Шотландская кампания Ричарда III - 3

[MirrinMinttu]

Напрасно Ловелл изменил планы на на лето - смотаться на юг, в гости к другу, он вполне успел бы. Патент на сбор военных сил в Дареме Глостер выпустил только 4 июля, и 12 августа он всё ещё был в Барнард Кастл. Так что марш в сторону границы начался только где-то в середине августа. И вот 22 августа Глостер и Нортумберленд, каждый в своей локации, произвели заслуженных эсквайров в рыцари, а заслуженных рыцарей - в баннереты (напомню, что баннеретом называли рыцаря, клторый мог вести с собой группу людей под своим собственным знаменем с изображением своих геральдических символов). Лагерь Ричарда был на Хаттон Филд возле Бервика, а Нортумберленд стоял глубже к западу, осаждая Джедбург Кастл.



В XVIII веке замок подлатали и перестроили в тюрьму

Кампания была какой-то странной, даже ленивой. Впоследствие король Эдвард утверждал, что "скотты постыдно бежали, не посмев сразиться с нашей армией", а король Джеймс отрицал постыдное бегство, клянясь, что это шотландцы храбро прогнали англичан с шотландской земли. Рискну предположить, что в конце лета 1480 года никакой кампании на шотландской границе и не было вовсе. Как я сказала раньше, для местных речь шла об очередном приграничном рейде. Шотландцы, во главе с Ангусом, пограбили окрестности Бамборо - англичане пограбили окрестности богатого Джедбурга, титулярным лордом которого был как раз граф Ангус. Скорее всего, англичане нажились лучше: Джедбург был центром оживленнейшей скототорговли всего приграничного региона, и центральным рынком рабочей силы. Жители там к рейдам англичан привыкли так же, как жители Бамборо привыкли к рейдам шотландцев - неприятная, но неизбежная деталь приграничной жизни.

Не менее лениво Ричард двигался и с севера на юг. За всеми этими делами, он пропустил визит сестры, Маргарет Бургундской, в Англию. И вот в конце ноябре, на и после заседания Великого Совета, стала понятна причина всей этой ленивой неторопливости кампании 1480 года. Дело в том, что Magnum Concilium не был какой попало дежурной ассамблеей. Его собирали только по серьезным случаям, и на этот раз случаем было формальное обращение к королю с просьбой покончить с шотландской угрозой на границе следующим летом: "...to subdue and do the annoyance there possible to be done, both by sea and by land, in repressing and abating the false courage and surcuidance of the Scots aforesaid".

И вот тут события начали развиваться с бешеной скоростью. Ричарду дали денег на ремонт стен Карлайла - оказалось, что и мэр Карлайла уже с ним в Лондоне, и оружие уже выбрано. На этот раз путь на север много времени не занял, и работа по укреплению крепостей, размещению артиллерии, аренды кораблей и барж, закупке фуража для армии закипела немедленно. Король Джеймс, в свою очередь, понял, что баталии следующего лета будут не просто очередной войнушкой, и отчаянно искал пушки для укрепления своих позиций. В феврале всё, что должно было быть сделано, было сделано. Король Эдвард выпустил по городам прокламацию о серьезных целях грядущей войны, и обязал каждый город сообщить, сколько людей они собираются выставить.

А Ричард отправился на юг, где 25 марта 1481 года участвовал в переговорах с высшими прелатами страны на предмет финансового участия в войне с Шотландией. Более того, у него были ещё какие-то тайные дела, из-за которых случился забавный инцедент: король велел, чтобы город Йорк выплатил герцогу Глостерскому определенную сумму денег. Деньги были собраны, только вручить их было невозможно: никто не знал, где находится Ричард Глостерский. Не знал даже граф Нортумберленд. Есть предположение, что Ричард был с Говардом, флот которого прибыл из Сандвича, чтобы обсудить, какие порты и с какой целью должны быть атакованы английским флотом. Или не был. Или был, но не всё время. Похоже, у Глостера была привычка улаживать многие важные в ближайшем будущем политические дела так, что об этом не знал никто - кроме, разве что, короля.

