Поместье Хертонас

[MirrinMinttu]

Когда-то оно было огромно - сейчас на его землях находятся четыре (!) района города. Сейчас это одно из самых красивых поместий страны с до сих пор сохранившимся садовым ландшафтом в стиле барокко. Хотя, честно говоря, нынче это гибрид барокко с английским садом, потому что содержать это барокко в чистом виде нынешним отцам города не по карману. Вообще-то я всегда думала, что Херттониеми - район пролетарский, и наличие сохранившегося там поместья меня меня удивило. Ещё сильнее удивило то, что это не просто зажатое со всех сторон новостройками здание, а очень солидный лесной массив, с деревьями почтенного возраста и чистыми тропинками, на краю которого это поместье и находится. Более того, окружающие кварталы были тихими, зелеными, и очень чистыми. Оказывается, эта часть Херттониеми - дорогая его часть. Пролетарские районы строились подальше отсюда, в другой части района.





Чуть проглядывающий за лабиринтом барский дом, и сфотографирован он с середины сада, так что некоторое представление о масштабах даёт. Сирени уже отцветали, но аромат был всё ещё сильным, и смотрелись эти сиреневые стены внушительно

Имя свое Херттониеми получил по имени Лоренса Хертога, который в далеком 1405 году был владельцем свободной от подушного налога конной усадьбы. Хертог был всего лишь судебным присяжным из Порвоо, благородной крови в нем не было ни капли, но шведской короне были нужны подобные усадьбы, и свободные от уплаты налога их владельцы стали впоследствии считаться привилегированным классом - дворянами. Впрочем, корона всегда могла забрать то, что дала, и король Густав Ваза конфисковал усадьбы Херттониеми, которых к тому моменту было три, и они уже принадлежали церкви (напомню, что местные пасторы были обязаны устраивать на ночлег и кормить благородных военных, которым ютиться в избах было не по чину, так что никакого противоречия здравому смыслу в этом не было). И вот в 1555 году король оказался в здешних местах, его принимал местный викарий Карл Фолкенсон, и, видимо, оказался хорошим хозяином и интересным собеседником, так что одну усадьбу, где позднее образуется поместье, Густав Ваза викарию подарил, с пожизненными правами освобождения от налога. Как-то так получилось, что после смерти Фолкенсона усадьбу унаследовал его зять, и никто уже не вспомнил, что освобождение от налога давалось конкретному человеку, а не усадьбе.



Дерево выглядит старым, но, скорее всего, оно где-то лет ста от роду, не больше

Хозяевами двух других усадьб Херттониеми были Егерхорны, и усадьба Фолкенсона, в конечном итоге, досталась им, но с благородно звучащим именем связана забавная история. Именно эти Егерхорны были из владельцев конных усадьб, и вели свой род чуть ли не от оруженосца Эрика Святого, то есть где-то с середины XII века. И всё было славно, пока они не решили встать на учет в Рыцарской палате в 1686 году. Дело в том, что в Финляндии уже жили аж две ветви рода Егерхорнов, Егерхорны аф Спурила и Егерхорны аф Сторбю, ведущие свою родословную от того же оруженосца, и нувориша своим близким родственником они признать отказались, выразив даже высокомерное подозрение: а уж не самозванец ли этот майор Клас Егерхорн? Самозванцем тот, конечно, не был, для того и пошел регистрировать себя в Рыцарскую палату, но на родню оскорбился так кровно, что вообще сменил дворянское имя, и стал называться Егершельдом. Впрочем, ещё до этой бури в стакане воды усадьба Хертонас перешла в 1644 году к Хенрику Блофельду, титулованному дворянину. Через брак с наследницей.



Герб Егерхорнов



Герб Егершельдов

В 1700-х в историю Хартонаса врывается весьма тёмная лошадка по имени Петтер Веттер. Известно, что родился он где-то в Смоланде на юге Швеции, а в Финляндию переехал уже с женой и овдовевшей матерью, чтобы начать бурную деятельность на почве таможенного аудиторства. Причем этот Веттер был всегда в тени, и оттуда так хорошо посадил на займы семьи благородных Егершельдов и Блофельдов, что, в конечном итоге, забрал у них за долги все три усадьбы Херттониеми, и объединил их в одну. Почему такой тернистый путь? Потому, что к тому времени владеть свободной от налога недвижимостью могли только дворяне и представители духовенства. Но никто не предусмотрел, что на любой запрет существует не предусмотренное логикой запрещающего решение.



