Завидный жених - 2

[MirrinMinttu]

Вернувшийся в родные края Педро Коннетабль занялся тем, чем ему и полагалось заниматься - делами армейскими. Так что каталонские эмиссары нашли его в ноябре 1463 года в Сеуте. А искали каталонцы Педро потому, что Каталония в очередной раз восстала, и теперь искала себе подходящего правителя взамен умершего в 1461 году Карлоса Вианского.



Карлос Вианский

Бедняга Карлос в последнее время сильно конфликтовал со своим папенькой, Хуаном II Арагонским, вернее - с его второй женой, Хуаной Энрикес, которая была моложе самого Карлоса, но намного ершистее в своем исступленном стремлении смести все преграды с пути своей кровиночки, сына - принца Фердинанда. И это ей, в общем-то удалось в конечном итоге (именно этот Фердинанд станет потом второй составляющей великого тандема "Изабелла и Фердинанд"), но именно в 1461-1463 годах каталонцы обвиняли её в убийстве пасынка. Зря, в общем-то, обвиняли, тот умер от туберкулеза, ибо был типичным "ботаном", предпочитавшившим по причине слабого здоровья проводить время в мягком кресле, а никак не в тюремной камере. А каталонцам никогда не нужно было много оснований для бунта против центральной власти, причем они ещё ухитрялись и между собой цапаться параллельно всему этому.



Хуана Энрикес

Не вдаваясь в подробности интриги как таковой (потому что для её нормального разбора нужна, пожалуй, целая книга), вернемся к релевантному моменту - к изменению статуса Педро Коннетабля, который враз стал Педро V, III и IV, королем Арагона и Валенсии, и графом Барселоны. На мой взгляд, главной его ошибкой было то, что, переговорив с каталонской делегацией, Педро отплыл из Сеуты в ночи и тайно, даже не известив своего кузена-короля Афонсу V. С одной стороны понятно, что действовать тайно и быстро всегда было стратегией не вполне легитимной смены власти. С другой стороны, Педро был коннетаблем Португалии, то есть главным военным полководцем своей страны после короля. И теперь он просто бросил армию на враждебной территории, и тайно смотался пободаться за корону и титул другой страны. Вообще-то это выглядит дезертирством, строго говоря.

Быстро добраться до Каталонии у него не получилось - из-за встречных ветров Педро прибыл в Барселону только вечером 21 января 1464 года. О да, его встретили не только как короля, но и как спасителя и как истинного преемника Карлоса Вианского, который к тому моменту буквально получил уже нимб святого в народной памяти. Но на этом и закончилось всё приятное, связанное с переменами в статусе Педро. Пока он выполнял чужие стратегические планы в должности коннетабля, он мог выглядеть энергичным и грамотным командиром. Оказавшись же в ситуации, когда и стратегия и ведение военных действий легли на его плечи, Педро показал себя до странности нерешительным командующим.

Отчасти, конечно по объективной причине банального отсутствия нужных денежных средств. Каталонский парламент предложил Педро корону, но не деньги. Далее, хотя парламент и хотел именно выбранного им самим короля, он не хотел поступаться ни крупицей собственной власти - что и понятно, но для Педро, понятия не имевшего о тонкостях юрисдикции королевской и парламентской власти в Арагоне, ситуация была в высшей степени фрустрирующей. Добавим к этому, что Хуан II был не только коронованным королем Арагона, но и занимал часть этого королевства и всю Валенсию, то есть на одной территории топтались два короля со своими войсками. Причем из армии Педро солдаты дезертировали и грабили население, а солдатам армии Хуана платили так плохо, что они тоже грабили население. Разумеется, населению было глубоко безразлично, солдаты какого именно короля их грабят и мучают, и оно проклинало обоих. В общем, в ситуации постоянного стресса и без того отягощенное паршивой генетикой здоровье Педро начало сдавать, что, в свою очередь, вносило свою лепту в качество его командования.

Оставалось надеяться на зарубежную помощь, только вот ни Португалия, ни Неаполь, ни Франция, ни даже Бургундия и пальцем в помощь своему новому собрату и родичу не пошевелили. Конечно, после того, как неграциозно Педро покинул короля Португалии, было трудно предположить, чтобы Афонсу V поспешил на помощь кузену. Да и сиблинги Педро, жившие при бургундском дворе, были уже мертвы к 1464 году, но герцогиня Изабелла-то оставалась его тёткой! Поскольку тётя и племянник регулярно обменивались письмами, Педро знал, что герцог Бургундии всерьез собирается участвовать в крестовом походе, и даже послал своего сына и представителя, Великого Бастарда, с авангардом в дюжину кораблей. Педро надеялся, что Антуан поможет, между делом, и ему.