Один такой вопрос и надо было уладить без шума вообще, потому что он касался внешней политики Святейшего Престола, который продолжал упорно путаться у королей под ногами, пытаясь если и не поддерживать состояние мира во всем мире, то хотя бы урвать что-то в свою пользу от войны. Дело в том, что весной 1480 года турки отаковали Родос и вторглись в южную Италию, заняв Отранто. Причем, турки были настолько сильны, что отбиться от них в одиночку надежды не было. Поэтому будущий папа Юлиус II, а пока ещё кардинал Джулиано делла Ровере, предложил собрать против турецкой армии крестовый поход. А для этого надо было, чтобы все крупные военные игроки Европы забыли на время свои военные упражнения с соседями.

Что ж, папа Сикстус IV (Франческо делла Ровере) и назначил племянника легатом во Францию, Англию и Шотландию в мае 1480 года. И тут произошло непредвиденное. Надо сказать, что Сикстус был в жутких контрах с королем Луи XI, который настаивал, что во Франции всякие там там папские буллы и прокламации вступают в силу только после того, как пройдут процесс местной легализации. Поэтому племянника своего оппонента король Франции просто утопил и засахарил в своем медоточивом гостеприимстве. И предложил ему изысканное лакомство под названием французско-бургундские интриги. Бедняга делла Ровере завяз, даже не вздрогнув ни разу - если что-то он любил, так это именно пристальное наблюдение за противником и неожиданные мелкие атаки отточенного интеллекта.

Что касается конфликта, относительно которого делла Ровере и пустился в путь, то ему удалось, с подачи всё того же Луи XI, "похитить архиепископа Родоса и тайно перевезти его в Авиньон", как пишет Мария Барнфилд, но я вообще понятия не имею о таком похищении. И, насколько я знаю, архиепископов на Родосе не было где-то с 1380-х по 1620-е, когда был назначен первый титулярный архиепископ Родосский. Зато я знаю о совсем другом похищении.

Собственно, тогда, в 1480 году, рыцари-госпитальеры, вопреки всякой вероятности, турецкую армию не только отбили, но и гнали элитные турецкие войска прочь, пока на захватили в турецком лагере штандарт самого султана. Вообще, говорят, благодаря чуду: в небе появился "лучезарный золотой крест, рядом с которым стояла прекрасная женщина в одеждах, сияющих белизной, с копьем в одной руке и со щитом в другой, и рядом с ней мужчина в одежде из овечьих шкур, за которыми теснилась армия небесных воинов, вооруженных пылающими мечами". То есть, в час испытания рыцарям помогла сама Дева Мария (кстати, редко встретишь её упоминание в качестве воительницы), покровитель их ордена Иоанн Креститель, и Архангел Михаил со своим воинством. Такое или другое, но чудо было - иначе трудно объяснить победу пяти сотен рыцарей и пары тысяч пехотинцев над 9000-м контингентом отборных воинов, перед которыми трепетали все.

Так или иначе, Великий Магистр Родоса, Пьер Д’Обюссон, сам трижды раненый во время осады, и выживший вопреки всему (около 300 рыцарей погибли тогда, и раны Д’Обюссона были, собственно, смертельными, так как копье пробило ему лёгкое), стал огромной региональной силой, чья слава гремела по всей Европе. Так что когда султан Мехмед II вскоре умер, и началась склока за власть между двумя его сыновьями Баязидом II и принцем Джемом, проигравший Джем испросил у Д’Обюссона, под гарантию безопасности, убежище на Родосе. Уж что там было дальше в кулуарах, я не знаю. Но официальная версия гласит, что Пьер Д’Обюссон счел Родос недостаточно безопасным местом для Джема, и отправил его в Бурганёф, в Аквитанию, где была штаб-квартира госпитальеров. За охрану турецкого принца отвечал племянник Д’Обюссона, Ги де Бланшфорт. То есть, похищение было, но не архиепископа и не в Авиньон, и сложно понять место делла Ровере в этой интриге, кроме как в получении санкции со стороны папы на вышеописанные действия.

Впрочем, Д’Обюссон получил 45 000 дукатов от Баязида за гарантию, что принцу Джему не дадут искать сторонников в Европе. Скорее всего, на эти деньги и была построена знаменитая "башня Зизима", которую можно назвать тюрьмой-люкс для Джема. Всё это как раз происходило в мае 1481 года, когда Глостер вдруг исчез со всех радаров в Англии, и учитывая то, что впоследствии он не раз высказывался и мечтал о крестовом походе, он мог каким-то образом участвовать в событиях.