Король Стефан - несчастливые годы

[MirrinMinttu]

Поведение королевских войск, действующих в Уэссексе так, словно это была вражеская территория не была понята ни подданными Стефана, ни даже его биографом. По сути, в "дьявольской жестокости", как назвал эти действия хронист, был повинен не персонально Стефан, а его сын, Юстас, но кровь пала, естественно, на правящего монарха. Впрочем, и Стефан, и его сын на тот момент верили, что они победили, и что Генри Плантагенет вытеснен на континент навсегда. И занялись чисткой рядов, что Стефан всегда делал с сокрушающими для себя последствиями, и никогда не учился на ошибках, наступая на те же грабли снова и снова. На этот раз, он решил искоренить влияние Валерана де Мёлана на английские дела.



Матильда Блуасская, королева Англии


А Валеран на английские дела имел влияние непосредственное. Во-первых, в Англии оставался его брат, граф Лестерский, который никак не проявлял дружелюбности или враждебности к Стефану, и занимался своим хозяйством, посещая двор только по обязательным оказиям. Во-вторых, шерифом Вустершира был Вильгельм де Бьючамп/Бошан/Бьючем (как угодно), письма с распоряжениями к которому Валеран начинал с обращения "my dear son". И в 1150 году Стефан напал на Вустер. Снова, как на вражескую территорию, сжигая всё на своем пути и грабя собственных подданных. Замок к гарнизоном, во главе с де Бьчампом, тем не менее устоял, так что грабежом дело и закончилось. Король, тем не менее, вернулся в 1151 году, имея в своем распоряжении две осадные башни. И тут начали происходить очень странные вещи.

Граф Лестерский, Роберт де Мёлан, сделал необъяснимое: разрушил обе башни, но арестовал и увез в свои владения Вильгельма де Бьючампа. Понять логику событий можно попытаться, хотя современный хронист не был удивлен совершенно. Он просто зафиксировал происшедшие, добавив, что "потому что вышеозначенный граф был братом Валерана де Мёлана", полагая, что это всё объясняет. Что бы ни имел в виду хронист, в свое время отец близнецов Валерана и Роберта сделал распоряжение, что если семья лишится всего по одну сторону канала, их владения по другую сторону должны быть поделены. Люди не очень любят делиться, поэтому Роберт тщательно соблюдал интересы брата в Англии, и "пленение" шерифа, который был непосредственным агентом решений, принимаемых братьями, могло быть частью этой политики. С другой стороны, бесхозных подданных, особенно богатых, тогда не было и быть не могло, каждый имел сидящего на его шее оверлорда. В случае Роберта Лестерского, его оверлордом был король Стефан. Так что единственное, что мог сделать граф в интересах своего брата - это не дать разрушить замок и изолировать от Стефана слишком много знавшего шерифа, причем представив это услугой королю.

Впрочем, оверлордов, случалось, и меняли. Или пытались поменять. Граф Херефорда, сын Майло Глостерского, имел в оверлордах Генри Плантагенета, принеся ему присягу по собственной воле, но он предложил себя в вассалы королю Стефану, если тот отдаст ему замок де Бьючампа. Потому что в свое время, когда Майло Глостерский принял сторону императрицы Матильды, Стефан даровал Роберту Лестерскому право на графство Херефорд и comitatus (феодальное право) на сам Херефорд, так что Роджер Херефордский чувствовал себя в своей графской короне не слишком уверенно. Король, тем не менее, просто внезапно перестал интересоваться делами в Уэссексе, и вскоре ситуация вернулась к исходной. Видимо, раздумывая над логикой лействий графа Роберта, Стефан пришел к выводу, что феодальные отношения с магнатами, имевшими свои собственные, родовые земли - это не то, что отношения с графами, назначаемыми короной, и полностью от короны зависевшими.

Для магнатов важнее были связи родственные и соседские, ибо люди на тронах менялись, а земля оставалась вечной. А поскольку земельные владения каждого из магнатов не были какой-то монолитной, единой территорией, а располагались здесь и там, то контроль за определенной территорией было выгоднее поручить соседу, взамен на соответствующую услугу. Сохранился текст договора между Ранульфом Честерским и Робертом Лестерским, по которому один не просто соблюдал интересы соседских владений на своей территории, но некоторые владения были переведены в совместную собственность. Но прелесть этого договора даже не в этом. Поскольку оверлордом графа Роберта был король Стефан, а оверлордом графа Ранульфа - Генри Плантагенет, они рассмотрели и возможность, что будут вовлечены в военные действия друг против друга. Для этой оказии было решено, что оба будут вторгаться силами не более двадцати рыцарей, постараются нанести минимальный ущерб, и если им случится получить в добычу собственность друг друга, эта собственность потом будет возвращена. Вот и веди победоносную войну с таким контингентом!

Главной новостью 1151 года стал собор духовенства в Лондоне по поводу того, что архиепископ Теобальд стал папским легатом в Англии. Сам собор, надо сказать, был посвящен исключительно работой над документами, повелевающими вернуть церкви то, что было отнято, и не сметь притеснять церковные владения в будущем. Королю всё это было не интересно, его гораздо больше занимал вояж архиепископа Йоркского в Рим, где тот должен был ходатойствовать перед папой о коронации Юстаса при жизни Стефана. У Капетингов данная практика была дежурной, но для Англии того времени сомнительной. Хотя в послании к папе и говорилось, что коронация Юстаса является не сольным проектом его отца, а желанием всего двора, ни для кого не было секретом, что архиепископа практически вынудили отправиться в это путешествие - отношения между королем и назначенным Римом архиепископом Йоркским были даже не враждебными, они были ледяными, потому что король года три отказывался признавать Генри Мурдака архиепископом, а город Йорк не давал ему права на въезд и после того, как король назначение прелата признал.

Не известно, на что, собственно, надеялись Стефан и Юстас, посылая такого эмиссара. Через год оттяжек и задержек Святейший престол прислал неопределенный отказ: в Англии никогда не было обычая короновать сына при жизни отца, и они не хотят создавать прецедент, разрешая это Стефану. Впрочем, не исключено, что Стефан просто исполнил формальность, известив Рим о своих намерениях, потому что на пасхальной неделе 1152 года Юстас был провозглашен наследником престола, и от собравшихся к пасхальному двору потребовали принесения присяги. Более того, Стефан потребовал, чтобы архиепископ Кентерберийский Теобальд помазал Юстаса на царствование. Теобальд отказался, и был заперт под арест, откуда бежал, преследуемый стражей, во Фландрию. И кто знает, что ещё натворили бы отец и сын, если бы 3 мая 1152 года не умерла бы королева Матильда Булонская.

О её болезни ничего не было известно, и судя по реакции домашних, смерть королевы была полной неожиданностью и для них. Ведь королевская семья не была семьей в том смысле, как мы понимаем это в наше время. На момент смерти, Матильда Булонская находилась в Эссексе, а Стефан с Юстасом в Лондоне. Поскольку Матильда Булонская была единственным человеком в этом семействе, кто обладал пониманием политических ситуаций и дипломатичностью, её смерть не обещала Стефану ничего хорошего. Тем более, что в начале года умер и брат Тео, граф Шампани и Блуа, с которым, возможно, Стефан иногда советовался, и чьими контактами пользовался.