Антуан, тем не менее, занялся делом - проследовал в Сеуту и некоторое время сражался там против неверных бок о бок с королем Португалии. А вот на обратном пути от берегов Африки в Марсель флотилию несколько потрепал шторм, и часть кораблей под командой Брабантского Бастарда (одного из многочисленных бастардов Филиппа де Сен-Поля) 20 июля прибыла в Барселону. Вскоре после этого умер папа Пий II, и крестовый поход закончился не начавшись. Педро честно попытался сделать всё возможное, чтобы привлечь к себе на службу людей, год болтавшихся в тех краях без дела, но оба высокорожденных бастарда остались глухи к его просьбам и обещаниям, хотя часть бургундских капитанов и решила перейти к нему на службу. Собственно, когда на главную часть контингента бастардов в Марселе обрушилась чума, эти капитаны остались в выигрыше, но у Педро начались проблемы с оплатой их услуг. В тот раз его выручила любящая тётушка, герцогиня Бургундская, но будучи женщиной не только богатой но и разумной, она решила переложить бремя финансирования политических амбиций племянника на кого-то другого.

Этим "кем-то" оказался Эдвард IV Английский. Можно предположить, что всё началось с того, что в феврале 1464 года Педро V известил своих коронованных собратьев о своем существовании, не забыв упомянуть о своем родстве с английским королевским домом. Молодой и пылкий английский король усмотрел какое-то сходство между своей ситуацией и ситуацией, в которой Педро Коннетабль принял корону, и отнесся к извещению с большой симпатией, даже упоминал при нескольких оказиях о своем собрате и родственнике короле Арагона. Правда, я напала на очень туманный след, который предполагает, что Педро и Эдварда объединяло не только родство и некоторое сходство вступления на трон, но и общие интересы в сферах алхимической философии.

Это всё довольно странно, потому что от Педро, который в лучшие годы своей не такой уж долгой жизни нашел время сочинять поэмы, с натяжкой можно ожидать интереса к чему-то настолько зубодродительно сложному, как теории луллизма (по имени Раймунда Лулла/Луллия), но от Эдварда, "розы Руана", которому было всего лишь слегка за 20??? С другой стороны, именно в те годы эти теории внезапно обрели новую жизнь благодаря идеям нового крестового похода, потому что сам Лулл был знаменит не только теоретическими осмысливаниями веры и бытия, но и вполне конкретной миссионерской деятельностью в той же Северной Африке - там он в далеком 1310-х вёл вполне успешные публичные прения с мусульманским духовенством, и там же, после особенно успешной открытой проповеди Евангелия был просто-напросто побит камнями упорствующими в своих пристрастиях мусульманами.

В любом случае, Бартомеу Гари, принадлежащий к ближнему кругу короля Педро, был проникнут идеями луллизма насквозь, и именно он оказался тем человеком, который отправился к английскому двору. Сейчас довольно трудно установить, отправился Гари в Англию через Бургундию, в которой он бывал очень часто, или напрямик в Лондон, где к нему присоединился другой приближенный короля Педро, Беренджер Марти, прибывший из Бургундии. То письмо, которое тогда получил король Эдвард, утеряно. Сохранился его ответ королю Педро от июля 1465 года. Эдвард и своего посла отправил тогда к Педро Коннетаблю, снабдив его инструкциями на все случаи жизни. В общем, посол этот добрался до Каталонии в начале января 1466 года, уже через месяц возможности английского брака для короля Педро были обсуждены его советом и одобрены. Гири и португалец Жуан де Сильва отправились в Англию с проектом брачного договора и письмами ко всем значительным людям королевстве, начиная с королевы и братьев короля, и заканчивая высшим духовенством.

Послы были снабжены подробнейшими инструкциями относительно приданого, которое Педро V хотел бы получить за английской супругой: 2000 пехотинцев и 3000 лучников на 6-8 месяцев работы, которую оплатит король Эдвард. От принцессы Маргарет ожидалось, что она обойдется только несколькими фрейлинами, которые будут достаточно молоды, чтобы быстро научиться языку и обычаям новой страны, и быстро найти себе мужей. Интересно, что послы должны были вежливо отклонить посвящение Педро в орден Подвязки, если оно будет предложено, потому что если Педро вступит в орден, он не сможет объявить войну королю Неаполя Фердинанду I (Феррандо Трастамаре). Послам также вменялось в обязаннности закупиться предметами роскоши в Англии, начиная с дорогих тканей и заканчивая модными беретами, а когда с переговорами о браке будет покончено и соглашение подписано, то купить невесте самое прекрасное кольцо с бриллиантом, изумрудом или рубином в золотой оправе стоимостью в сотню ноблей. Позже он перерешил, что кольцо с бриллиантом должно быть куплено в Барселоне за сумму 220 фунтов.

Путь в Англию именно в тот момент для послов Педро был опасен, потому что король Франции вовсе не был заинтересован в данном альянсе. Со своей стороны, Эдвард IV вполне мог решить, что политическая ситуация Педро V может быть исправлена при его помощи, конечно, но вот здоровье - нет, а сведения о том, что его величество мало того что не из семьи долгожителей, так и сам периодически даже собственноручно письмо написать не в состоянии, могли уже просочиться. Но тут случилось так, что 25 сентября 1465 года Шарль Бургундский остался вдовцом, и вопрос о браке Маргарет Йоркской был, по сути, решен - тайные переговоры об этом начались практически немедленно. Впрочем, ещё до того, как послы Педро V добрались до Англии, умер и он сам.

Своим преемником Педро Коннетабль назвал племянника, сына сестры Изабель и Афонсу V, и велел оплатить из своих средств образование старшего из сыновей-бастардов Карлоса Вианского, Филиппа.