Ричард "Стронгбоу" де Клер/3

[MirrinMinttu]

О том, как Мак Мурхада вербовал себе английских наёмников, и в какой именно момент он и де Клер нашли друг друга, имеются несколько запутанные, и даже противоречивые сведения. На конференции в Дублине об этом моменте упомянули вскользь, и в том смысле, что особого успеха у изгнанного короля Лейнстера поначалу не получилось. Именно поэтому он и пришёл к выводу, что без помощи местных баронов ему не обойтись.



Что ж, де Клеру в тот момент тоже была нужна помощь. Финансовая. Чем он занимался с 1154-го года по 1168-й – сложно сказать. Очевидно, воевал. Очевидно, как лорд Стригила – крепости на границе с Уэльсом. И, как лорд пограничной крепости, он был обязан содержать и крепость, и гарнизон, да ещё и, возможно, посылать воинский контингент по требованию короля. С полным содержанием за свой счёт, разумеется. Как минимум – во время военных действий в Уэльсе. В общем, расходов много, а доходов мало, да и король упорно не желал иметь ничего общего с сыном Гильберта де Клера. Который, помимо плохой репутации отца, был отягощён ещё и близким родством с потомками Вильгельма Завоевателя.

В результате, де Клер был по уши в долгах у еврея-ростовщика Аарона из Линкольна. Впрочем, как и сам король Генри, и масса других баронов, которых Аарон ещё и сильно притеснял своими сложными операциями с аббатствами. Собственно, он помогал аббатствам умножать их земли за счёт мелких баронов, и делал это весьма изобретательно. Аббатствам такое распределение обязанностей было выгодно, потому что они могли сохранить лицо, богатея за счёт ближнего, а виноватым считался проклятый ростовщик.

Кстати сказать, когда Аарон умер (лет через 20 после описываемых событий), то король хладнокровно конфисковал всю его собственность, как «бесхозную собственность еврейского ростовщика». Деньги король отправил во Францию, но, представьте, корабль, на котором их везли, затонул. Или его объявили затонувшим, кто знает. Но вот король, добравшись до финансовых книг Аарона, содрал со всех должников всё, до последнего пенни. И с аббатств тоже – с тех, кто не успел довести операции с землями до конца.

Но вернёмся в 1168-й год. Мак Мурхада довольно быстро сообразил, что Ричард де Клер является тем самым центром местной социальной сети, от которого расходятся во все стороны родственные и имущественные связи. Заполучив его, Мак Мурхада получил бы в распоряжение сразу нескольких баронов. И он предложил де Клеру действительно весомый куш: королевскую дочку и царство в придачу. Царство, правда, предстояло ещё отвоевать, а потом дождаться смерти Мак Мурхады (которому было уже 58 лет), но тогда это было делом обычным. Де Клер счёл предложение вполне достойным. Многие из его друзей и родственников только что потеряли земли в Уэльсе, и новое предприятие в Ирландии сулило им возмещение потерянного.

Это была очень сплочённая группа людей. Уильям и Морис Фиц-Джеральды, Мейлер Фиц-Генри, Роберт Фиц-Стефан и Раймонд ле Грос были в родстве через дочь Риса ап Теудура, правителя королевства Дехейбарт в юго-западном Уэльсе.

Принцесса Нест оказалась в 1093-м году сиротой, королевство Дехебрайт было уже практически полностью завоёвано норманнами, и Генри I не упустил шанса объявить себя покровителем красавицы Нест, и выгодно выдать её в 1100-м году замуж за Джеральда Виндзорского (наполовину валлийца, по материнской линии), коннетабля Пемброка. Напомню, что девушка отнюдь не была бесприданницей, то есть за её руку король получил от жениха неплохую сумму. Лет девять молодые прожили спокойно, пока в 1109-м году к ним на Рождество не наведался некий Овэйн ап Кадуган, сын князя и дальний родич Нест. И решил, что что хочет эту женщину для себя.

