Генри VII - молодой человек с видами на будущее

[MirrinMinttu]

Баланс в отношениях между Англией, Францией, Бургундией и Бретанью начал стремительно меняться где-то с 1481 года. И не в пользу Англии, надо сказать. К лету 1482 года, когда король Эдвард внезапно вернулся с севера в Лондон (как говорят, по причине нездоровья), его акции у соседей и вовсе перестали котироваться. Собственно, будь король здоров и в силе, соседи вскоре бы о таком пренебрежении пожалели. Но Эдвард не был здоров, хотя, судя по тому, что он замкнул весь шотландский поход на себя, не хотел этого признавать.



В результате, герцог Франциск Бретонский сделал кое-какие изменения в условиях содержания «государственных пленников», Ричмонда и Тюдора. В 1481-82гг., содержание Джастина Тюдора составляло 600 ливров, из которых 40 ливров выдавались ему на карманные расходы. В те же годы, на содержание Ричмонда стали выделять 2000 ливров, из которых на карманные расходы он получал 620! И в октябре 1482 года, после инцидента с внезапным возвращением Эдварда IV в Лондон, сумма содержания была увеличена до 2200 ливров. В 1470-х, Джаспера в денежном эквиваленте ценили дороже.

Естественно, Эдвард IV был в курсе перемен, потому что к концу 1482 года поставил Франциску чёткое условие: хочешь наших лучников – верни нам Ричмонда и Тюдора. Но в начале 1483 года Эдвард умер, и это изменило всё.

С точки зрения Бретани и Франции, коронация Эдварда V означала бы продолжение политики его отца. Поэтому, внезапная серия громких скандалов, и последующая за ней коронация Ричарда III, вызвали за границей изрядный переполох. Пусть герцог Глостер держал себя строго в рамках, установленных для его деятельности братом-королём, о его политических взглядах было известно. Потому что сводились они к кристально чистой стратегии: врага надо бить. И бить врага он умел, прекрасно доказав это шотландским походом.

Но гораздо хуже этой воинственности, с точки зрения Бретани и Франции, была расчётливость Ричарда, которую он продемонстрировал в том же походе. Об этом подробнее здесь: mirrinminttu.diary.ru/p199723449.htm

Впрочем, начиналось всё прилично. Луи Французский, в письме от 21 июля 1483 года, напыщенно обещал неопределённые помощь и поддержку «новому другу и королю Англии». Не стоит обольщаться – это была просто дипломатия. То, что с лета 1482 года во Франции стали циркулировать слухи, что находящийся в Бретани Генри Ричмонд является сыном покойного и невинно убиенного Генри VI, как-то настораживало. Плюс, Ричард ни на минуту не сомневался, что король французов не простил ему отвергнутой взятки, и вовсе не является другом ни ему в частности, ни Англии в целом.

Что касается Бретани, то с ней отношения складывались интересно. В середине июля, к герцогу Франциску отправился Томас Хаттон, канонник и дипломат, чтобы подготовить договоры о делах коммерческих и политических. Но в целом, его задачей было выяснить, чем, собственно, нынче занимается новое пополнение беглецов из Англии. Потому что на бедную голову Франциска, в мае 1483 года свалился и Эдвард Вудвилл. Этот бравый парень попытался захватить английский флот, но всё дело закончилось двумя кораблями. Остальные хорошо помнили, что Лордом Адмиралом является герцог Ричард Глостер, а вовсе не Эдвард Вудвилл, даже если этот парень и утверждал королевскому совету, что «мы достаточно сильны, чтобы ни с кем не считаться».

К сожалению для Англии, Эдвард увёз с собой изрядную сумму денег. Насколько было известно в Англии, Эдвард Вудвилл был принят при дворе герцога Франциска, и ему даже было назначено содержание. Никто ему не сказал, что «живи на свои, наворовал достаточно». К Франциску прибился и другой Вудвилл – маркиз Дорсет, сын отсиживающейся в вестминстерском убежище вдовствующей королевы. Который отправился в путь, прихватив с собой треть казны Эдварда IV.

И засновали между Англией и Бретанью послы. Надо сказать, в первый момент вопрос выдачи Генри Ричмонда, Джастина Тюдора и Вудвиллов даже не поднимался. Торговались относительно лучников. Герцогу Бретани они были очень нужны, а королю Англии было нужно свободное от французов побережье Бретани. Франциск считал это совместным проектом, и хотел, чтобы Ричард оплачивал содержание 4000 лучников, а он, Франциск – 3000. Вопрос о беглецах возник именно в связи с аргументом, что если Ричард III лучников не оплатит, то Генри Тюдор вдруг может быть захвачен королём Франции, и мы же этого не хотим, не так ли? Ричард «этого» точно не хотел. Но условия Бретани были настолько странными, что заставляли сомневаться в желании Франциска быть союзником Англии, которой правит Ричард III.

А тут как раз случилось очередное: в начале августа 1483 года, в Нортхемптоншире внезапно поднял мятеж Джон Веллес, сводный брат леди Маргарет Бьюфорт. Надо сказать, что о причине этого мятежа спорят до сих пор. Высказывалась даже догадка, что к мятежу своего единоутробного брата подтолкнула леди Маргарет Бьюфорт, чтобы ослабить возможный эффект втайне готовящегося бунта Бэкингема. Тем не менее, локальность выступления и отсутствие какой-либо внятно озвученной политической цели, заставляют согласиться с оценкой Розмари Хоррокс, сомневающейся в «ланкастерианской» подоплёке происходившего – это, похоже, было выступление недалёкого оппортуниста, надеющегося материально выиграть от смены короля.

Мятеж подавили с пол-пинка, но угайте, куда сбежал Джон Веллес? Правильно, под крыло герцога Франциска Бретонского. Такая концентрация противников (а туда же сбежали и Кортни, и Латтрелл) на сравнительно небольшой территории заставила бы насторожиться и менее опытного человека, чем король. И он насторожился, хотя ещё месяц не делал никаких заключений. Он собирал сведения.