Последние королевы Средневековья - Элизабет Йоркская/5

[MirrinMinttu]

Коронация Генри VII 30 октября 1485 года была организована настолько роскошно, насколько это вообще было возможно - и чтобы впечатлить народ как можно больше, и чтобы придать первому появлению никому среди подданных не известного молодого человека истинно королевское величие. Тауэр, Вестминстерское аббатство и дворец украсили драпировками, на которые пошло 500 ярдов скарлата высшего качества, дома и улицы, по которым шествовал кортеж, привели в порядок, и королю сшили две перемены праздничных одеяний – одно из багряной парчи, другое тёмно-красного цвета, расшитое золотом. Народ, несомненно, был абсолютно счастлив увидеть шикарнейшую кавалькаду, оценить внешность нового короля, которого всем можно было неспешно обозревать, и всласть посплетничать относительно каждого участника праздника. Тем не менее, будущая королева Англии не была показана гостям даже в качестве невесты, так что если Элизабет Йоркская и присутствовала на коронации, то только как гостья, одна из многих. Хотя, скорее всего, не присутствовала вообще, дабы не смущать никого из участников напоминанием о преданной ими династии Йорков.



Разумеется, для того, чтобы не подчеркивать особое положение йоркистской принцессы при дворе, были вполне объективные причины. Сначала первый парламент нового короля должен был внести изменения в её статус бастарда. Затем в Лондоне разразилась потовая горячка, которая выкашивала, на сей раз, ряды не самых простых людей. Опять же, надо было дождаться папской диспенсации из Рима – и Генри, и Элизабет были пра-пра-правнуками Джона Гонта. Ну и дать подданным понять, что новый король не потерпит покушений на свою честь и на честь членов своего семейства – знаменитый Titulus Regis надлежало уничтожить во всем королевстве, все имеющиеся в архивах и частном пользовании копии.

Как мы теперь знаем, природное упрямство англичан, ненавидящих исполнять чьи-то приказы относительно их частного имущества, сохранило для истории энное количество копий, да и отнюдь не все архивы их уничтожили, хотя и припрятали. И, наконец, не следовало торопиться с королевой из принцесс предыдущей династии, чтобы это не было понято как слабость прав нынешнего короля на трон. Так это, собственно, и было, и поэтому статус девушки был одновременно и ценностью, и обузой для новой династии.

Так что принцесса Элизабет Йоркская сидела практически под домашним арестом в доме неутомимой леди Маргарет Бьюфорт – в укрепленном Колдхарбор Хаус. Это могло не значить ничего, кроме мер предосторожности. В Лондоне благородные выходцы из дома Йорков отнюдь не закончились, и Элизабет по-прежнему была бы желанным дополнением к любому заявленному праву на престол. Или это могло значить очень много, если учесть, что первый ребенок Генри VII появился на свет ровнехонько через 8 месяцев после свадьбы родителей. Вне зависимости от пристрастий к более или к менее драматическим толкованиям, историки не устают указывать, что день рождения принца Артура приходится на 19/20 сентября 1486 года, тогда как бракосочетание короля пришлось на 18 января 1486 года.

Лично я очень скептически отношусь к вошедшим в моду попыткам делать выводы о сексуальной жизни родителей по датам появления на свет их детей, особенно если счет идет на дни, но для авторов романов и сценариев этот факт дал возможность от души пофантазировать. Тем не менее, любое предположение о жизни Элизабет Йоркской до конца декабря 1485 года будет фантазией. Факт тут только один – её место жительства. Второй неоспоримый факт того периода – это кольцо, заказанное для нее после того, как парламент от 10 декабря 1485 года одобрил брак Элизабет Йоркской и Генри VII. Кольцо прибыло как раз к новогодним праздникам, и грядущее бракосочетание перестало быть темой для пересудов, и стало вопросом дней.

