Вильгельм Руфус - казнитьнельзяпомиловать

[MirrinMinttu]

Огромную ошибку восставшие совершили, когда Роджер де Лэси, соединившись с Бернардом Ньюмарше, Ральфом Мортимером и какими-то людьми Монтгомери, оставшегося верным королю, решили напасть на Вустер. Но в Вустере в епископах ходил англосакс, Вульфстан, так что население само прибежало к нему с мольбами разрешить задать потивникам как следует. Епископ разрешил, хотя стратегически решение было опасным. Его силы были намного меньше сил противника, но англосаксы решили не обороняться, а наступать.




Почему-то для баронов-норманнов это оказалось неожиданным, и какой-то идиот из их рядов распорядился поджечь поля. И тут 80-летний епископ, который пошел вместе с войском на врага, зычным голосом провозгласил анафему нападающим. Он уже был в бешенстве за разорение баронами Херефорда, чей епископ, Роберт Лотарингский (математик и астроном), был его личным другом. Да тут ещё ветер понес дым и искры прямехонько на нападающих. В общем, войско баронов побежало. И, пожалуй, именно пример Вульфстана заставил прочих епископов срочно мобилизовать войска и начать сгонять мятежников в кучу, в направлении Певенси, чтобы впоследствии быстро с ними покончить.

А у Руфуса эти действия воинственных прелатов развязали руки для преследования Одо, который, несомненно, был центром восстания. За два дня осады, король взял крепость Тонбридж, где сидел комендантом Жильбер Фиц-Ричард де Клер, принял от него присягу, заключил под стражу за преступления против мирного населения, и отправился в Рочестер, где базировались не только епископ Одо, но и Эсташ Булонский-младший, и Роберт Беллем. Одо, впрочем, тут же решил сбежать, с небольшим сопровождением, в сильнейшую крепость Певенси, принадлежащую его брату. Он считал, что пока Руфус будет осаждать Рочестер, его и Роберта освободят силы герцога Нормандии.

Но Руфус вовсе не стал осаждать Рочестер, а двинул прямиком за Одо. Несомненно, потирая руки от удовольствия заняться тем, что делать умел и очень любил – строить осаждающие машины. Певенси был действительно мощной крепостью, так что осада заняла целых шесть недель – конец мая и почти весь июнь. Руфус предложил попавшему в плен Одо отправиться к побережью через Рочестер, сдать замок королевским представителям, и затем убраться в Нормандию, и никогда больше не возвращаться в Англию, если он, Руфус, его не призовет. Одо согласился.

Но если у Руфуса ещё оставались какие-то иллюзии по поводу дорогого родственничка, поведение Одо их быстро расстроило. Когда эскорт прибыл к Рочестеру, посланцы короля потребовали сдать замок от имени епископа. Но Одо при этом гримассничал так, что находящиеся на стенах сделали свои выводы. Эскорт они в замок впустили, но немедленно арестовали. Одо снова был свободен и снова в замке не самого мелкого калибра.

Наверное, Руфус был в ярости, хотя предложить Рочестеру сдачу в такой форме было, конечно, наглостью. Вполне возможно даже, что провокацией – ведь в этой истории с заговором заключительная точка должна была быть очень жирной и не допускающей продолжения повествования. В любом случае, король не только обратился к своим войскам с просьбой созвать в ряды королевской армии своих друзей и родственников, но и заявил, что отказавшихся от приглашения ждет Nithing. То есть, в скандинавском контексте, персональное проклятие. Звучит странно, но он, по-видимому, знал, что делал, потому что отказавшихся не было.

Для магнатов, бывших в королевской армии, ситуация с осадой Рочестера была нелегкой. У многих там были их товарищи по оружию и сыновья, для которых принцип «старший сын наследует всё» был очень важным.

Но Рочестер был обречен, конечно. Там собралось слишком много людей, там велись бои осаждающих против осажденных, и английское жаркое лето южного побережья довершило картину безнадежности. Да, Рочестер был отличной крепостью, в которую было нелегко войти. Но и выйти из неё осажденным было невозможно. Тем не менее, у Одо хватило наглости предложить сдачу на условиях возвращения осажденным всех их владений. «Да я вас всех перевешаю! - ответил Руфус. – Или ещё что-нибудь с вами сотворю».

Ожидаемо, к нему немедленно потянулись с мольбами родственники и свойственники осажденных. Король возразил, что хотя он и ценит помощь своих лояльных подданных, и понимает их нелегкую ситуацию, чрезмерное милосердие к предателям было бы несправедливостью к тем, кто остался верным – к ним самим. В конце концов, он не сделал решительно ничего, что могло бы спровоцировать заговор и восстание. Он выполнил все распоряжения отца, даже по отношению к Одо. И что он получил взамен? Заговор, войну, и смерть своих беззащитных, невинных подданных.

Мольбы, тем не менее, продолжались, вплоть до аргументов, что проявив милость к запертым в Рочестере, король мог обеспечить себе в будущем поддержку в Нормандии. Этот аргумент был, пожалуй, вполне здравым. Прямое вмешательство герцога Роберта в дела Англии просто требовало от Руфуса ответных действий, а такие действия требовали поддержки в Нормандии. К тому же, юные детки магнатов явно хотели помахать мечами, так что их воинственность предполагала их охотное участие в будущих кампаниях.

И Руфус дал себя уговорить. Он сдержанно пообещал, что участники восстания, находящиеся в Рочестере, не будут казнены или покалечены. Они могут покинуть крепость с охранной грамотой в руках и при оружии. Но король категорически отказывается восстановить заговорщиков в имущественных правах. Он прослыл бы глупцом, если бы пообещал.

Епископ Одо не смог не выпендриться даже в такой ситуации, и потребовал, чтобы в королевских войсках не звучали фанфары, когда ворота откроются и сдавшиеся начнут из них выходить (это было обычной практикой). «А вот это право я бы не продал даже за тысячу золотых марок», - рассмеялся Руфус, и ответил, что фанфарам – быть.

И фанфары были, и звучали громко. Но не громче выкриков танов-англосаксов: «Оборотни! Вздернуть оборотней! Великий король англичан, почему ты позволяешь уйти предателям в целости и сохранности?!». Интересно, предполагал ли Руфус такую реакцию. По идее, долже был, потому что предводитель англосаксовского восстания Вальтеоф, во времена Завоевателя, стал на голову короче после подавления восстания. Вполне естественно, что теперь англосаксы ожидали равного наказания для предателей-норманнов. К тому же, наказание было бы в соответствии с законом.

Но вряд ли эти крики были требованием действия. Во-первых, виселица была уделом низкорожденных, ведь благородного по рождению Вальтеофа именно обезглавили. Во-вторых, король уже выдал охранные грамоты, и вряд ли кто-то хотел всерьез, чтобы король нарушил данное им слово в таком принципиальном вопросе. Уж совершенно точно никто не ожидал от короля, что он повесит епископа. Конечно, при желании Руфус мог бы пойти по проторенной отцом и Ланфранком дорожке, и повелеть обезглавить Одо как графа Кента (да, титул был обоюдоострым мечом для его носителя). Но такого желания у него не было по многим причинам.