Нест угодила в плен вместе с детьми. Что касается мужа, то он просто бежал. Говорят, что через сточную трубу. Это может быть правдой, а может быть более поздней легендой, выражающей отношение к рыцарю, бросившего жену и детей, чтобы спасти свою жизнь. Не будем строги к бедному Джеральду. Всё, очевидно, произошло очень быстро, и с ним мог сыграть злую шутку инстинкт тренированного воина, которым он был. Вряд у него было время рассуждать, что жена и дети – дело наживное, сохранить бы жизнь. В любом случае, детей ему вскоре вернули. Но не жену. Нест Овэйн оставил себе, и она оставалась с ним до самого бегства Овэйна в Ирландию. И родила двоих сыновей похитителю. Есть мнение, что среди захваченных детей были не только дети Нест и Джеральда, но и дети Джеральда от наложницы – то ли один, то ли два.

Так вот, из перечисленных баронов, отправившихся в Ирландию вместе с де Клером, Уильям и Морис Фиц-Джеральды были сыновьями Нест от Джеральда Виндзорского. Раймонд Фиц-Джеральд ле Грос был сыном Уильяма Фиц-Джеральда.

После бегства Овэйна, Нест вернулась к мужу. Только, похоже, тот не пожелал её принять в качестве жены. Овэйна Джеральд, кстати, при первом же удобном случае убил и было это уже после того, как Нест вернулась, и Генри I перестал гневаться на похитителя. И отчего бы ему не перестать, если он сделал бесхозную красавицу своей наложницей? Королю она тоже родила сына, Генри Фиц-Генри. Мейлер Фиц-Генри, принявший участи в походе де Клера, был его сыном.

И, наконец, Нест перекочевала к Стефану, коннетаблю Кардигана, которому родила сына, Роберта Фиц-Стефана, тоже ставшего участником похода де Клера. Судя по тому, как потом наследовались имущества, Нест стала женой коннетабля Кардигана, а не была его любовницей. К слову сказать, часто упоминают, что любовницей короля Генри I она стала до первого брака, что тоже неправда.

Вообще, судьба принцессы Нест сохранилась в веках только благодаря знаменитому инциденту с похищением, благодаря которому викторианцы назвали её «Еленой Уэльской». И напридумывали деталей, в правдивости или лживости которых сейчас (да и тогда, полагаю) совершенно не возможно. Действительно, похищение Нест Овэйном ап Кадуганом оскорбило и норманнов, и валлийцев, но конфликт был, собственно, довольно коротким. После второго замужества, судьба Нест стала не интересна никому, и неизвестно даже, когда она умерла.

Что поражает в этой истории, так это полная прагматичность женщин того периода. Никаких выкриков, что честь дороже жизни, никакой бравады. Несколько часов назад закончился пир, она легла спать, и проснулась от криков, лязга мечей. Враг был в замке. Возможно, у них с мужем была одна спальня (замок-то был в беспокойном месте), возможно – разные, но она, несомненно, поспешила в детскую. Дети без взрослых, в таких ситуациях, были обречены. Там он и нашёл её – вчерашний гость, сегодняшний враг. Возможно, изнасиловал прямо перед присутствующими. К счастью, дети были слишком малы, чтобы понимать происходящее. А она не кричала и не сопротивлялась. Какой бы безобразной ни была эта сцена, она защитит её от возможного будущего насилия. Теперь она – женщина Овэйна. А потом, она спокойно скажет: если хочешь, чтобы я была тебе верной и лояльной, ты отправишь детей к Джеральду. А я останусь с тобой. Что она чувствовала, когда Овэйн, через несколько лет, бежал? Что чувствовала, вернувшись «домой», где была никому не нужна? Красота была её проклятием, но она же была и её защитой. Она покорно переходила из рук в руки, рожала своим мужчинам сыновей. Она могла потом увидеть Овэйна, который поладил с королём. Она, несомненно, иногда видела своего мужа, бросившего её и детей на растерзание.

Что она чувствовала? Мы не знаем. Но факт, что её сыновья и внуки от разных мужчин считали себя единой семьёй, не мог быть случайностью. Должна была быть какая-то скрепляющая сила. Возможно, это была её сила и её воля не выказать ни горечи, ни разочарования по отношению к отцам своих сыновей.

В команду де Клера вступили также Роберт де Квинси, который был родственником через один из браков де Клеров, и Харви де Монморанси. Погоня за удачей началась.