Генри I - в катажке епископа Одо

[MirrinMinttu]

После получения (или покупки – как хотите) Котантена от брата Роберта, новоиспеченный граф Генри решил разобраться относительно своих перспектив с другим братом, Вильгельмом. В самом деле, вся высшая знать Нормандии имела земельные собственности в Англии, а он, родной сын Завоевателя, не имел. Правда, торопиться он не стал, дав королю время покорить Рочестер Кастл. В военных талантах Руфуса он не сомневался, но попасть под раздачу вместе с прочими адептами единой Великой Нормандии ему совершенно не хотелось.



Роджер де Монтгомери
Отсюда: www.earlsandstaff.com/en/hub/106 (сходите постотреть и послушать!)


Встреча братьев получилась если и не сердечной, то вполне пристойной, и Генри сразу угодил в свидетели распоряжения Руфуса отдать епископу и монахам Рочестера два поместья, чтобы возместить разрушения и убытки, причиненные ими городу во время военных действий. На этом королевском указе нет даты, но именно большое число свидетелей (четырнадцать!) помогло вычислить хотя бы период: подпись Лафранка сузила его от лета 1088 до 28.05.1089, а сам Генри совершенно точно покинул Англию осенью 1088 года, и не возвращался туда до самого 1094 года.

Так получил ли Генри что-то от Руфуса? А вот это с точностью сказать невозможно, документов, опять же, нет. Ордерик дословно пишет, что король «отечески даровал свое разрешение» на вступление Генри в права материнского наследства, и отменил распоряжение (т.е. провел конфискацию этих земель) только в 1091 году, в связи с событиями в Нормандии. И именно тогда отдал земли Матильды Фландрской Фиц-Хамону.

Но почему-то ни сам Холлистер, ни Барлоу (современный нам биограф Руфуса) с Ордериком не согласны. По их мнению, более логичной датой передачи этих земель Фиц-Хамону был бы момент перед Рочестером, потому что отец Фиц-Хамона, шериф Кента, мог вести к Рочестеру силы англосаксов, прибывших на зов Руфуса.

Вот в этом месте мне просто необходимо сделать одно очень ехидное «эйджистское» замечание. Дело в том, что историки возраста Холлистера и Барлоу слишком близко к сердцу приняли те знания о периоде, на которых их учили. Согласно освященной веками традиции, личность Руфуса трактовалась как «беспринципный тиран», а личность Куртгеза как «бесхребетный идиот». Когда Холлистера и Барлоу учили, и речи не шло о том, чтобы отнестись к данным клише критически. Впрочем, спасибо им хотя бы за то, что они скурпулезно оставляют в примечаниях свои соображения.

А в целом ситуация с документацией периодов правления Руфуса и Куртгёза сильно напоминает мне ситуацию с документацией периода правления Ричарда III. Не стала бы исключать, что с бумагами в этом случае произошло то же самое: всё, противоречащее вылепленному и одобренному сверху имиджу, было просто уничтожено. Ведь для Генри I было так же важно очернить предшественников, как и для Генри VII.

В любом случае, осенью 1088 года Генри вернулся в Нормандию, в компании Роберта нашего дю Беллема, который тогда был одним из «сидельцев», возвращавшихся из Рочестера. Неизвестно, в каких отношениях эти двое были на тот момент, но в Нормандии оба угодили в очень неприятную ситуацию – там вовсю бесновался епископ Одо, которого выкинули из Англии с полной и вечной конфискации всей его гигантской недвижимости.

Легко себе представить, как взбесился Одо дома, узнав, что за время его отсутствия юный брат герцога стал Роберту главным советником, а весь Байё, за исключением самого города, куплен тем же Генри. Что касается дю Беллема, то епископ Одо уже тогда понял, что племяннику с этим хищником просто не справиться. С другой стороны, невольно приходит в голову, что в данном случае именно действия Одо запустили весь будущий конфликт. А действия эти были продиктованы просто-напросто оскорбленным самолюбием человека, уже сходящего с исторической сцены, у которого всё великое уже осталось позади.

Дело в том, что обозленному, униженному сокрушительнейшим поражением в Англии и взбешенному потерей епископальных земель в Нормандии, Одо удалось убедить племянника в том, что граф Генри вместе с дю Беллемом вступили с Руфусом в заговор против него, герцога.

В принципе, Роберт Куртгёз параноиком никогда не был – это прекрасно видно из его биографии. Но он совершенно точно знал, что Вильгельм Руфус, при всём своем желании, просто не сможет не нанести ответный удар – так всегда обстояли дела с теми, кто напал, но проиграл. Скорее всего, Роберт, неопытный герцог, просто растерялся и уступил напору дядюшки. Возможно, именно в тот момент и определилась его будущая судьба – и его младший брат, и Роберт дю Беллем не принадлежали к категории всепрощающих людей.

Обоих арестовали немедленно, стоило им сойти с корабля. Генри был помещен в самом Байё, а дю Беллем – в Ней-л'Евек, в тридцати километрах к западу от Байё. Полностью находящийся под влиянием дядюшки, Роберт тут же наложил руку на Котантен, и вернул Одо одово. Против дю Беллема герцог предпринял одну только акцию – он осадил и взял замок Сен-Сенери недалеко от Алансона, после чего зачем-то ослепил кастеллана замка и велел покалечить весь гарнизон. Но вот тут он уже нарвался на гнев отца Роберта дю Беллема, Роджера де Монтгомери, который был личностью не менее внушительной чем Одо из Байё, и полностью владел искусством выражать своё мнение очень доходчиво.

Неизвестно, дошло ли дело до драки, но Роберт сына Роджера отпустил, и все действия против дю Беллема прекратил. А поскольку Одо трепал его по поводу недостаточно агрессивной политики как терьер, бедный герцог просто применил хорошо знакомую со времен конфликтов с отцом тактику – сбежал во Францию, к Филиппу, под предлогом планирования какой-то совместной операции.