Спровоцировать короля Малькольма на нарушение мирного договора удалось без труда. Хотя... какого мирного договора? Воспользовавшись ситуацией с чрезвычайными обстоятельствами 1092 года, король Шотландии попытался заставить короля Англии откупиться. Через год, король Англии, воспользовавшись необычной ситуацией с визитом Малькольма в Англию, сумел разозлить того до понимания, что от Англии он не получит ничего. В том числе и Алана Рыжего, который предпочел увезти из Вильтона Гунхильд, а не Эдит.
В общем, Малькольм собрал армию и напал на север. С известными последствиями – армию его вдребезги разгромил де Мовбрей, дорвавшийся, наконец, до дела, а самого Малькольма убил в битве при Ансвике некий Морель из Бамборо, родственник и стюард де Мовбрея. Не один, конечно. Там ситуация была горячая, на короля Шотландии была устроена засада, и вместе с Малькольмом погибли многие шотландские аристократы и, главное, его наследник. Имя Мореля запомнили ещё и потому, что смерть Малькольма от его руки была оценена церковными властями как преступление – они были «духовными родственниками», хотя и неясно, то ли оба выступали крестными отцами какого-то ребёнка, то ли один из них был крестным ребёнка другого. «Спонсором-крёстным», то есть, непосредственное участие в церемонии они могли и не принимать, но, там не менее, считаться крестными. Часто говорят, что Малькольма убил Аркил Морель, и его называют стюардом и родственником де Мовбрея. На самом деле, Аркил Морель был просто арендатором части земель де Мовбрея, а его родичем был именно Морель из Бамборо.
"Красавчик Дональд", он же Дональд III Шотландский, изображение XVI-XVII векачитать дальшеНадо сказать, что не так всё было гладко при дворе Малькольма, чтобы его жена, Маргарет, не почувствовала себя персоной нон-гранта в собственном доме сразу после смерти мужа и сына. Формально, она никогда не выходила за рамки «юрисдикции» королевы, то есть, дел духовных, связанных с обрядными моментами. На практике же, Маргарет Уэссекская железной рукой реформировала церковь Шотландии на континентальный, «римский» манер. При ней Великий Пост начал отсчитываться от «пепельной среды», а не от следующего понедельника, и при ней воскресенье заменило субботу в качестве дня отдыха от всех трудов. Мало этого, она, ещё в 1072 году, пригласила в Шотландию бенедектинцев.
Казалось бы, безобидная возня, но изменения церковного календаря, постов и праздников отражались на ритме жизни целой нации, который, в свою очередь, следовал сложившимся региональным традициям. А низвергателей традиций обычно не любят. Великий Пост означал не только «поститься и молиться», но и не заключать ни браков, ни деловых сделок. В самый удобный для этого календарный момент, к слову, потому что после Великого Поста и Пасхи начинался сельскохозяйственный сезон. С точки зрения обывателя, королева украла у него целых пять дней! Перенесение выходного с субботы на воскресенье тоже вызвало немалые волны бурчания, но это уже просто потому, что любое силовое изменение в графике выходных автоматически вызывает возмущение.
Маргарет также была, всё-таки, в значительной степени ориентирована на Англию, не на Шотландию. С реформами церкви ей помогал Ланфранк. Своих детей она называла именами их английских, а не шотландских предков. Эдвард – в честь Эдварда Изгнанника. Эдмунд – в честь Эдмунда Железнобокого, Этельред – в честь короля Этельреда, и Эдгар – в честь брата и пра-прадеда. И только два последних сына получили имена в честь папы Александра, и библейское имя Давид. Видимо, к тому моменту Маргарет поняла, что торжественного возвращения на английских престол у её семьи не будет.
Умерла Маргарет Уэссекская интересно, через три дня после смерти мужа. Она не была пожилой женщиной, ей не было и пятидесяти. Но, согласно Англосаксонским хроникам, получив известие о смерти Малькольма и Эдварда, она собрала своих священников в церкви, причастилась, и стала молить о смерти, и «её молитвы были услышаны». Похоже, её величество просто уморила себя голодом, потому что именно прямое самоубийство в этом случае можно, наверное, исключить, уж слишком королева была набожна. Хотя и голодом себя в дняя действительно не уморишь, тем более что организм набожной королевы к постам и голодовкам привык. Чего исключить нельзя, так это присутствия среди священников человека, который глубоко ненавидел и её, и её реформы, и воспользовался случаем. Или королева умерла, в буквальном смысле слова, от разбитого сердца - инфаркты и тогда случались.
В любом случае, все дети Маргарет и дети Малькольма вскоре оказались в Англии. Для шотландцев они так и не стали своими, и остаться в Шотландии, где королем был избран брат Малькольма, Дональд III, известный как «красавчик Дональд», было бы неосмотрительно. Учитывая, что отца этого Дональда звали Дункан, и он был внуком Малькольма II, и что именно его убил лорд Макбет, другой внук Малькольма II (благополучно процарствовавший, после этого убийства, целых 17 лет), решение Эдгара Этелинга забрать выводок Малькольма III в Англию было обоснованным, а желание королевы Маргарет умереть - понятным. Родственные узы в королевском доме Шотландии были скорее проклятием, нежели благословением.
