Генри I - заговор де Мовбрея с нового ракурса

[MirrinMinttu]

К 1094 году власть Генри и его влияние на дела западной Нормандии выросли безмерно. Не без помощи Ричарда Редверса и хорошего знакомого этого Редверса – Роджера де Магневилля, который был когда-то среди «верных» графа Мортена, но перешел в ближний круг восходящей звезды, поскольку старый граф, сводный брат Завоевателя, начал прихварывать (он умер в 1095 году), а его наследнику было ещё маловато лет. Возможно, конечно, свою роль сыграло то, что женой старого графа и матерью молодого была сестра Роберта дю Беллема. Ещё одной хорошей инвестицией в будущее стал Томас де Сен-Жан-ле-Тома, который раньше был просто арендатором в орбите владений аббатства Мон-Сен-Мишель. В общем и целом, между 1092 и 1094 годом граф Генри вернул себе если не формально, то по сути, практически все владения в Котантене, которые ему пришлось в 1091 сдать Роберту.



Equestrian Statue of Hugh Lupus, 1st Earl of Chester in the western forecourt of Eaton Hall. The statue by George Frederic Watts is Grade II listed.


Как ему это удалось? Отчасти, благодаря тому, что он был альтернативной силой Роберту дю Беллему. Историк Марк Хаггер даже предполагает, что герцог Роберт мог считать присутствие брата в Донфроне стабилизирующим ситуацию на западе Нормандии фактором (Mark S. Hagger, «Norman Rule in Normandy, 911-1144»). Хаггер, правда, предполагает, что поскольку в договоре Руфуса и Куртгёза условия, очевидно, диктовал Руфус, то экспроприация Котантена у графа Генри была его инициативой, но фактическая база, как мне кажется, эту точку зрения не поддерживает. Руфус мог, конечно, внушительно посоветовать брату-герцогу на выпускать из-под своего контроля такие большие территории, но ничто в отношениях между Руфусом и его младшим братом не говорит о том, что там была какая-то глубокая враждебность.

Есть, конечно, один момент, который мог потенциально задеть Руфуса – то, как умело Генри блокировал безусловную преданность королю такой крупной фигуры, как Хью Честерский, в момент подготовки «ответного визита» Руфуса в Нормандию. Как Хью ни изворачивался, но всё, что касалось его владений в Авранше, было для этого богатого и влиятельного в Англии человека настолько важным, что сохранить какое-то достоинство в колебаниях между Руфусом и Генри ему не удавалось от слова вообще. Не смог он выдержать искушения и в 1094 году, когда Генри величественно отдал Хью в полную собственность замок Сен-Джеймс ле Беврон, на границе Авранша и Бретани, который был всегда герцогским замком, построенным ещё Завоевателем в ходе войны с герцогом Бретани. Хью был виконтом этого замка, управляющим, но теперь Генри дал ему право рассматривать замок как собственность, передаваемую по наследству.

В принципе, один сильный противник растущей власти Генри в регионе был – епископ Кутанский Джеффри, богатейший человек, передавший свою собственности и неприятие Генри наследнику – племянику, Роберту де Мовбрею. Джеффри умер в феврале 1093 года. Его преемник на посту епископа, Ральф, человек гораздо более скромных возможностей, оппозиции Генри составить не мог, да и не хотел. То есть, единственным препятствием на пути к обсолютной власти в Котантене для графа Генри был Роберт де Мовбрей.

Теперь было бы неплохо вспомнить о некоторых особенностях этого Роберта, графа Нортумбрии. В частности, о том, что гением политических нюансов он не был, и с логикой не дружил, зато обладал огромным честолюбием и сметающей всех на своем пути энергией. Для работы в Нортумбрии, куда никто в графы добровольно не хотел, эти качества были даже похвальными. На тот момент Нортумбрии был нужен железный кулак, а не шелковая перчатка, а что касается остального, то в роли дипломата всегда выступал дядюшка.

