гластонбери, а история аббатства – с нашими старыми знакомыми. В частности, с отцом Кэдваллы, Кенвалом Уэссекским, который завоевал Гластонбери, возможно, именно для того, чтобы завладеть аббатством (там, кажется, до сих пор ничего больше и нет, кроме аббатства, в этом Гластонбери, да и то уже в виде руин). Кенвал считался христианином, хотя Беда Достопочтенный и отмечал, что Кенвал напрочь отвергал таинства веры, а уж понятия того царствия небесного, о котором говорили священники, и вовсе оказались для него невнятной абстракцией. Зато мифология христианства, возможно, Кенвала увлекла.
читать дальшеВедь аббатство в Гластонбери, говорят, было основано самим Иосифом Аримафейским в первом веке. А там, где Иосиф Аримафейский – там и Грааль, и Копьё Лонгина. Говорят, что знаменитый боярышник/терновник аббатства – это посох Иосифа, который дал корни в новой почве за одну ночь. Этот терновник, кстати, цветёт на Пасху и на Рождество, из-за чего его пытались извести при втором Кромвеле - безуспешно. Собственно, есть ещё более смелая легенда – что сам Иисус сопровождал Иосифа, и помогал в строительстве церкви. А после смерти Иисуса и его вознесения, Иосиф отправил Грааль и Копьё в Гластонбери, потому что там они были бы на своём месте. Есть и не легенда, о том, что тамплиеры перевезли в Гластонбери наиболее значительные реликвии перед тем, как орден был уничтожен, то это уже другие времена и другие истории. Как и истории о короле Артуре, которые тоже крутятся вокруг темы Грааля и Гластонбери.
Так или иначе, аббатство процветало, пока в девятом веке на Англию не обрушились викинги. Собственно, первый рейд, имеющий целью именно разграбление церквей, случился в 793-м году. Потом, лет сорок, о викингах практически и не слышали, но в 835-м году набеги стали регулярными, а в 860-м началась полная инвазия. Когда именно аббатство в Гластонбери было разорено и разрушено викингпми – непонятно, точная дата не называется. Но Альфред Великий, которому удалось, в конце концов, покончить с проблемой, не сделал ни одной дарственной аббатству, которое с времён Кенвала имело «близкие отношения» с королями Уэссекса. Скорее всего, аббатства уже практически не было.
В истории о Дунстане и говорится, что в начале десятого века, аббатство было в руинах, и там жила только небольшая коммуна кельтских христиан. И, как полагается в историх о великих людях, Дунстан поклялся, что восстановит аббатство в прежнем блеске. Почему бы и нет, все шансы у Дунстана были. Его дядюшка, Ательм, был первым епископом Уэльским, и впоследствии стал архиепископом Кентербери. Ательм короновал Этельстана, который стал первым королём объединённой Англии. Так что, когда Ательм вызвал своего племянника в Кентербери, он смог поместить его в наилучшее для обучения место, ко двору короля.
Впрочем, поначалу карьера не задалась. Дунстан довольно быстро стал любимчиком короля Этельстана, что совершенно не понравилось остальным придворным. Его обвинили в колдовстве – англосаксы верили в колдовство. Учитывая кельтско-христианское прошлое Дунстана, «колдовством» могли быть его демонстрации кельтских обрядов. Он ещё и на арфе играл! И, как мы знаем, после перенесённой в детстве болезни, у Дунстана иногда бывали видения.
Этельстан то ли поверил в наветы, то ли счёл, что жертвовать своими отношениями с придворными ради одного странного парня не стоит, и Дунстан был отправлен прочь. Говорят, что по дороге на него напали его враги, избили, связали, и попытались утопить в выгребной яме, откуда Дунстан, всё-таки, выбрался. И отправился прямиком в Винчестер, где другой его дядюшка, Альфаж, был епископом. Альфаж Винчестерский (или, как его называли менее торжественно, Альфаж Лысый) посоветовал племяннику вступить в монашеский орден. Но Дунстан был ещё молод, отлично развит физически, да ещё под впечатлением придворной жизни. Долгие годы пожизненного целибата его как-то не прельщали.
