Генри VII - король проявляет самоуправство

[MirrinMinttu]

Летом 1506 года папа Юлиус II опубликовал очередной призыв к крестовому походу против Оттоманской империи. Ничего нового кроме того, что на этот раз он целился не столько в империю, сколько в Венецию. И начал он с того, что 17 мая опубликовал прокламацию против нелегальных поставок квасцов, использующихся в красильной промышленности, в Европу. Под угрозой анафемы, папа приказал всем христианским правителям и их подданным не иметь дела с поставками квасцов не из папских копей, поскольку предполагалось, что доходы от продажи папских квасцов идут именно на подготовку крестового похода.



Папа Юлиус II

Одной лишь прокламацией и угрозой папа не ограничился. Его представители посетили все банкирские дома Европы, доставив распоряжение папы с сопроводительным письмом лично главам этих домов. Разумеется, в письме были подобающие для папского послания напоминания о душе, но вообще-то это они были просто предостережениями против попыток проигнорировать папскую прокламацию, сочтя ее очередным сотрясением воздуха. «Я слежу лично за тобой», именно так следовало понимать визит представителя Святейшего престола, и именно так эти визиты были поняты.

Вообще-то, как демонстрирует история, папские интердикты были так себе оружием, в чем тому же Юлиусу II вскоре придется убедиться. Но сделать непристойный жест в сторону потуг Святейшего престола могло позволить себе королевство в целом, а не отдельный банкирский дом, оперирующий в мире коммерческой конкуренции. Именно поэтому папа озаботился приложить к доставляемым прокламациям не только письмо, но и лист с именами дилеров квасцов, отношения с которыми были бы «источником тлетворного влияния на души верующих». В этом списке были, например, шкипер Николас Уоринг (месть за упущенный Sovereign), глава банкирского дома Фресбальди Жироламо Фрескобальди, и брокер Лодовико делла Фава, что можно было считать оскалом уже лично в сторону его величества Генри VII.



Скульптурный бюст Генри VII работы Пьетро Торриджано

В Нидерландах прокламация папы произвела впечатление сильное. Маргарет Савойская, которая сидела там регентом, даже срочно собрала совет для обсуждения ситуации. В Лондоне же реакции не случилось вообще. Генри VII отнюдь не собирался отказываться от наживы, и играть на руку папе в его итальянских войнушках и выпадах против Венеции. Папа ощутил некоторое беспокойство, и отправил комиссионера Пьетро Гриффо лично к королю, с напоминанием о христианском долге, но и это не возымело никакого эффекта. Дело в том, что Генри VII вовремя вложился в финансирование ордена св. Иоанна Иерусалимского, и теперь носил редчайший титул покровителя и защитника рыцарского гарнизона на Родосе. Таким образом укусить его обвинениями в манкировании долга христианина и усомниться в его поддержке идеи крестового похода было невозможно, но вот помогать амбициям папы он не собирался.

Поэтому, пока папа воевал в Италии осенью 1506 года силами швейцарских наемников (именно этот папа, к слову, учредил в качестве своей охраны швейцарскую гвардию), Генри VII делал деньги на продаже груза квасцов стоимостью в 10 000 фунтов, из которых его величеству досталось 60%. Как обычно, он предоставил средство транспортировки – четырехмачтовую карраку Regent. Как обычно, его брокером выступил делла Фава, а банкиром – дом Фрескобальди. Эта сделка была зафиксирована в учетных книгах Эдмунда Дадли, и, как всегда, завизирована королевской подписью. И пусть Юлиус II повелел Пьетро Гриффо прибить выражение папского неудовольствия к двери каждой английской церкви, мимо которой Гриффо будет проезжать на пути в Дувр, в тех же учетных книгах Дадли осталась запись «папскому комиссионеру Питеру де Гриффо для лицензирования и таможни 1300 квинталов квасцов (квинтал приблизительно равен 50 кг) прибывших при посредничестве Лодовико делла Фава 433 фунта 6 шиллингов и 8 пенсов облигациями».

Вообще-то, деньги деньгами, но Генри VII, похоже, просто протестовал абсолютно персонально против активного вмешательства папства в европейскую политику вообще и его личную политику в частности. Ему совершенно не нравилась идея анти-венецианской коалиции, имевшей выспренное название Святая Лига (в будущем она все-таки состоится как Камбрейская Лига). Хотя, похоже, он унаследовал идею крестового похода силами Англии, Португалии и Испании от Ричарда III.

Кстати, неисповедимы пути Судьбы. Контактом Лодовико делла Фавы в Италии был флорентиец Джиованни Кавальканти, который когда-то начинал брокером у Фрескобальди, а разбогатев, стал меценатом, помимо основного и наилюбимейшего занятия – делать деньги и считать доходы. Это именно он дал совет своему знакомому, талантливому скульптору и профессиональному наемнику Пьетро Торриджано (Pietro Torrigiani ) попытать счастья при дворе Генри VII. В Италии Торриджано был обречен оставаться в тени Микеланджело, и, на мой взгляд, не потому, что Микеланджело был лучше (он не был), а потому что Микеланджело стал модным, сумев создать бренд самого себя. Впрочем, Торриджано всегда с удовольствием вспоминал, что характерной формой носа модный скульптор обязан знакомству с его, Торриджано, кулаком.



Св. Антоний, деревянная скульптура работы Пьетро Торриджано

В Англии Торриджано создал не только бюст приютившего его короля, но и знаменитое надгробье Генри VII и Элизабет Йоркской, да и много других изображений знакомых ему через делла Фаву торговцев и тех, чьи лица привлекали его внимание. Про Торриджано говорят, что он первым начал распространять стиль итальянского Ренессанса за пределами Италии, что, в общем-то, вполне подходило этому непоседе. Кто знает, как сложилась бы его судьба, останься он в Англии. Но он не смог, конечно, остановиться на достигнутом и застыть в развитии. Поэтому, в 1521 году Торриджано уехал в Севилью, а поскольку характер у него с годами ничуть не смягчился, там он в конце концов угодил в тюрьму, где и умер в 1528 году. Св. Иероним – именно из его севильского периода. Абсолютно «живая» скульптура. Но он экспериментировал там и в других стилях.