После Теншбре, Роберт даже не пытался изображать из себя плененного правителя, ожидающего от верных подданных помощи в освобождении. Он сам, лично велел открыть ворота Фалеза и Руана, и выпустил распоряжение, чтобы все его крепости по всему герцогству сдались победителю. Со своей стороны, прилично вел себя и Генри. Руану он вернул законы Завоевателя. Фламбарда восстановил в роли принца-епископа Дарема как бы в обмен на Лизьё, где неукротимый прелат сидел в роли лорда города.
читать дальше
Единственным, кто был готов и вполне мог продолжать в Нормандии войну, был Роберт дю Беллем, у которого оставалось 34 хорошо укрепленных замка-крепости. И дю Беллем стал единственным, с которым Генри заключил договор о мире, при посредничестве Эли де Божанси. Дю Беллем сдал только то, что отдал ему герцог Роберт из герцогских земель, но сохранил всё, что принадлежало его отцу, Роджеру де Монтгомери, а это было немало. К тому же, за дю Беллемом осталось всё виконтство Фалез. Этот уникальный для ситуации договор мог быть упомянутыми мною «печеньками» за предательское поведение при битве, но мог быть и проявлением прагматизма, свойственного Генри. Во-первых, он точно знал, что этот договор – дело временное. Во-вторых, затягивать войну в герцогстве брата он не мог себе позволить, потому что война скомпроментировала бы его заявленную роль защитника и освободителя Нормандии. И кто-то несомненно на ситуацию отреагировал бы.
С остальными своими новыми подданными миндальничать Генри настроен не был. Разрушение замков-бастардов было начато немедленно. Напомню, что в те времена укрепленный замок был мерилом важности барона, потому что каждый замок означал сидящий там гарнизон, который мог выступить в любое время, или принять кого-то под защиту своих стен в любое время. Укрепление существующих поместий до состояния замка (или строительство нового укрепленного замка) всегда и везде было действием, требующим разрешения лично правителя. Роберт, в начале правления, ещё пытался что-то с незаконно построенными замками-бастардами делать, но потом махнул на них рукой.
Генри же не имел ни малейшего основания делать вид, что проблемы не существует.
В октябре он собрал в Лизьё совет, на котором объявил о своих прочих намерениях. Для начала, он возвращал все границы владений всех землевладельцев Нормандии в состояние на момент смерти Завоевателя. К слову сказать, этим простым решением он добивался сразу многого. Во-первых, горячего обожания церкви, за счет земельных владений которой его брат имел привычку одаривать свой ближний круг. Не поймите неправильно: Роберт Куртгёз был супер-верующим человеком, как и подавляющее число его современников, но он, как очень многие правители, не относился с должным пиететом к богатствам церкви как организации, и это всегда заканчивалось плохо – для правителей. Во-вторых, вернув все земельные границы к старым, Генри разом пресек все феодальные распри и вендетты последних лет. В-третьих, поскольку замки-бастарды строили обычно именно на захваченных военной силой или силой коррупции землях, их разрушение и восстановление законности становилось личным делом «исконных» владельцев. Что очень освобождало ресурсы герцогства и силы нового герцога.
Генри не уехал из Нормандии и на зиму. В январе он собирал всех баронов герцогства в Фалезе, в марте – в Лизьё. Практически парализованную в последний период правления Роберта административную систему управления надо было даже не то что возрождать из руин, а вообще строить заново. И только в Великий пост 1107 года он отправился в Англию, увозя с собой пленников.
Относительно судьбы пленников единого мнения не было и среди старых хронистов, не говоря о современных историках. Часть пишет, что пленники были отправлены в Англию ещё в октябре 1106 года, а кто-то – что прибыли весной 1107 года. Известно, что строже всех содержался Вильгельм де Мортен, кузен Генри и Роберта. Его деожали в Тауэре, и освободиться оттуда он смог, только став монахом. Сам Роберт Кургез был заперт максимально надежно, но с минимальным ограничением в личной свободе. Можно даже сказать, что содержали его в допустимой роскоши, в замке Девизес, принадлежавшим епископу Солсбери Роджеру.
Впоследствии у Генри I, ныне короля Англии и герцога Нормандии, будут свои проблемы с соседями захваченного герцогства, и в истории Роберта просто необходимо ещё рассказать про судьбу его сына, Вильгельма Клито, который в 1106 году находился в Фалезе. Нетипично для Генри, на пятилетнего мальца он никакого внимания не обратил, а просто отдал на воспитание Эли де Сен-Сансу, женатому на незаконной дочери герцога Роберта. И не вспоминал до самого 1111 года. По-видимому, вся история женитьбы и отцовства Роберта Куртгёза казалась ему каким-то кратким и не имеющим значения эпизодом. Или роль сыграло то, что у самого Генри было превеликое количество детей, о существовании которых он вспоминал только в случае политической необходимости, причем с выгодой для себя.