В феврале 1093 дядюшка умирает, и уже в ноябре 1093 Роберту приходит в голову светлая идея приловить снова вторгнувшегося в Нортумбрию Малькольма III из засады, и покончить с этим старым лисом раз и навсегда. Решено – сделано, 13 ноября 1093 года Малькольм был убит. Казалось бы, эффективное и справедливое решение проблемы, понятное и тогда любому из ограбленных шотландцами (в очередной раз).

Но проблемой стало то, что Малькольм не погиб в битве – он был намеренно убит из засады, а это уже называлось регицидом, непростительнейшим преступлением против коронованной персоны. И хотя убийцей его величества не был персонально де Мовбрей, а Аркил Морель, заговорили, что этот Морель был родственником де Мовбрея, а значит, граф в некотором смысле несет за случившееся ответственность. На самом деле, этот Морель был просто арендатором каких-то земель графа, а его родственником был Морель из Бамборо, но поднявшийся шум был несомненным ударом по репутации графа Нортумбрии. Потому что план был, разумеется, его собственный, без всяких сомнений.

Я думаю, что именно этот шум и обратил внимание графа Генри на личность наследника своего почившего оппонента. Вряд ли у них до этого была какая-то возможность пересечься. Де Мовбрей был в Англии, и Генри в Нормандии. Для Генри интерес представлял не сам граф Нортумбрии, а тот факт, что земли и связи епископа Кутанса унаследовал именно этот тип, который, к тому же, по какой-то причине разделяет неприязнь дядюшки к нему, Генри. И этот тип, как показала история с королем Малькольмом, не очень-то умеет прикидывать последствия своих поступков.

Предупреждаю, что всё дальнейшее будет моим собственным выстраиванием некоторых известных событий в логическую цепочку, способную объяснить более чем странный бунт Роберта де Мовбрея против своего короля, Вильгельма Руфуса. Мне пришло в голову, что за всем этим стоял граф Генри, которому нужно было убрать с дороги графа Роберта.
Дело в том, что один из преданных графу Генри небогатых землевладельцев, Вильгельм д'Обиньи приходился богатому Роберту де Мовбрею близким родственником. Их отец был женат на Амиции де Мобрей, приходившейся сестрой и епископу Джеффри, и отцу Роберта де Мовбрея. То есть, случись что с Робертом, который на 1093 год не был даже женат и наследников законных не имел, все его земли, унаследованные от епископа Джеффри, перешли бы к лояльной Генри ветви рода.

В 1094 году Руфус (в компании Хью Честерского) отправляется в Нормандию, где обиженный вдрызг на что-то Роберт отказывается с ним общаться, а Генри дарит Хью замок, и, в качестве союзника Руфуса, едет в Англию, причем оказывается в Лондоне до того, как туда прибыл сам король – за целых два месяца, в конце октября. И, к слову, отплыл он из Донфрона как бы для того, чтобы встретиться с Руфусом в Нормандии, а оказался совсем в другом государстве. Причем, для того, чтобы Руфус вернулся в Англию, были предприняты кое-какие меры. Например, вдруг очень серьезно зашевелился Уэльс, вплоть до того, что несколько пограничных крепостей норманнов были сожжены. Это потом объясняли тем, что Хью Честерский был с королем в Нормандии, но насколько этому объяснению можно верить, в свете данных о гораздо более тесной дружбе между Хью и Генри, чем принято думать - непонятно.

Лично у меня такое впечатление, что Генри пытался в 1095 году избавиться не только от де Мовбрея, но и от короля. Воздействовать на Руфуса манипуляциями было делом достаточно безнадежным, соответственно, его надо было поставить в условия, в которых он не мог ответить иначе, как только войной Роберту де Мовбрею. Но для того, чтобы Мовбрей вдруг ополчился на короля, нужно было как-то попасть в его самый близкий круг. И где-то в начале марта 36-летний де Мовбрей вдруг женится, да не на лишь бы ком, а на 20-летней племяннице Хью Честерского, Матильде де л’Эгль. И начинает вести себя очень странно.

