Последние королевы Средневековья - Анна Невилл/2

[MirrinMinttu]

Прошло ещё два года, в течение которых и Англия, и король Эдвард лучисто улыбались во все стороны, втайне заключая союзы против Франции. На тот момент Уорвик был единственным, кто изо всех сил тащил свою страну в сторону лучшего будущего, а не будущих проблем. Он был прав, как показало время. Но в июне 1467 года ситуация сложилась так, что Луи XI Французский признал для себя, что с Эдвардом IV дружбы у него не получится, но может получиться реставрация на английском престоле Генри VI, если он сумеет каким-то образом примирить «лёд и пламень» - Уорвика и Маргарет Анжуйскую. Во всяком случае, миланские проныры-послы называют даже время, когда были предприняты первые шаги - период между 8.06.1467 и 24.06.1467.



Привезя в Англию французскую делегацию, которой был оказан со стороны королевской администрации просто оскорбительный прием, Уорвик оставался при ней столько времени, чтобы проводить, в конечном итоге, французов до побережья, и ко двору больше не вернулся. Слишком давно он был в политике для того, чтобы не понять, что Эдварду попала шлея под мантию. Собственно, с его точки зрения могло быть и так, что он королю был нужен больше, чем король ему. Уорвик знал игроков, участвующих в идущей дипломатической игре, и он знал, чего от них ожидать. К тому же, он решил дистанционировать себя от результатов этой игры, а также хорошо просчитать, что и в каком порядке делать после того, как Эдвард объявит подданным о результатах своей энергичной политической деятельности.

В 1467 году начинается и стремительное сближение Уорвика с герцогом Кларенсом. Именно в том году он отправил в Рим запрос на диспенсацию для брака между герцогом и своей дочерью Изабель. Это факт, потому что диспенсация была выпущена, получена Уорвиком, и сохранилась. Есть мнение, что одновременно Уорвик запросил диспенсацию для Анны и Ричарда, и что именно поэтому они позже обошлись без данной формальности, что историков всегда удивляло, или её пока не нашли (Ричарду и Анне, после её первого брака, понадобилась и вторая диспенсация, и вот она-то найдена). Король, во всяком случае, прознал про запрос диспенсаций, и вызвал Джорджа в Ковентри, где должно было пройти заседание королевского совета, намереваясь приглядывать за братом очень плотно.



Изабель Невилл, всё та же нейросеть

Почему у Эдварда IV не сложились отношения именно с Джорджем? Запись в «Кройлендских хрониках» говорит, что все три брата были отмечены настолько исключительными талантами, что вместе были бы практически непобедимыми. Но Кларенс оказался слабым звеном в этой связке. Кларенс, наделённый более добродушным чувством юмора чем Эдвард, и меньшей серьёззностью чем Ричард. Красивый, неглупый, обласканный братом дальше некуда, всё ещё условный наследник престола до рождения у Эдварда сына. Собственно, в 1464 году Эдвард даже дал ему часть владений, входящих в титульные владения принцев Уэльских.

Так что нет явного ответа на вопрос «почему». Дело в том, что культура отменения – вовсе не изобретение последних лет. Мы знаем, что Полидор Вергил «отменил» большую часть жизни Ричарда III, уничтожив огромное количество документов, относящихся к жизни короля. Точно так же кто-то «отменил» большую часть жизни герцога Кларенса. Скорее всего – его старший брат, Эдвард. Жить остался только образ скандального, чванливого и не слишком умного молодого человека, наделенного скверным характером.

Что, конечно, не может быть правдой. Кларенс прекрасно, ничуть не хуже Ричарда управлял своими землями и был любим своими сквайрами. Ему оказалось вполне по плечу наследие отца в Ирландии, где его уважали. Отчего-то все негативные рассказы о Кларенсе относятся именно к отношению с королем, но не осталось даже тени скандальной репутации в отношениях с соседями, скажем. И у него единственного из братьев не оказалось нажитого в небрачных связях потомства. Мы можем только предполагать, что именно пошло не так между братьями.