На новой территории этот славный человек построил винокуренный завод и кабак, хотя не входил в разряд купечества. Но кто может запретить государственному служащему что-то строить на собственной земле? К тому же, Веттер записал Херттониеми с землями и заводами на Авраама, сына от первого брака, уже в 1725 году. И вот у Авраама-то как минимум купеческий статус уже был, потому что он и мэром Хельсинки был с 1722 по 1737 год, до самой своей довольно ранней смерти. И тут тоже всё получилось странно — это были годы, когда Россия воевала со Швецией, и когда, по призыву короля, благородные и богатые политики сбежали от греха подальше в Швецию, и возвращаться в разоренную войной Финляндию не рвались. Веттеры, как и многие из тех, кто не был "сливками общества", вернулись. Хотя, по другим сведениям, они вообще не уезжали. И Авраам просто стал выполнять обязанности мэра, хотя никто его на этот пост не выбирал – оставшиеся работники городской управы в числе чуть ли не трёх человек так решили. Время показало, что мэр из него получился отменный.



А старый Веттер стал вкладываться в продажу сырого леса в Англию, и делал это до тех пор, пока не заполучил в собственность лесопилку, после чего развернул кампанию во славу местной деревообрабатывающей промышленности, и таки добился, что к экспорту остался разрешен только пиленый лес. А судовладельцем он стал, подняв как-то затонувший в порту Хельсинки русский галиот, который починил и гордо назвал Die Stadt Hellsingfors. Назвал, и отправил в Голландию за солью, на которую в Хельсинки была цена страшная из-за образовавшегося дефицита. Благодаря Веттеру, скоро цены на соль в Хельсинки нормализовались, и соль перестала быть доступной только богатым. Вообще-то это называется «обвалить рынок», но с точки зрения рядового покупателя понижение цены на дефицит всегда событие приятное. Возможно, именно поэтому горожане Веттеров уважали и любили, хотя в наше время про старшего точно бы сказали, что он злоупотреблял служебным положением. В наше время их имена носят две улицы района Херттониеми.



Впрочем, они в чем-то были и принципиальны, эти Веттеры. Один из сыновей старого Веттера от второго брака, Густав, попался на контрабанде. Это означало тогда смертный приговор, но в данном случае молодому человеку дали шанс, так сказать - семь раз сквозь строй, и потом в тюрьму на два года. Невероятно, но после шпицпрутенов он выжил, и даже был в состоянии отправиться в тюрьму, но потом его следы теряются - просто не сохранились тюремные архивы с тех времен. Известно только, что он благополучно дожил до 1782 года.



Что касается поместья, то тут получилось интересно – Авраам, похоже, жил бобылем, но кому-то он своё имущество отписал при жизни, потому что наследники ему были, и они выставили Хертонас на продажу. Причем старый Веттер, на пару лет переживший сына, пытался оспорить права наследования, но, в кои-то годы, потерпел неудачу. И ему наследники Авраама Хертонас не продали. Можно только гадать, в чем там было дело. Скорее всего, у Авраама всё-таки была так называемая гражданская семья, которая осталась гражданской из-за неодобрения старшего Веттера. В любом случае, наследники продали поместье только в 1750 году некоему корнету Берндту де ла Мотту, а тот, через пару лет, Августину Эренсверду, который строил Свеаборг.



Надо сказать, что поместье интересовало Эренсверда только с одной точки зрения – практической. То есть, и там быстренько поставили кирпичный завод, и стали обжигать кирпичи для строительства крепости. В 1757 году граф отправился на Померанскую войну, предусмотрительно продав брату Фредрику все земельные владения в Финляндии, кроме поместья в Кулосаари, которое соседствует с Хертониеми, и тоже дожило до наших дней, только там сейчас расположился один из самых крупных профсоюзов страны.



