Инвалидность в Средние века - исцеляющие святые/2

[MirrinMinttu]

Продолжаю парад святых, к которым в Средние века обращались за помощью и защитой от хвороб.

От безумия определенного вида людей исцеляла св. Димфна, жившая в седьмом веке в Ирландии. Её отец, король Дамон (Даймин?), был прекрасным мужем матери Димфны. Настолько, что когда королева умерла, он повредился рассудком от горя и обратил свое совсем не родительское внимание на Димфну, на мать очень похожую. В принципе, в дохристианских королевских династиях инцестные браки чем-то исключительным не были, хотя ничего не могу сказать именно про Ирландию и именно про Айргиаллу, где этот король правил. В любом случае, Димфна, ещё при жизни матери давшая обет целомудрия, от перспективы была настолько не в восторге, что бежала из королевства во Фландрию, где в деревушке Гел основала приют для бедных, несчастных и безумных. Когда принцессы убегают из дома, они не делают этого налегке, то есть, вместе с Димфной отправились её слуги и её исповедник. Так что королю понадобился всего год, чтобы ослушницу выследить. Всё дело кончилось тем, что Дамон отрубил своей «возлюбленной» дочери голову, исповедник был также убит, а о слугах никто в легенде ничего и не говорит. Как ни странно, жители Гела, за год привыкшие ухаживать за постояльцами приюта, благого дела не бросили, и разобрали осиротевших несчастных по домам. Более того, традиция сохранилась вплоть до двадцатого века, когда Первая мировая изменила всё.



Св. Авертин, который предоставил приют Томасу Бекету, рассорившемуся с королем Генри II Плантагенетом (и в споре прав был король, а не прелат!), посвятил закат своей жизни заботе о страждущих и болящих в Турени, и считается излечающим от боязни высоты и эпилепсии. Что наводит на интересные мысле о здоровье Томаса Бекета, чьи эксцентричные возлежания в ледяной реке, протекающей через владения аббатства, где св. Авертин был дьяконом, чрезвычайно смущали свидетелей.



Св. Фиакр, исцеляющий геморрои и фистулы, был ирландским священником в шестом веке, который, в какой-то момент, переехал во Францию, устав от нашествий гостей и паломников в монастырь, где он был аббатом. По натуре св. Фиакр был человеком приватным, и выступать в роли живых мощей для паломников ему совсем не хотелось. Впрочем, во Франции он все равно угодил на ту же должность, но хотя бы после смерти. В принципе, тут мы видим как раз случай, когда на его захоронении стали происходить исцеления именно определенного рода, потому что при жизни он никак не специализировался, собственно, просто уделял большое значение странноприимному дому при своем монастыре. Похоже, канонизировали св. Фиакра официально с посыла кардинала Ришелье. Как утверждали злые языки, потому, что кардинал надеятся таким образом излечиться от геморроя, которые все Средние века в тех местах и именовали «фигой святого Фиакра», но скорее всего совсем по другому поводу, связанному с королевским домом и убеждениями королевы. Сам кардинал был человеком верующим, но не суеверным, и вряд ли верил в чудеса.



Св. Роху из Монпелье не повезло родиться в конце тринадцатого века, и отправиться в паломничество в Италию, чтобы угодить прямехонько на вспышку чумы. Что-то этот молодой человек понимал если не во врачевании, то в уходе, поэтому засучил рукава и стал ухаживать за чумными больными. Причем, некоторые из них даже выздоравливали, что создало молодому паломнику репутацию чудотворца в Аквапенденте, Чезене, Римини, Новаре, Риме, Мантуе, Модене и Парме. Пока в Пьяченце он не заболел сам, после чего был безжалостно выкинут из города, где его встречали не так давно, целуя руки. Пёс местного лорда, в чей лес больной парень забрел умирать, стал таскать св. Роху пищу. Скорее всего, с подачи самого лорда по имени Готард, не желающего быть жестоким к жертве человеческой неблагодарности. Никто, собственно, не знает, только ли пищей обеспечивался св. Рох, но от чумы он выздоровел. Хотя, возможно, и не вполне восстановился, потому что Готард сопровождал его на родину, в Монпелье. Где юноша был тут же арестован родням дядей по обвинению в шпионаже. Пять лет провел он в темнице, где никто не знал его имени, но после смерти был опознан по родимому пятну на груди, в форме креста. Шустрые венецианцы умыкнули мощи св. Роха из Монпелье в начале пятнадцатого века, построили ему симпатичную часовню, и объявили одним из покровителей города. И правильно сделали.