Очень похоже на то, что этот разлад между Эдвардом и Джорджем начался именно с женитьбы Эдварда на Элизабет Вудвилл. Это говорит о сословном высокомерии парня, что не удивительно для сына «гордячки Сис», украсившей королевскими лилиями Франции балдахин своего кресла. Мать короля, она вела себя как королева-мать, хотя Эдвард матушку в этом отнюдь не поощрял. Кларенс воспитывался при дворе матери, и был, к слову, единственным из братьев, не получившим формального воспитания муштрой либо при ком-то из пэров (не до того было в разгар гражданской войны), либо хотя бы при дворе родителей. То есть, понятия подчинения дисциплине и понимания своего места в иерархии в него не вбили. Мог ли он уже тогда считать себя более правильным наследником престола, чем любой сын, которого могла родить его брату-королю одна из Вулвиллов? Возможно.

В любом случае, Эдвард проявил бы непростительную политическую наивность, если бы позволил объединиться такой сословной гордости, какая была у его брата (и всё ещё наследника) с таким политическим опытом и независимым капиталом, как у критически настроенного к нему Уорвика. Тем более, что осенью 1467 года произошла мутная по всем параметрам история. Лорд Герберт перехватил гонца Маргарет Анжуйской, который, допрошенный без пиетета, назвал Уорвика в числе заговорщиков. Эдварда IV вызвал, конечно, графа к себе объясниться, но тот… отказался явиться. Договорились на том, что государственный обвинитель сам приедет к Уорвику. Так оно и было сделано, но Эдвард терпеть не мог, когда его щелкали по носу. Король он или не король?! Он снова приказал Уорвику явиться ко двору – и тот снова отказался, подчеркнув, что ноги его не будет там, где распоряжаются Риверсы, Скейлс и Герберт. Ситуация складывалась со всех сторон нехорошая.

Упрямцев помирил, как ни странно, с таким треском отставленный Эдвардом с должности канцлера архиепископ Йоркский, Джордж Невилл. Он не поленился переговорить со всеми вовлечёнными, и Уорвик помирился хотя бы со Стаффордом, Одли и Гербертом. И даже явился в Ковентри на заседание совета. Но – отказался одобрить сумму чудовищного приданого за Маргарет Йоркской, которую бургундский герцог брал в жены, отказался участвовать в сборе лучников для Бретани, и продолжал твердить королю, что союз с такими типами, как герцоги Бургундии и Бретани – это политическое самоубийство. И, похоже, Уорвик был отнюдь не единственным недовольным курсом, избранным королём. Тем не менее, именно Уорвик и Кларенс поехали провожать леди Маргарет в Бургундию. Просто потому, что только у Уорвика было достаточно политического веса, чтобы новобрачная не выглядела совсем уж сиротинушкой, а Кларенса она, по сути, вырастила, и они были чрезвычайно друг к другу привязаны. Так что хотел того Эдвард или нет, но ему пришлось отправить в поездку Уорвика и Кларенса вместе.

Для полноты понимания картины представьте, что кортеж под предводительством мрачного как ночь Уорвика, уверенного, что от союза с Бургундией вообще и этого брака в частности ни для кого из вовлеченных не будет ничего хорошего, облепили Вудвиллы, от чего трясло Джорджа, полного мрачных предчувствий относительно будущего любимой сестры. В компании был ещё и Ричард Глостер, которому было уже почти 16 лет. Создаётся такое впечатление, что он единственный остался в ситуации принципиально нейтральным. Его с Маргарет объединяли образованность, любовь к чтению, восхищение рыцарскими традициями, чрезвычайная набожность и несгибаемость характера, и он, похоже, не сомневался в способностях сестры, и не тревожился за её будущее. И оказался совершенно прав, кстати говоря.

Ричард не мог не знать о нарастающем раздражении против Эдварда у Джорджа и Уорвика, который, объявив бывшему воспитаннику о готовящемся браке между Изабель и Джорджем, предложил ему жениться одновременно с братом, на Анне, но не примкнул к их коалиции, и не предупредил о затевающемся Эдварда. Он был предельно вежлив с новой роднёй брата-короля, но никогда не был к ним дружелюбен. Ричард-сам-по-себе, который на протяжении всей жизни своего брата-короля будет ему принципиально лоялен, не выслуживаясь. «Louaylte me lie».