Как обычно, на верный путь Дунстана подтолкнуло стечение обстоятельств, или Судьба – кому как нравится. Похоже, что пребывание среди нечистот после основательных побоев, привело к тому, что Дунстан получил серьёзную инфекцию, и некоторое время провёл покрытым таким количеством фурункулов, что это буквально напоминало проказу. Умереть парень не умер, но мысли о земных радостях болезнь у него вышибла. Дунстан принял постриг, и удалился в Гластонбери, где пристроил к церкви св. Марии небольшой домик, в котором стал… отшельничать, что ли, но отшельничать на свой лад.
Во-первых, он был мастером по серебру, и занимался этой работой всерьёз. Во-вторых, он был отличным иллюстратором манускриптов. В-третьих, он практически ежедневно играл на арфе – видимо, его способ медитации. Все эти занятия требовали общения с окружающим миром, конечно. И покровителя. Покровителем Дунстана была племянница отвернувшего его короля – леди Этельфлид. Трудно сказать, кто именно из братьев и сестёр короля был отцом леди – их родитель, Эдвард Старший, был женат трижды, и только законных потомков имел тринадцать штук. Важно то, что леди Этельфлид имела состояние, и была свободна им распоряжаться. Очевидно, семьи у неё не было. В результате, когда она умерла где-то близко к 940-му году, всё своё состояние (значительное, судя по всему) она оставила Дунстану. В тот же период умерли и родители Дунстана, и их состояние он унаследовал тоже. В результате, после смерти Этельстана, его преемник, Эдмунд I, вызвал Дунстана ко двору.
Что ж, Дунстан всё ещё был молод (около 30 лет ему было), ещё более своеобразен, и, опять же, эта арфа… В общем, история начала себя повторять. Снова зависть придворных, снова наветы, снова дилемма перед королём – рассориться со всеми, или расстаться с Дунстаном. Дунстан был готов, на этот раз, просто уехать в Восточную Англию, послы откуда как раз находились при дворе короля. Но этот король Эдмунд имел весьма и весьма устойчивую психику, несмотря на молодой возраст. Собственно, ему было чуть больше двадцати, когда он выдал окружающим историю о том, что во время охоты на оленя, его лошадь понесла, и он не смог её остановить, пока не поклялся быть справедливым к Дунстану. И тогда лошадь остановилась. Прямо на краю глубокого обрыва, разумеется.
В результате, король сделал Дунстана аббатом Гластонбери раньше, чем кто-либо из его окружения успел среагировать. Буквально сразу после охоты.
Возможно, именно в том, чем занялся Дунстан после того, как получил власть, кроется ответ на вопрос: почему придворные двух королей так страстно желали избавиться от него радикальными методами? Дело в том, что Дунстан, очевидно, не скрывал, что планирует полную реформу английских монастырей. А практически в каждом благородном семействе был кто-то, занимающий значительное место в церковной иерархии. Во-вторых, английская католическая церковь функционировала довольно в духе кельтской церкви: конкретная работа, конкретные действия, помощь нуждающимся, распространение образования. Практически мирская жизнь. Такая церковь постепенно превратила язычников в христиан, но она не могла претендовать на вмешательство в дела государей. Очевидно, Дунстан хотел ситуацию изменить. А все знают, как плохо приближённые к высшей власти реагируют на увеличение группы вокруг трона. И в-третьих, была конкретная политика.
За дело Дунстан взялся рьяно. В первую очередь, он восстановил церковь св. Петра в аббатстве, затем – непосредственно монастырские здания. Потом он собрал всех монахов под одну крышу – и запретил им нарушать уединение. Всем, включая себя. Всё общение с внешним миром было возложено на брата Дунстана. Школа, впрочем, при аббатстве была открыта, и стала весьма знаменитой.
Но вообще, всё это – официальная версия. Факты же говорят о том, что Дунстан практически всё время проводил рядом с королём. А когда Эдмунда убили (да, снова наёмный убийца), и его места занял ещё один брат, Эдред, то Дунстан был уже своим человеком в плотной коалиции, включающей самого короля, его мать, Эдгифу Кентскую, епископа Кентерберийского Одо, и «полукороля» Этельстана, могущественнейшего восточно-английского магната. Девять лет все вместе они проводили политику подавления «датского» влияния в Нортумбрии, вытеснения остатков северной языческой религии, полной реформы монастырской жизни и, как следствие, моральной жизни мирян. В процессе вразумления нортумбрийцев, что им вовсе не нужна датская независимость, был сожжен монастырь в Рипоне, который построил епископ Вилфрид – просто для устрашения местной публики.
