The Meeting of the Countess Matilda and Anselm of Canterbury in the Presence of Pope Urban II.
Date: 1637-1642.
Artist: Giovanni Francesco RomanelliКогда бароны Англии, более или менее неохотно, собрались на обязательный королевский прием в честь Троицы, их «обрадовали» известием, что вторжение с континента ожидает только попутного ветра. Поскольку ко двору собирались все бароны королевства, а не только земельные магнаты, заправляющие ежедневной политикой, известие это было принято довольно мрачно – большая часть собравшихся знала не по рассказам, что такое вести военные действия на своей территории. Да и вообще, с точки зрения рядового баронства и подавляющего большинства населения, в управлении королевством важным было поддержание закона и порядка действующей администрацией. А уж у кого больше на этот трон прав, у Роберта или Генри, их интересовало постольку поскольку.
читать дальшеТем не менее, феодальная и родственная взаимозависимость баронов друг от друга предполагала, что к какому-то конкретному решение относительно сложившейся ситуации придти необходимо. Король, не без основания, не верил баронам. Бароны, не без основания, опасались, что стоит королю получить мандат доверия большинства, всем, связанным с переговорами с Робертам, придется очень плохо. То есть, ситуация была патовая, и как раз в таких ситуаций архиепископ королевства начинал переговоры между заинтересованными сторонами. Не то, чтобы от него ожидали каких-то гениальных по инновативности предложений – дело было в ритуале, значимость которого архиепископ гарантировал своим статусом. После того, как присутствующие возобновили свои клятвы сидящему на троне королю, а король поклялся руководить королевством по святым и справедливым законам «покуда он жив», можно было начинать работать.
В данном случае, очень похоже на то, что Генри потребовал клятвы не только от баронов, но и от населения королевства вообще, через королевский указ. В Линкольншире сохранился его текст: «Sciatis quod ego vobis concede tales lagas et rectitudines et consuetudines,quales ego vobis dedi et concessi, quando imprimis coronam recepi. Quare volo ut assecuretis michi sacramento terram meam Anglie, ad tenendum et ad defendendum contra omnes homines et nominatim contra Rotbertum comitem Normannie fratrem meum usque ad natale domini; et vobis predictis precipio ut hanc securitatem recipiatis de meis dominicis hominibus francigenis et anglis, et barones mei faciant vobis habere hanc eandem securitatem de omnibus suis hominibus sicut michi concesserunt». Насколько я и онлайн-переводчик можем понять, речь идет о том, что все, от баронов до простолюдинов, встанут на защиту королевства и своего законного короля против Роберта Нормандского, старшего брата короля. Такая клятва приносилась обычно через приходские церкви.
Тем не менее, без приключений не обошлось. Генри выслал сторожевые корабли в море, чтобы те могли вовремя просигналить о приближающемся флоте герцога, но в данном случае (поговаривали, не без усилий Фламбарда), эти корабли просто провели нормандский флот мимо Певенси, где стояла королевская армия, в Портсмут, где армия герцога Нормандии высадилась без всяких проблем, тепло встреченная приверженцами герцога. Что дает полное понимание цене клятв и уверений. Фламбард был в первых рядах прибывших, а общее число кораблей было около двух сотен.
Следующая цель армии Роберта была предсказуема – королевская сокровищница, находящаяся в Винчестере. Но вот что случилось потом, понять затруднительно. Роберт не атаковал Винчестер, хотя подошел к нему, а повернул к Лондону. Каким-то образом в эту историю замешана королева Матильда, которая то ли действительно находилась в Винчестере, и собиралась рожать, то ли Роберту сказали, что она там находилась в глубоко беременном состоянии, на что он ожидаемо отреагировал словами «только последний негодяй посмеет атаковать женщину в такой момент».
Но вообще, для короля Генри ситуация складывалась скверно. Само присутствие брата на его территории означало опасность эффекта снежного кома: за находящимися в сговоре с Робертом магнатами потянутся другие, за теми – более мелкие лорды, за ними – землевладельцы, а остальных и спрашивать не будут, они пойдут за теми, от кого держат свои владения. И Генри задействовал единственный оставшийся у него козырь. Архиепископа Ансельма. Нет, тот вовсе не отставил в сторону все свои дрязги с королем перед лицом опасности. Генри согласился на все его требования. И только после этого, Ансельм кинулся в бой.
Надо сказать, что именно склочность характера этого прелата поставила его на моральные высоты, которых он, на мой взгляд, не заслуживал. Ну нельзя же уважать человека, который категорически не способен на дипломатию, и последовательно портит отношения со всеми, с кем сталкивается. Тем не менее, все знали, что за Ансельмом стоит гораздо больше, чем слова и характер, за Ансельмом стоит церковь как организация, и сам римский папа, чью власть Ансельм был намерен укрепить в Англии любыми способами. То есть, сила, которая могла если и не раздавить, то поставить в сложное положение любого магната. Так что когда высший прелат королевства ринулся поносить лордов за их предательство данной королю клятвы, его слова имели серьезный резонанс.