Тут хотелось бы обратить внимание на одну деталь, о которой обычно романисты и сценаристы забывают – по средневековому обычаю, после официального заявления графа Ричмонда перед Богом и людьми о том, что он возьмет дочь Эдварда IV в жены, и она никак не дала столь же публично отпор этому заявлению, их (в принципе, потому что для брака короля нужно было согласие парламента) можно уже было рассматривать мужем и женой. Об этом напоминает и Сара Ходдер в биографии Элизабет и её сестер («The York Princesses» by Sarah Hodder). Ну, это если рассматривать отсутствие протеста со стороны обозначенной невесты как согласие, конечно. С другой стороны, попробовал бы кто отрицать тогда, что принцесса не ответила громким «да» только потому, что находилась «во власти тирана». Опять же, подчеркиваю, что этот момент – чисто теоретический (и даже не бесспорный) штрих в отношениях этой пары, о добрачных отношениях которой наверняка не знает никто. Конечно, в том, что молодые люди просто-напросто понравились друг другу, полностью отсутствует трагизм положения девы в беде, но, скорее всего, именно так оно и было, в пользу чего говорит и их вполне счастливый брак.

К объявлению отсутствия препятствий для брака Генри и Элизабет новая династия подошла ответственно. Во-первых, были публично заслушаны выводы церковников и законником. Во-вторых, их правильность и полную законность папского разрешения на брак подтвердил папский легат в Англии, епископ Имолы. Все формальности были закончены 16 января, а через два дня было проведено и торжественное скрепление союза. Вот тут-то, когда пара повторяла брачный обет в церкви, йоркистская принцесса смогла вслух выразить своё согласие. Описания церемонии не сохранилось, как не сохранились бессчетные описания прочих брачных церемоний английских правителей. Дело в том, что в них не видели ничего особенного. Главным элементом свадьбы были, собственно, зрелищность и всяческие увеселения публики. Так что можно не сомневаться, что толпе дали всё, чего она жаждала – и сияние драгоценных тканей, и блеск драгоценностей, и винные фонтаны, и угощение на славу. Генри VII всегда, с начала и до конца, понимал важность внешней стороны власти, и никогда не жалел денег на то, чтобы его двор выглядел великолепно. И тем более он не жалел денег на обожаемую им жену.

О том, как именно выглядел свадебный вечер и проводы молодых в спальню, можно, пожалуй, судить по тому, как проходили подобные празднества у детей Элизабет Йоркской, которая их организовывала. Как известно, власть не может себе позволить быть приватной даже в наиболее приватные моменты. К тому же свадьбы всегда включали в себя элемент своего рода публичной эротики. Даже в том случае, когда новобрачных сопровождали в спальню самые-самые избранные. Как минимум поцелуй молодых и хотя бы часть голых ног сопровождающие должны были увидеть, чтобы свадьба, по их мнению, удалась. Поскольку эта свадьба была союзом короля и королевы, вряд ли гости и новобрачные услышали наиболее грубые свадебные шутки, но даже Мэри Роз, их дочери, выходившей замуж за короля Франции по прокси, голую ножку пришлось показать и коснуться ею ноги представителя своего будущего супруга. К слову, новая династия (проще называть их в дальнейшем Тюдорами, хотя ранние Тюдоры никогда этого имени не использовали) не манкировала в дальнейшем описаниями рождений и свадеб своих детей.

Вряд ли, впрочем, этот союз современники назвали союзом алой и белой розы. Для начала, то, что мы называем серией Войн Роз, современники называли Войнами Кузенов. Дело в том, что красная роза Тюдоров появилась, согласно хроникам, в геральдике Генри VII только «the twenty day of novembre the twenty yere of his mooste noble reigne», то есть 20.11.1505. Что же касается белой розы Йорков, то она была и в 1485 году хорошо известна, но персональная эмблема Эдварда IV, «sun in splendour», больше ассоциировалась именно с королевской властью. Так что Элизабет в будущем (в том числе, на своей коронации) использовала в своей символике оба династических изображения.

Элизабет Йоркская стала коронованной королевой только в 1487 году, исполняя до этого роль консорта короля. Причины такой отложенной коронации историками и новеллистами интерпретируются по-разному, в зависимости от отношения интерпретатора к личности Генри VII. Тем не менее, учитывая особенности ментального склада людей, за этот шаг ответственных, можно предположить, что объяснение было будничным: практичность. Коронация – мероприятие затратное, а король только что отпраздновал коронацию и свадьбу. Опять же, коронация королевы подразумевала, в данном случае, тщательного отбора тех йоркистов, на которых новая династия собиралась полагаться в административном управлении. И, наконец, сама модель роли королевы в управлении королевством нуждалась в пересмотре.