Ведь вся трагедия 1095 года началось с дикой выходки де Мовбрея, который вдруг захватил торговые норвежские суда. Де Мовбрей, оказывается, почему-то решил против Руфуса взбунтоваться и поднять север Англии за никому толком не известного Стефана Омальского, который, похоже, не знал об этом деле вообще ничего.
Нет, Руфус ничем графа не обидел. Графа кто-то просто обманул. Возможно, припугнув, что король, на досуге, хорошенько теперь за него возьмется по поводу убийство короля Малькольма. Этим кем-то могла быть молодая жена, которой манипулировал дядюшка, а мог быть и сам Хью, с которым де Мовбрей был сейчас в родстве. Почему именно Стефан Омальский? Решительно не понимаю, если честно. Разве что по той простой причине, что он был достаточно близким родственником (первым кузеном) сыновьям Завоевателя, но его будущие владения находились достаточно далеко от Нормандии.

Да и вообще, другого, хотя бы теоретически альтернативного Руфусу и Куртгёзу кандидата просто не было. Сесилия была в монастыре, Констанцию нелюбящий супруг отравил ещё в 1090-м году, а привязывать к этому шутовскому заговору имя Аделы Блуасской не посмел бы никто, находящийся в относительно здравом рассудке. Что характерно, в этой истории чувствуется, всё-таки, известная осторожность в отношении последствий. Стефан Омальский был далеко, и вскоре обещал быть ещё дальше – он собирался в крестовый поход.

Целью заговора было уничтожить де Мовбрея. Возможно, и Руфуса тоже (во всяком случае, засада на него была, но Руфуса предупредил о ней Гилберт Фиц-Ричард де Клер). Почерк устройства засады на короля безошибочно указывает на де Мовбрея, который так же расправился с королем Малькольмом. Но не факт, что именно за этой засадой стоял и граф Генри, влияющий на Мовбрея через Хью Честерского. Или всё-таки?

Допустим, Руфус погиб бы в засаде. Королем Англии короновался бы Роберт. Но Роберт уезжал в крестовый поход, это было ясно уже в 1094 году, а в 1095 конкретизировалось. От участия в этом походе Роберта не отвлекла бы и новая корона. Генри остался бы с развязанными в Нормандии руками, и дальше уж как получится. Роберту по-любому были нужны деньги для похода, то есть сценарий заложенного герцогства повторился бы, но не с Руфусом, а с Генри. И Роберт мог сгинуть в походе. А если бы вернулся, то ему было не потянуть и королевство, и герцогство, а советников умнее брата рядом с ним не было. Генри все равно провернул бы свою схему с Робертом, как он это сделал в 1106 году.
Но и уничтожить хотя бы одного де Мовбрея тоже было достаточно привлекательной перспективой.

Мало того, что нормандские владения бездетного графа тут же отошли к человеку Генри, старшему из братьев д'Обиньи – Вильгельму, так стало возможно облагодетельствовать ещё и младшего – холостяка Найджела. Ведь молодая жена де Мовбрея, брак графа с которой аннулировали сразу в 1095-м, принесла Найджелу английские земли де Мовбреев. Я плоховато понимаю, как это удалось – если брак был аннулирован, Матильда не имела прав на земли того, кого в мужьях у неё как бы никогда и не было. Возможно, всё было сделано по приказу Руфуса, который мог чувствовать сострадание к девушке, так храбро защищавшей замок мужа, и оказавшейся женой изменника, хотя выходила она за графа Нортумбрии. А потом ещё и брак её аннулировали, оставив в статусе непонятно кого.

Где именно находился граф Генри во время описанный выше событий, сказать не могу. С момента его коронации, существует достаточно подробное описание того, где он был и что там делал, но до 1100-го года всё очень приблизительно. Он, кажется, уехал в Нормандию в 1095 году, но когда? Весной, как отмечают Англосаксонские хроники, но весна – понятие растяжимое. Тем не менее, Генри вполне мог успеть провернуть всё вышеописанное, и убраться подальше, когда запущенное им колесо событий покатилось, набирая обороты.