Смерть Малькольма III была для Вильгельма Руфуса событием если и не преисполнившим его скрытым ликованием (официально, во всяком случае, было принято выражать сожаления о такой трагедии, как гибель короля от руки какого-то там графского стюарда, да ещё из засады), то, без сомнения, дававшим множество приятных возможностей. Но в этом бочонке меда была одна очень большая ложка дегтя – архиепископ Ансельм. Кто его знает, стояли за ним какие-то политические силы, или он действовал чисто по своему пониманию защиты концепта преумножать силу и имущество церкви, но архиепископ, потерявший из Вильтона сразу двух перспективных барышень, Эдит Шотландскую и Гунхильд, как с цепи сорвался.
Гунхильд он писал жестоко, буквально что её возлюбленный супруг (Алан Рыжий) превратился в бездыханный труп, поедаемый червями, и что её поведение – причина неожиданной смерти Алана. Но Гунхильд, девушку взрослую и пережившую уже много политических трагедий, рикошетом ударивших и по её жизни, жестокими словами смутить было невозможно, и если из нападок Ансельма и получились какие-то последствия, то ими было её решение остаться с Аланом Черным, братом покойного супруга, и собственность решительной барышни была для Вильтонского аббатства потеряна навсегда.
Тем с большим остервенением Ансельм вцепился в Эдит. Совершенно невозможно знать точно, имел ли место быть эпизод с монашеским покрывалом, которое глупая (или, напротив, очень умная) абатисса решила накинуть на воспитанницу, дабы защитить её от нескромных взглядов короля Вильгельма и графа Алана. В любом случае, из Вильтона Эдит забрал её отец, король Малькольм. И вовсе не потому, что имел возражения относительно перспектив увидеть свою дочь монахиней (это было, как раз, нормальной и даже желанной практикой, иметь членов семьи в духовных кругах, пиар-агенствах своего времени), а потому, что из Англии он уезжал в твердом намерении начать войну. Но после смерти Малькольма III и воцарения Дональда III, Эдит, с братьями и сестрами, оказалась в Англии в статусе беженки. Её дядя, Эдгар Этелинг, носился между странами и континентами, не имея времени и желания где-то осесть и обзавестись семьей. Король Вильгельм, при дворе которого разместились сыновья Малькольма, не мог принять Эдит, потому что королевы или родственницы, которая могла бы взять на себя обязанности женской части королевских обязанностей, у него не было. То есть, единственным местом, где можно было разместить Эдит, было какое-нибудь аббатство. В данном случае, аббатство в Солсбери.
Узнав, что Эдит Шотландская вновь оказалась для него досягаемой, Ансельм стал забрасывать епископа Солсбери письмами, что девица был соблазнена дьяволом и отринула свой святой обет, и что они обязаны вернуть эту заблудшую овцу в монашеское стадо. Тем не менее, нападать на саму Эдит в письмах, как он делал это с Гунхильд, Ансельм не решался. Всё-таки, Эдит была принцессой под защитой короля. Поэтому Ансельм решил сначала переговорить с Руфусом, которого нашел в Гастингсе, в ожидании попутного ветра. Шел февраль 1094 года, и Вильгельм собирался навестить свои нормандские владения. При том, что у Ансельма были свои идеи относительно судьбы Эдит, он был достаточно умен, чтобы ввести в заблуждение Руфуса, не слишком вникавшего в то, почему Ансельм хочет, чтобы сиротка переехала в Вильтон из Солсбери. «Мое дело – накормить и защитить», - отмахнулся король. Для него Эдит не представляла, на тот момент, никакого интереса. Главное, чтобы была в надежном месте, где её не сможет похитить какой-нибудь предприимчивый удалец.
Помахав вслед королевским парусам, Ансельм засучил рукава и потер костлявые ручки: теперь-то он своё не упустит! Эдит была совсем девчонкой, оторванной давным-давно от своих братьев, и не имевшей никаких знакомых кроме тех, которые были в Вильтоне. Дочь мертвого короля и девушка из свергнутой, по сути, династии – что она могла заключить о своей ценности и своем будущем? Решительно ничего. Конечно, технически она находилась под защитой Вильгельма Руфуса. Но Вильгельм был далеко, а Ансельм близко. Тем не менее, слишком грубо Ансельм действовать не мог, ведь при Ланфранке в Англии действовало правило, что девицы, живущие в монастырях без принятия обета, не только свободны уходить оттуда когда им пожелается, но и должны уходить в светскую жизнь. Тем не менее, было решение Шестого Конклава в Толедо о том, что если человек однажды добровольно надел монашескую одежду, он обязан стать монахом. Но Ансельм не знал, одевали ли Эдит когда-нибудь в монашескую одежду. Он даже, возможно, не знал, что из Вильтона её в 1093 году забрал отец. Во всяком случае, он, по какой-то причине, считал Вильгельма Руфуса ответственным за случившееся. А поскольку Руфус был королём, Ансельм действовал очень осторожно.
А что касается Руфуса, то он забыл об Эдит совершенно, его гораздо больше интересовала ситуация не потенциальная, а текущая – что делать с Шотландией? Воевать самому Вильгельму совершенно не хотелось. Он ещё прекрасно помнил, что такое ведение военных действий осенью в тех краях. К тому же, напасть на Шотландию означало объединить Шотландию. А укреплять позиции короля Дональда ему совершенно не хотелось, потому что от этого правителя Англия могла ожидать только войну, но не дипломатию. И Руфус решил не объединить Шотландию своими действиями, а разъединить, предложив ей альтернативного короля.