В этой главе г-жа Салмон раскрывает нам секреты дома Ланкастеров.
читать дальшеВражда между Ричардом Йорком и Эдмундом Бьюфортом, герцогом Сомерсета, началась в 1450-м году. Началась по делу - Сомерсет блестяще сдавал французам всё, что завоевал во Франции предыдущий английский король, Генри V, и неплохо охранял Ричард Йорк.
Возможно, никаких Войн Роз и не началось бы, если бы Генри VI, вопреки своим интересам и интересам своего королевства, не вцепился бы в Сомерсета намертво. Короля, конечно, понять можно. Он был бездетен, а Йорк был следующим в очереди на трон, да ещё и имел наследников. Ему были противны война и проблемы, постоянно требовавшие напряжения, а Йорку - поражения и пассивность. И оба они были невероятно упрямы.
На этом заканчивается фактическая история в изложении г-жи Салмон, и начинается альтернавная. Напоминаю, что она исходит из того, что старшие сыновья герцога Йорка, Эдвард и Эдмунд, не были его сыновьями от законной жены, Сесилии Невилл. И как бы герцогу ни удалось их узаконить, они оставались бастардами. Сомерсет чувствовал себя глубоко уязвлённым, что его его собственные бастарды от Катерины Валуа, Эдмунд и Джаспер, прозябают в ничтожестве, а бастарды Йорка вот-вот займут место в английской политике.
В ноябре 1452-го, король таки дал Эдмунду "Тюдору" достоинство графа Ричмонда, а Джасперу "Тюдору" - графа Пемброка. Более того, он стал активно наделять своих единоутробных братьев земельными подарками.
Вернёмся на минутку в реальную историю. Как я указывала раньше, с земельными владениями английской аристократии была та проблема, что владели они ими от короны, и за определённые услуги и обязанности перед короной. Эти земли не были собственными. Конечно, у всех у них часть недвижимости принадлежала лично им, но только малая часть, совершенно недостаточная для того, чтобы поддержать имущественный статус, необходимый для достоинства графа или герцога.
Поэтому, проблемой каждого короля становилось то, что ему надо было наделять богатствами своих родственников, приближенных, и тех, кого они хотели приблизить и наградить. А количество земель короны было ограниченным. Особенно в годы мира и затишья, когда знать не обвинялась в государственной измене, и конфискованные владения не вливались в собственность короны. То есть, в такие годы, чтобы одарить одних, надо было забрать у других.
Так вот, для того, чтобы одарить "Тюдоров", король Генри VI забрал земли частично у дома Невиллов, а частично - у герцога Йорка. Это было оскорбительно, не не накладно для магнатов, собственно. Тем не менее, именно это решение короля сблизило Невиллов и Йорков, которые, в общем-то, в одну коалицию раньше не входили. А следующий шаг уже заставил всех задуматься. Особенно - Йорка. Король передал опекунские права на богатейшую наследницу королевства, Маргарет Бьюфорт, новоиспечённому графу Ричмонду, который должен был стать и мужем опекаемой. То есть, бездетный король, собственно, отдал своему единоутробному брату-бастарду теоретическое право когда-нибудь сесть на английский трон по праву жены, по линии Ланкастеров.
Ну, король предположил, а судьба решила по-своему. Зимой королева, наконец, забеременела, и на день Эдуарда Исповедника родила сына, названного Эдвардом. Как мы помним, сам король в тот момент был в состоянии коллапса, и сына формально признать был не в состоянии. Сплетни о том, что король не был отцом принца, пошли практически сразу. Более того, именно известие о беременности королевы тогда относили к коллапсу короля, якобы потрясённому неверностью супруги.
Надо сказать, что современные историки решительно не разделяют теорию, по которой Маргарет Анжуйская нагуляла бы принца на стороне. Но г-жа Салмон готова рассмотреть теорию, что принц не был сыном короля, потому что это, по её мнению, объясняет очень многое в дальнейшем развитии событий.
Автор приводит много сведений о широких репрессиях 1455-1460 годов, предметом которых были спекуляции населения относительно того, кто был отцом принца Эдварда. Попавшихся на неосторожных речах жестоко казнили, как повинных в государственной измене, ещё не попавшихся предупреждали, что лучше прекратить распускать сплетни, или...
Г-жа Салмон также приводит заключения биографов Генри VI, доказуемо утверждавших, что этот король никогда не принял ни единого государственного решения самостоятельно. Он выслушивал совет, но никогда не принимал рещения, а просто утверждал мнение тех, кому доверял - сначала Саффолка (де ла Поля), а потом - Сомерсета (Бьюфорта). Единственное, что Генри VI делал добровольно и самостоятельно (и вопреки советам) - это раздача своего и государственного имущества. Иногда - одного и того же по нескольку раз.