Тем не менее, как и следовало ожидать, ни соседи Нормандии, ни недовольные жесткостью правления Генри бароны Нормандии о законном наследнике свергнутого герцога не забывали. Из мальчишка явно стали заочно лепить фигуру, могущую сплотить вокруг себя всех недовольных политикой Генри, тем более, что Вильгельм Клито, совершенно не знакомый со своими родителями, ухитрился соединить в своей личности и склонность отца к рыцарственной любезности, и привлекательность и здравый смысл матери. Настоящий Прекрасный Принц, собственно, патроном которого при иностранных дворах решил профилировать себя Роберт дю Беллем.
Вообще, Генри стоило бы знать, что загоняя, при помощи хитроумных схем, других правителей в угол сегодня, он нарывается на их реванш (или хотя бы попытку реванша) завтра. Как показало развитие событий, Франция не простила, и Фландрия не простила, так что проблемы в Нормандии у Генри I Английского начались уже в 1109 году, после того как во Франции королем стал Луи VI, и в 1111 году, когда в Нормандии погиб Роберт Фландрский, а его наследник вовсе не был расположен быть другом слишком резвого короля. Когда Луи был принцем, он полностью подчинялся политике своего отца, даже ездил в Англию с дружескими визитами. Но то ли тогда он составил достаточно негативное представление о новои английском короле, то ли просто времена изменились, изменяя политические приоритеты, но Луи-король был необычайно последователен для правителя в своем негативном отношении к Генри I Английскому.
Генри велел Роберту Бьючампу в 1111 году перевезти уже 10-летнего племянника в Англию. Но воспитатель и ментор Вильгельма Клито, не ожидавшие от короля ничего хорошего для своего воспитанника, увезли его из-под носа Бьючампа во Фландрию, и так начался новый этап большой политической игры, в котором у сына Куртгёза могла быть только одна роль. В 1117 году, когда Вильгельму Клито исполнилось шестнадцать, вокруг него объединились бароны Нормандии, Балдуин Фландрский, Луи Французский, и Фульк Анжуйский, и следующие три года королю Генри пришлось воевать, и воевать серьезно. Но то ли он в качестве военного лидера действительно превосходил всех вышеупомянутых, то ли судьба была на его стороне, но сухим из этого бурного моря вышел именно Генри.
В октябре 1119 года, Луи VI и Вильгельм Клито вместе апеллировали к Реймскому совету по делу Роберта Куртгёза, а поскольку избранный в феврале под именем Каликста II Ги Бургундский был близким родичем короля Луи, то он сам подорвался в Нормандию, лично. Генри принял его в Жизоре, засыпал подарками и занял развлечениями, и под конец произнес прочувствованную речь о том, что он не захватил герцогство брата, а освободил его от анархии, а что касается Клито, то он, Генри, готовился отдать ему три графства в Англии и воспитать его с любовью и чувством долга, но Клито предпочел жизнь во Фландрии, так что какой с Генри спрос в этом-то случае? Риторика, в которой Генри Английский всегда был силен, густо приправленная подарками, по ехидному замечанию Уильяма из Малмсбери, произвела на папу впечатление, и отныне он отделывался речами о мире во всем мире, но ничего конкретного в пользу Роберта Куртнёза и Вильгельма Клито не делал.
После того, как наследник Генри принес Луи Французскому оммаж за Нормандию, а бароны Нормандии – оммаж наследнику Генри, у Вильгельма Клито осталась единственная возможность как-то решить вопрос относительно находящегося в плену отца. Он написал Генри I письмо, в котором поклялся, что если дядюшка выпустит своего брата из заключения, то он, Вильгельм, увезет его в Святую землю, и король никогда больше о них не услышит. Вряд ли Генри согласился бы на это предложение в любом случае. Пусть сам Роберт Куртгез, в силу возраста и отсутствия военной практики во время плена, уже не смог бы подняться в Иерусалиме до каких-то высот, это мог сделать его сын. А тут ещё случилась трагедия с «Белым кораблем», Генри остался без законного наследника (какая ирония для многодетного короля!), и Вильгельм Клито, законный сын старшего брата короля, снова оказался в самом центре региональных интриг.
На момент смерти сына и наследника, королю было 52 года. В общем-то, не причина сдаться в плане возможности получить ещё одного наследника, благо король тогда уже пару лет вдовел, и не был привязан к потерявшей фертильность жене. Только вторично жениться Генри, похоже, вообще не собирался, и невесты у него на примете не было. То есть, пока женитьба, пока непредсказуемые повороты с продолжением рода в супружеской постели... Был сильный шанс, что даже если стареющий король получит от новой жены наследника, то не успеет до взрослых лет этого раследника дожить. Детей на троне и в тот период никто не хотел. Тем более, если имеется 19-летний красавец-принц от старшей линии.