В общем, когда обе армии встали друг против друга у Альтона, размер они имели достаточно внушительный, чтобы битва при Алтоне осталась в истории острова одной из самых кровавых. Если бы она состоялась. Но Роберт, которому Ансельм убедительно пригрозил отлучением от церкви, не решился начать, а Генри не был уверен, что его под шумок не прикончат, и вместо Алтонской битвы получился Алтонский договор. Именно текст этого договора не сохранился, сохранились рассказы, зафиксированные Ордериком, Флоренсом Вустерским, Уильямом из Малмсбери, Генри Хантингдонским, Васом, Робертом Ториньи и Вильгельмом Жюмьенжским. И хотя эти рассказы расходятся в деталях, в общих чертах смысл договора понять можно.
Вот что мы имеем в сухом остатке, если отмахнуться от слащавых монашеских слов о радостях братской любви. Роберт отказывался от всех претензий на корону Англии, и освобождал брата от вассальной клятвы, которую тот давал в 1088 году. Роберт также не требовал от Генри новой вассальной клятвы в отношении собственности брата в Нормандии, и признавал титул и достоинство Генри. Взамен, Генри обязался выплачивать Роберту 3 000 марок в серебре, и отказался от всех владений английской короны в Нормандии, за исключением крепости Донфрон. Бароны, имеющие владения в Нормандии и Англии, получили признания своих прав от Роберта и от Генри, и полную амнистию. И, как водилось в этой семье, братья снова решили, что если один из них умрет, не имея законного наследника, его корона будет унаследована братом. Я бы сказала, что последний пассаж выглядит странно для двух недавно женившихся мужчин, но, возможно, они решили предусмотреть всё.
Расхождения в хрониках начинаются на моменте, что оба поклялись вместе вернуть всё, что захватил Завоеватель. Ордерик утверждает, что братья также поклялись наказать всех, кто сеял между ними раздор. Но я согласна с Дэвидом, что такой параграф противоречит параграфу об амнистии, и что он добавлен Ордериком с заделом на будещее, так сказать, когда ему понадобилось оправдывать действия Генри. Вернее, подводить под них основу законности. И, вроде, оба обязались помочь друг другу сотней полностью экипированных рыцарей, если один из них окажется вовлеченным в какие-то военные действия.
Почему-то нигде не упоминается отдельно, что случилось с залогом Роберта. Возможно, тогда было принято, что долг «умирал» вместе с кредитором, не знаю. Или момент с возвратом одолженного всё-таки был оговорен, но не показался никому значимым, и не попал в хроники. Но Генри счет деньгам знал, да и собирались те деньги (Роберту на крестовый поход) из английских налогов, а не личных средств Вильгельма Руфуса, так что было бы логично предположить, что одним из серьезных бонусов для Роберта был отказ Генри от суммы залога.
В одном деле братья проявили совершенно искреннее единство: не успели высохнуть чернила на Алтонском договоре, как Генри вызвал архиепископа Ансельма на заседание королевской курии, на котором присутствовал и гостящий у него Роберт, и потребовал либо утвердить тех епископов и аббатов, которых он, король, назначил, либо покинуть королевство. В Нормандию Роберт уехал только на Михайлов день.
А сейчас я хочу прокомментировать утверждение Дэвиса, что Алтонский договор был самым дурацким шагом в долгой истории глупости Роберта. По мнению этого американского историка начала XX века, Роберту нужно было только протянуть руку и взять корону, потому что за Генри, в конце концов, было всего несколько магнатов. Все остальные радостно присоединились бы к победителю, никуда не делись.
По моему мнению, в расстановке сил при Алтоне всё было не так просто, как считает Дэвид. Самую мощную часть обеих армий составляли войска, приведенные магнатами, защищающими не столько права короля и герцога, сколько свои права на владения. Более того, это противостояние искусственно раскололо крупные и влиятельные аристократические дома, которые были вынуждены встать буквально брат против брата, и не из личной вражды, а связанные вассальными отношениями. Как показала история, взять корону было не так уж сложно – пример тому сам Генри. Но вот удержать корону было значительно сложнее, и если даже, как в случае с Генри, сам взявший умудрялся процарствовать относительно спокойно, с проблемой приходилось разбираться потомкам.
Да, Роберт взял только то, что, по всем мнениям и законам, безоговорочно принадлежало ему – Нормандию, свободную от войск английского короля, и небольшую сумму на организационные расходы. Верил ли он в то, что с Генри можно о чем-то договориться таким путем? Кто знает. Это было в характере Роберта – всегда искать максимально правильное компромиссное решение. Пример тому всё его поведение в Первом крестовом. Но можно ли назвать это глупостью? По-моему – нет. Но я не уверена, что неконфликтность может быть козырем для правителя, если только она не подкрепляется историей весьма энергичных и агрессивных при необходимости действий. У Роберта такой истории не было.