Вывод: такая овца на троне не могла не быть под пятой у энергичной и прагматичной женушки.
Что касается самой Маргарет, то г-жа Салмон приплетает, почему-то, факт, что в качестве свадебного подарка молодая королева получила от Джона Талбота, графа Шрюсбери, сборник романов, где одной из героинь была жена Филиппа Македонского, якобы зачавшая сына не от мужа, а от какого-то египетского принца-мага, к которому она изначально обратилась за помощью от бесплодия. Принц-маг помог весьма конкретно, и в результате родился Алексанлр Македонский.
Автор считает, что подарок является указанием к действию, то есть, отсутствие сексуального аппетита у Генри VI при дворе было давным-давно известно. Известно было также, что король с молодых лет имел привычку наблюдать через потайные окна за тем, чтобы члены его двора вели себя в высшей степени прилично. Флирт, не говоря о большем, не допускался. С особым подозрением юноша относился к женщинам, но и мужская обнаженная плоть вызывала у него отвращение - об этом есть два исторических анекдота, о юных леди и их декольте, и о бегстве из бани в Бате. В общем-то, в своё время (в 1437 году), папский коллектор Пьеро да Монте писал своему хозяину, что король намерен сохранить девственность ума и тела до того момента, когда он вступит в законный брак. Юноше было 16 лет.
Тем не менее, когда он в брак вступил, произошло нечто, по мнению г-жи Салмон, странное. После бракосочетания в Тичфилд Эбби, король вернулся в Вестминстер, но его новобрачная осталась в одном из поместий кардинала Бьюфорта. На месяц. И потом долгие годы оставалась бездетной. Похоже, король не слишком спешил расставаться с девственностью ума и тела.
Далее г-жа Салмон ударяется в теологию и понятие телесности, и делает это не слишком удачно, то бишь выборочно. С целью доказать читателю, что Генри VI не то, что не мог, но определённо не хотел никакой телесной близости с королевой по причине своей сверхрелигиозности. И закругляет пассаж утверждением, что, по желанию короля, его брак с Маргарет Анжуйской был так называемым "целомудренным браком".
Если так, то кто был отцом сына королевы? Г-жа Салмон безжалостно отвергает Эдмунда Бьюфорта. По её мнению, для королевы он принадлежал к поколению отцов, и вряд ли рассматривался ею в качестве любовника. В качестве отца принца Эдварда, автор предлагает старшего сына Эдмунда - Генри. Который, по мнению автора, должен был быть в ярости от действий Сомерсета по продвижению его бастардов от Катерианы Валуа, вместо того, чтобы лоббировать брак законного сына и наследника с Маргарет Бьюфорт.
____________
Надо сказать, что исторические анекдоты о Генри VI берут своё начало в записи его личного капеллана и секретаря, Джона Блакмана. Проблема лишь в том, что цитируются они из обращения к папе относительно канонизации Генри VI. То есть, капеллан рисовал в своих записках тот образ, который, как он полагал, должен соответствовать святому.
Относительно причины задержки Маргарет Анжуйской под опёкой кардинала, автор ошибается, если имеет в виду то, что ей свойственно иметь в виду. Причина была простой и очевидной. Надо было подготовить пышный въезд в столицу новой королевы, и празднества, связанные с её коронацией, а денег, извините, не было. Собирали всем миром, даже лошадей одалживали.
Кандидатура Генри Бьюфорта в качестве любовника Маргарет Анжуйской у меня лично вызывает возражения. На момент зачатия принца Эдварда, королеве было 22 года, а Генри Бьюфорту - 16 лет. Учитывая ситуацию при дворе, практически невероятно, что Маргарет Анжуйская, женщина свирепой целеустремлённости и чисто французской жадности, выбрала бы себе в любовники полный политический нуль.
Известно, что уже тогда она видела себя "лейтенантом" своего мужа, добираясь до права пользоваться печатью короля и участвовать в политической жизни. Каков шанс, что она пустилась бы во внебрачные приключения, рискуя обозлить завистливую свору придворных, и дать своим врагам мощное оружие против себя? Упоминание о потайных окнах, через которые король шпионил за придворными, как бы напоминает, насколько были лишены приватности обитатели дворца.
Я также не понимаю, с чего г-жа Салмон решила, что Генри VI выпекал из своего незаконнорожденного брата наследника престола? Для него, Бьюфорты были семьёй, через которую он надеялся получить ту же поддержку, какую имел в этой семье его отец. Он надеялся оперться на своих единоутробных братьев, введя их в свою семью, не более того.
Вообще, все допуски г-жи Салмон в отношении брака Генри VI, опираются на описание характера этого человека, данное для возведения его в святые. На мой взгляд - чрезвычайно ненадёжная опора.