От чумы, единым фронтом со св. Рохом, народ защищали святые Себастьян и Киприан. Себастьян – это тот самый, которого так любят изображать в томных позах, беднягу, истыканным стрелами. Удивительно, что мало кто помнит, что св. Себастьян умер дважды, собственно. После эпизода с расстрелом его выходила некая Ирина, уроженка Рима. Но он, конечно, не унялся, и пошел в общественное место публично обличить тирана Диоклетиана в злых делах. После чего его убили окончательно. С чумой как таковой его жизнь и смерть обычно не ассоциируется, кроме как в переносном смысле, как то следы от ударов стрел были похожи на язвы на теле святого. Но я вспомнила, что именно третий век (см. Кризис третьего века) в Римской империи был отмечен вспышками чумы, завезенной солдатами в столицу из каких-то углов империи. И что жесткая политика Диоклетиана против христиан была продиктована идеей избавиться от этой еретической мерзости, сделав Рим снова великим. Под эгидой целого пантеона традиционных божеств, разумеется.



Что касается св. Киприана, казненного тем же Диоклетианом, и, по-видимому, тоже поэтому считающегося защитником от чумы, то здесь история довольно удивительная. Киприанов было два, Карфагенский и Антиохский, и оба погибли за веру. Но Карфагенский больше был твердолобым церковным политиком, а вот у Антиохского история поинтереснее, хотя бы потому, что в ней замешана женщина, Юстина. Киприан Антиохский был магом. То есть, как бы был настольно на короткой ноге с дьяволом, что тот бегал по его поручениям Юстину, девушку красивую, соблазнять любовью Киприана. Но Юстина дьявола хладнокровно осеняла крестом, и никакие магические заклинания на неё не действовали. Дьяволу пришлось признаться в неудаче, и Киприан сделал из случившегося своеобразный вывод: крест сильнее заклинания (мысль о том, что девушка просто была к нему равнодушна, магу в голову не пришла). Магические приблуды он показательно сжег, и принял христианскую веру. Стратегия сработала, и после крещения Юстина и Киприан стали большими друзьями, и вместе погибли, в конечном итоге. А иногда эту историю рассказывают так, что Киприан применял к Юстине магию для молодого человека с говорящим именем Аглаид, и стал христианином тоже потому, что его магия на девушку не подействовала, но с самой Юстиной они не пересекались, просто были казнены вместе, в одном месте и в один день.



А вот св. Блейз/Власий при жизни был врачом, специализировавшимся на болезнях горла. И, соответственно, остался исцеляющим патроном именно в этой сфере. Тоже погиб за христианскую веру, но уже при преемнике Диоклетиана.



Работал в больницах и патрон больных легочными болезнями, св. Бернардин Сиенский. Причем, в 1400-м году он, двадцатилетний парень, четыре месяца тащил на своих плечах все тяготы работы в чумной больнице, при помощи свестников. А потом плавно перешел к уходу за престарелой тётушкой, котороя его, сироту, воспитала. В общем, после двух лет работы, постов, молитв и близкого знакомства со смертью, молодой человек раздал всё свое имущество бедным, и отправился спасать души проповедями. Что характерно, тексты его проводей сохранились, и специалисты утверждают, что написаны ои мастерски. Более того, ораторское искусство Бернардина Сиенского собирало паству тысячами. Ну и темы проповедей, конечно. В отличие от дежурных и малопонятных, его проповеди были злободневными – на тему вендетт и азартных игр, на тему гомосексуализма, именно тогда входившего практически в моду в великосветских кругах, и сребролюбия еврейских банкиров. Его считают проповедником-женоненавистником, но именно он обращался к слушательницам с предупреждениями, что у женихов на уме может быть выгода, а не любовь, и именно он приказывал женщинам приводить к нему дочерей, для которых он проводил ликбез по поводу абьюза в семейной жизни. В том числе, сексуального абьюза. Почему Бернардин Сиенский был патроном больных именно легочными болезнями? Возможно, в 1400-м в Сиене была именно легочная форма Черной Смерти. Это была вторая волна чумы, а кровохаркания регистрировались уже во время первой.