Началась гонка со временем. Генри очень удачно (политически) женится в 1121 году, Вильгельм Клито – в 1123-м. Генри стареет и детей больше не получается и с новой женой, но и у Клито проблема – его жене всего 11 лет. Брак блестящий с политической точки зрения (ему отдал свою дочь Фульк Иерусалимский), делающий его графом Мэна, но уже через год Генри удается брак племянника аннулировать. На основании, ясное дела, родства. Аж в одиннадцатой степени, чтобы было понятно. Дескать, новобрачные происходили от Ричарда Бесстрашного – невеста пять поколений назад, и жених – шесть. В данном случае, золото Генри перевесило политическую важность Фулька. Новый папа, Гонорий, аж всё Анжу отлучил от церкви, чтобы заставить Фулька, Вильгельма и Сибиллу принять его решение. В результате, Фульк махнул на все эти интриги рукой, и отправился в Иерусалим, где стал королем, и Сибилла – с ним вместе. Она вернется в Европу только через 15 лет, с новым мужем – Тьерри Фландрским.
Надо отдать Луи VI должное. Решив поддерживать Вильгельма Клито против Генри Английского, он взялся на дело основательно. Женил парня на сводной сестре своей жены, и отдал ему некогда спорный Вексин, Понтуаз, Шомон и Мант. В 1127 году Вильгельм Клито появился с армией у стен Жизора, и потребовал Нормандию себе. А тут как раз и место графа Фландрского оказалось вакантным, и Луи отдал графство Клито, хотя Генри страстно хотел его для себя. Ситуация начала складываться очень интересно, но тут снова где-то повернулось Колесо Фортуны, и Вильгельм Клито погиб самым нелепейшим образом. В битве с какими-то буржуа маленького фламандского городка (а буржуа Фландрии хотели бы видеть своим графом короля Англии, что сняло бы с их торговли с островом таможенную пошлину), он был ранен в руку, получил заражение крови, и умер.
Тем не менее, король Генри и его дочь Матильда чувствовали определенную неуверенность, покуда Роберт Куртгёз был жив. В 1126 году, когда Вильгельм Клито был на взлете, Роберта перевели под охрану бастарда короля Генри, Роберта Глостерского, который отправил его сначала в Бристоль, а потом и вовсе в Кардифф, подальше от цивилизации. Похоже на то, что от скуки герцог Роберт выучил местный язык, и даже написал на нем поэму:
Oak that hast grown up on the mound,
Since the blood-streaming, since the slaughter;
Woe! to the war of words at the wine.
Oak that hast grown up in the grass,
Since the blood-streaming of those that were slain;
Woe! to man when there are that hate him.
Oak that hast grown up on the green,
Since the streaming of blood and the rending of breasts,
Woe! to him that loves the presence of contention.
Oak that hast grown up amid the trefoil grass,
And, because of those that tore thee, hast not attained to rotundity;
Woe! to him that is in the power of his enemies.
Oak that hast grown up on the grounds
Of the woody promontory fronting the contending waves of the Severn sea;
Woe! to him that is not old enough [to die].
Oak that hast grown up in the storms,
Amid dins, battles, and death;
Woe! to him that beholds what is not death.
Роберт умер в феврале 1134 года. Его брат сделал большой вклад в Глостерское аббатство, у главного алтаря церкви которого был захоронен старший сын Завоевателя.
Историки, современные Генри I, дали понять, что Роберт жил в Англии на весьма щедром содержании от брата, и пользовался достаточной свободой, чтобы поддерживать себя в хорошей форме и дожить до 80 лет. Но, по какой-то причине, уже при Генре II историк Генри Хантингдонский заявил, что Роберт был ослеплен по приказу брата. Жоффрей дю Брейль, французский хронист, активный в 1170-1184 годах, подтверждает эту версию, объясняя действия Генри тем, что тот пользовался большой свободой действий, покуда выполнял определенные условия, поставленные ему братом. Тем не менее, Роберт пытался дважды бежать, вовлекая в свои схемы и баронов Генри. Чего тот простить не мог, разумеется.
Имеет ли это утверждение под собой основание, я пока сказать не могу. Учитывая политическую обстановку тех лет – могло. Всё-таки, для того, чтобы срывать 72-летнего рыцаря на край света, можно сказать, должны быть свои основания даже у такого тирана, каким был Генри I. Тем более, что что перевода хотела именно Матильда, а на неё, в свою очередь, воздействовал король Шотландии, её близкий родственник и союзник. Но пока не пойму, почему.
В заключение хочу сказать, что меня определенно настораживает отсутствие документальных источников и хроник времен Роберта Куртгёза в Нормандии. Поневоле лезет в голову параллель с уничтоженными документами времен правления Ричарда III.