Вильгельм Руфус - благодарность Эли де Божанси

[MirrinMinttu]

Добрые дела наказуемы – это знают все. Что нам не известно, так это возраст данной сентенции. Возможно, во времена Вильгельма Руфуса до этой глубоко верной и чрезвычайно циничной мудрости человечество ещё не деградировало. В любом случае, так благородно отпущенный Руфусом на все четыре стороны Эли де Божанси начал систематично проводить рейды на королевских землях. С Пасхи 1099 года, как только сам Руфус уехал в Англию. Более того, граф Эли стал нападать на королевские отряды. Как ни странно, королю об этом сообщить то ли постеснялись, то ли постыдились.




В результате, де Божанси собрал значительные силы, и осадил столицу своего графства, которая теперь принадлежала королю. Гарнизон столицы, вместо того, чтобы быстро отправить гонца, решил дать бой осаждающим, и (ожидаемо) проиграл. Более того, преследующие королевских вояк солдаты графа ворвались в город прежде, чем удалось закрыть ворота, так что гарнизону пришлось запереться в городской цитадели. Благо, та была в порядке во всех отношениях, и даже припасов было достаточно для того, чтобы выдержать продолжительную осаду.

Горожане встретили Эли де Божанси буквально на ура. Свой, родной граф пришел освободить их из-под ига злобного норманна! Вот только с освобождением не сложилось – Вальтер Фитц-Энжер решил поуменьшить ликование, пуская из катапульты «зажигательные бомбы» на крыши честных горожан. Как и следовало ожидать при сухой, ясной погоде, крыши загорелись почти мгновенно. Силы де Божанси попытались прекратить это безобразие, но стены цитадели были практически неприступны (для того ж и строили), а пожар спокойно себе разгорелся до того, что его заметили и за пределами Ле Манса, и сообщили о происходящем Роберту де Беллему, занимающегося укреплением замка с веселым именем Баллон, где-то в 20 км от столицы. В распоряжении де Беллема было энное количество гвардейцев короля, но он не кинулся воевать сломя голову – цитадель-то была неприступна. Но он немедленно отправил гонца в Англию.

Тот направился в Кларендон, где находился король, но встретил того по пути в Нью Форест, так что король, получивший известие о происходящем в Нормандии, просто развернул коня и поскакал во весь опор на побережье, без всяких королевских церемоний нанял там шлюп, и, не дожидаясь попутного ветра, велел отвезти себя в Нормандию. Так рассказывает Ордерик, враждебный Руфусу историк, который персонально явно был тайным почитателем письменно поносимого им короля.

Сказочник Гаймар, в данном случае, дает более реалистичное описание событий. Да, король, немедленно после получения известия, действительно поскакал в Саутгемптон, но в Саутгемптоне был размещен для охраны побережья отряд наемников, и с ними-то Руфус и погрузился на шлюп. Но и Гаймар упоминает о том, что погода не благоприятствовала. Он пишет, что на вопрос капитана, понимает ли его величество, насколько им не благоприятствует ветер, король лишь нетерпеливо шикнул: «Заткнись, парень. Утопших королей ты ещё не видел, и я точно не собираюсь стать первым. Так что людей к веслам – и вперед!».

Уильям из Малмсбери более или менее повторяет рассказ, хотя в его версии Руфус говорит «короли не тонут!». Ордерик и этот Уильям обозначают портом назначения Тук, а Гаймар – Барфлёр. И Тук представляется более правильным выбором, потому что туда проще и быстрее попасть по воде. Более того, вестника ждали именно в Туке. То, что вместно вестника на берег сошел сам король, произвело тот самый эффект, который его внезапное появление и должно было произвести.

Внушительная армия была собрана очень быстро – около 1700 человек из famila regis, прекрасно экипированные, и около 3000 наемников, по свидетельству Гаймара. Но зануды-историки, конечно, проверили по параметрам времени пространства все имена, которые Гаймар перечисляет, и сошлись во мнении, что поэт-летописец перепутал кампании 1098 и 1099 года. Он, например, упоминает Хью де Монтгомери, который умер до описываемых событий. Тем не менее, только в распоряжении де Беллема было около 1000 человек, по его собственной оценке, так что величина армии короля заставила осаждавших убраться из Ле Манса, не дожидаясь подхода королевской армии.

В городе, от которого мало что осталось, Руфус не задержался. Он кинулся преследовать врага. Интересно, что в данном случае он должен был, согласно стратегической науке того времени, жечь и разорять вражеские территории, но об этом уже позаботились отступающие, которые хотели лишить преследователей возможности отдыхать в защищенных местах и пополнять припасы. Правда, местным жителям такая стратегия совсем не понравилась, так что Вильгельма Руфуса они встретили благосклонее чем могли бы, если бы их собственные вояки думали хоть немного не только о войне, но и о людях, на чьей земле они воюют.

В результате, замок Во сожжен не был – поджигатели бежали от отряда Роберта де Монфора, а местные были не настроены заниматься партизанщиной.

Эли де Божанси затаился в Шато-дю-Луар, Руфус собрался штурмовать крепость Майё, но тут внезапно обнаружилось, что дело происходило в пятницу, а днем штурма была обозначена суббота, тогда как суббота и воскресенье – это дни, когда осажденным даруется Pax Dei, Перемирие Господне. Технически, перемирие длилось всегда с вечера среды до утра понедельника, и не имело ничего общего с религиозностью как таковой, хотя проводила его в общество именно церковь. Это было мерой самосохранения общества, где войны и феодальные конфликты были образом жизни самой культивированной части населения. Не могу сказать, когда это понятие было успешно забыто, но в течение XI и XII веков оно не только соблюдалось, но и расширялось, хотя наверняка систематически игнорировалось.

Тем не менее, никакие перемирия не запрещили осажденным готовиться к осаде, так что в понедельник войска Руфуса встретили катапультами и твердым намерением не сдаваться. К тому же, замок окружал ров. И тут привычка короля зубоскалить над трудностями сработала против него, потому что не все люди в окружении Руфуса были юмористами. Или, напротив, были, но на свой лад. Король пошутил, что ко рву надо согнать всех лошадей и мулов в лагере, потому что только они могут произвести субстанцию, который этот ров можно заполнить. Руфус посмеялся и ушел, а Роберт де Беллем рявкнул, что в ров покидают не только лошадиное, но и прочее дерьмо, включая всех бездельников и дармоедов. В результате, в лагере началась паника, и часть осаждающих пустилась в бегство.

Но в общем и целом, Руфус не был намерен повторять ошибки де Божанси и штурмовать неприступное, тем более что данная цель вовсе не стоила усилий. Неожиданно для противника, его войска исчезли из-под стен Майё. Активные действия с обеих сторон как-то засохли в июле, а к 23 сентября король вернулся в Англию.