Эдред умер, судя по всему, от рака желудка. Трон занял старший сын предыдущего короля, Эдвиг. И вот тут начались проблемы. Дунстан привык к тому, что он если и не контролирует короля, то очень серьёзно влияет на политику и климат при дворе. Эдвига он наверняка помнил ещё в том возрасте, когда тот под стол пешком ходил, потому что на момент коронации молодому человеку было всего шестнадцать. И вот представьте, что во время коронационного банкета король вдруг исчезает. Дунстан обнаружил парня в его апартаментах, приятно проводящим время со своей «third cousin once removed» по имени Эльфгифу. Впрочем, ничего, выходящего за границы приличий, происходить не могло, потому что девицу сопровождала её матушка. По-видимому, они просто оперативно среагировали на то, что место королевы-то при юноше свободно.
Дунстан сглупил дважды. Он обратился не к королю, а к мальчишке, велев ему вернуться на банкет. И когда тот отказался, Дунстан сглупил второй раз. Он просто притащил своего короля в общий зал волоком, да ещё и провозгласил Эльфгифу шлюхой. По-другой версии – заставил юношу это сделать. Очевидно, прелат был пьян, не иначе, а когда протрезвел, то понят, что наделал, и сбежал в Гластонбери, укрывшись в аббатстве. Когда Эдвиг официально женился на Эльфгифе, Дунстан понял, что на одном острове с этой парочкой ему не ужиться, и сбежал на материк. Но не впал в уныние, а стал действовать. То есть, хлопотать об аннулировании брака короля на основании близкого родства. И церковь этот брак аннулировала.
В результате, знать разделилась. Часть продолжала поддерживать Эдвига, часть – его брата Эдгара. Чтобы предотвратить гражданскую войну, королевство просто разделали на два, вдоль Темзы. Эдвигу досталась южная часть, Эдгару – северная. Не сюрприз, что вскоре Эдвиг умер при невнятных обстоятельствах, и королевство снова объединилось под властью Эдгара. Всё остальное можно описать в нескольких фразах: Дунстан вернулся, стал архиепископом Кентербери, получил паллиум в Риме, стал чем-то вроде премьер-министра при короле, расставил по всем ключевым постам своих людей.
Для священников в стране (и не только для них) наступили сухие времена. Монахов – в монастыри, всем – строжайший целибат, жизнь – сплошное самопожертвование. Никакой продажи постов в духовной структуре. Никаких назначений родственников на подчинённые должности тем, у кого такие вакансии были. Места канонников-мирян были переданы монахам. Приходским священникам пришлось доказывать свою квалификацию, соответствие занимаемой должности. Им теперь вменялось не только молиться, но и надзирать, чтобы паства училась ремёслам, дабы победить бедность и уменьшить зависимость от пожертвований. Северные границы стали патрулировать небольшие неформальные отряды, заливы патрулировались тоже, на море и на суше, чтобы осложнить жизнь викингам, если тем придёт в голову фантазия снова пограбить англичан.
Дунстана можно уважать за результат его работ, или ненавидеть за методы, которыми он этого результата добился, но ему нельзя не отдать должное. Пока он неформально возглавлял правительство, страна вошла в полосу благополучия, невиданного во многих поколениях.
Разумеется, говорить о какой-то стабильности в том мире абсурдно. Стоило королю Эдгару умереть через шестнадцать лет, как началась борьба за власть. Король Эдвард II был убит по приказу своей мачехи, которая желала корону собственному сыну, Этельреду II Неразумному. Учитывая, что монастыри, понастроенные Дунстаном, существовали не в вакууме, а на конкретных землях, отобранных королём у конкретных дворян, которые пониже рангом, началось настоящее контрнаступление на духовенство. Надо сказать, что сам по себе Этельред не был таким уж неразумным. Просто его царствование проходило в исключительно сложных обстоятельствах конфликта с викингами, и отмечено чрезвычайно непопулярной манерой откупаться от набегов звонкой монетой. Которую отнимали у всех, у кого она могла водиться хотя бы теоретически.
В любом случае, с влиянием Дунстана было покончено. Он умер в 988-м году, в мае, предсказав свою собственную смерть и выслушав мессу. По его словам, во время молитвы на могилах св. Августина и св. Этельберта, он частенько слушал пение ангелов, они и предупредили его о приближении конца, назвав точный день смерти.