Святой Лоренс/Лаврентий Римский, был одним из семи дьяконов Рима при папе Сиксте II, и отвечал за раздачу милостыни. Но ему не повезло жить в смутные времена, как и его палачу, императору Валериану. Римская империя агонизировала. В стране была чума, алеманны грабили пограничные области Италии, франки вторглись в Галлию, римские гарнизоны были отчаянном положении и деморализованы, готы практически захватили Дакию, Мёзию и Малую Азию, на восточные провинции нападали персы. Валериану были отчаянно нужны деньги, а деньги были у церкви. Поэтому он, по методу предшественников, провозгласил христиан врагами империи, потребовал возвращения к старым порядкам, и казнил Сикста II. Но на деньгах-то сидел Лаврентий, предусмотрительно брошенный в тюрьму. По какой-то причине, префект Рима посчитал дьякона достаточно деморализованным, чтобы отпустить его на три дня собрать требуемое. За эти три дня Лаврентий успел раздать и спрятать всё ценное, а к префекту привел хромых, слепых и больных, заявив, что богатства церкви – вот они. После чего его то ли поджарили до смерти на металлической решетке (канон), то ли просто отрубили голову, как Сиксту (современное мнение). Боюсь, что прав канон – префект, понимающий, что ему придется отчитываться перед Валерианом, вряд ли отреагировал стоически на явно издевательское поведение христианина. При чем здесь исцеление от люмбаго? Да кто его знает. Святой Лаврентий покровительствует 69-ти профессиям, городам, группам населения, и если защиту от огня можно понять, то покровительство мясникам и поварам, например, в свете судьбы святого выглядит мрачновато.



Покровительницей страдающих от зубной боли и дантистов оказалась св. Аполлония. Она пострадала во время гонений императора Деция, который, похоже, даже не собирался искоренять христианство, а хотел сделать его одной из религий империи. Но вот такая толерантная политика в те времена привела только к большему количеству жертв, чем откровенный террор. Часть христиан тихо-мирно принесла публично жертву другим богам (отречения от христианства от них не требовали), другие же были готовы кинутся сами хоть к льву в зубы, хоть на костер, дабы пострадать во имя единственного правильного бога, который Бог. Потом часть конформистов отказалась от своих слов, кто тайно, а кто явно. А не отступившие раскололись во мнении, прощать ли отступников, или их надо крестить заново. В общем, начались преследование толпой отступников и несогласных, и самосуды. Аполлония жила в Александрии, и была хорошо известной там дьякониссой-христианкой. Поэтому, когда александрийская толпа, не слишком трезвая из-за праздников в честь основания Рима, стала громить дома христиан и убивать хозяев, Аполлонию схватили тоже. Зубы ей в процессе то ли выбили (скорее всего), то ли выдернули, а саму её пытались заставить сказать что-то оскорбительное в адрес Христа. Не став ожидать, что ещё озверевшая толпа может придумать, Аполлония неожиданно для мучителей прыгнула в костер. Обычно св. Аполлонию изображают молодой девушкой, но, скорее всего, она должна была быть женщиной в возрасте, чтобы быть дьякониссой.



И, наконец, «заведующий» помощью страдальцам от болей в животе, епископ-великомученик Эразм Формийский, он же святой Эльм. Покровительствует ещё и морякам, так как однажды молния ударила рядом с проповедующим епископом, а он не испугался. Считается, что св. Эльм зажигает огни на мачтах, чтобы предупредить моряков о грядущей грозовой буре. История его... странная. Когда начались гонения на христиан со стороны Диоклетиана и Максима, он удалился в горы и прятался там семь лет. А потом вернулся в Формию, и объявил первому встречному солдату, что он – христианин. Вроде, ангел ему явился и приказал. Ну и понеслось. Его пытали и бросили в тюрьму, но он сбежал – ангел помог, разумеется. Потом его понесло в Ликию, где он оживил ребенка, что привело буквально к эпидемии крещений, что привлекло внимание Максима. Причем, там, где он шел, валились статуи «идолов», то есть римских богов, а на не-христиан обрушивался огонь. Эразма снова схватили, снова пытали, и снова бросили в тюрьму. И снова он бежал. И снова занялся проповедями. В конце концов, в Иллирии его схватили и казнили, намотав кишки на лебедку. Было это именно так или не было – кто знает. История странна именно действиями Эразма Формийского. Если отбросить в сторону мистику, останутся действия, сильно напоминающие действия руководителя эдакого христианского Сопротивления. Особенно в эту теорию вписываются огонь на головы еретиков и падающие статуи.



Saints Christopher, Eustace, and Erasmus (3 of the 14 Helper Saints), limewood carving by Tilman Riemenschneider, c. 1500–04