В 1761 году поместье попало в руки Бенгта Габриэля фон Спонгена, который построил там фаянсовый завод и... разбил английский сад. Вообще-то всё главный дом в поместье был всегда, одноэтажный и каменный, просто он был не там, где стоит нынешний. А нынешний - это как раз перестроенный фаянсовый завод фон Спонгена. Личностью фон Спонген был любопытной: выходец из династии военных, он тоже был военным, но при этом ещё и музыкантом, и архитектором, и обладал умом предпринимателя. Через 16 лет ему пришлось Финляндию покинуть и перебраться в Стокгольм - он получил повышение в звании. А Хертонас купил у него человек, который все эти годы был так или иначе вовлечен в деятельность поместья, Йохан Седерхольм. Его отец был приятелем старого Веттера, поэтому интерес к поместью был у Седерхольма в крови, можно сказать. Строго говоря, последовательно отказывающийся от предлагаемого ему дворянского звания Седерхольм тоже владельцем поместья быть не мог (начал-то с подмастерьев), но шведская корона была ему должна такие суммы, что...



Седерхольм отдал потом Хертонас зятю, а тот быстренько продал его коменданту Свеаборга Карлу Кронстедту. Тому самому, который 3 мая 1808 года сдал Свеаборг (вместе с зимовавшим там островным флотом) русским, чем заслужил в истории двусмысленную репутацию "был честным героем, но бесславным предателем". Разумеется, о предательстве речь не шла. Дело было в здравом смысле и совестливости честного человека. Ещё до блокады крепости российским флотом финансирование Свеаборга уже сильно спотыкатыкалось. К тому же, честно говоря, к 1808 году у Швеции против России не было ни одного шанса. Кронстедт мог положить на руинах крепости весь состав гарнизона, но делать этого не стал. Что мог - то он сделал, включив в условие здачи, что она случится только при условии, что до 3 мая не придет подмога из Стокгольма. Только вот времена военной куртуазности давно прошли, и вестового Кронстедта русские просто задержали. С их точки зрения это, несомненно было военной хитростью. Впрочем, участь Свеаборга была предрешена в любом случае.



Официальный Стокгольм был в бешенстве, офицеров Свеаборга объявили предателями за то, что они предпочли жить, а не славно и бессмыслено умереть. Так что Кронстедт остался в Финляндии, на царскую службу поступать, конечно, не стал (приглашали, но при сложившихся обстоятельствах...). Так что занялся он поместьем, и вот именно при нем фаянсовый завод трансформировался в тот помещичий дом, который мы знаем.



Строил дом Пер Гранштедт - один из тех офицеров крепости, кто попал в русский плен после сдачи Свеаборга, и был отпущен домой после заключения мира. А план был создан самим Карлом Энгелем, что, собственно, и заметно по внешнему виду дома. В этом доме адмирал Кронштедт прожил до самой смерти. Потом там жила его вдова, которая затем завещала поместье сыновьям, и один из них, Антон, выкупил его у братьев для себя. Впрочем, сестра его, Хедда (Хедвиг), придворная дама, проводившая часть года в Петербурге, тоже там жила до замужества. В будущем именно Хедда унаследует всё, и её более чем богатый муж, владелец многих поместий, продаст Хертонас камергеру Бергбому за 44000 серебряных рублей.



Камергер успел пожить помещиком всего несколько лет, так что сначала Хертонасом владела его вдова, а потом поместье перешло к последнему поколению Бергбомов, Йохану и Карлу. Как обычно принято в таких случах, Йохан выкупил у брата его долю. Надо сказать, что Йохан Бергбом был уже из поколения прогрессивных либералов, был магистром философии и неплохим бизнесменом. Уже в 1880-х он понял, что времена бескрайних полей в южной части страны прошли. Сначала Йохан стал сдавать участки в аренду, а потом и вовсе организовал акционерное общество Härtonäs Gods Ab, которому и продал всё, оставив из земельных владений за собой лишь главный дом и лесопарковую зону вокруг, 30 гектаров из 735. В принципе, человеком Йохан был для своих дней весьма прогрессивным и культурным. Он-то прекрасно помнил, что шведскоязычное население страны состоит не только из заводчиков, помещиков и богатых торговцев, но и из батраков, мелких арендаторов, рабочих и мелких ремесленников. И что на юге страны эта часть населения не представлена толком вообще ни в одной организации. Поэтому он основал Общество друзей шведского сельского хозяйства в Хельсинки, которым и завещил всё, чем владел на момент смерти.



Йохан и Хелена Бергбом

Вряд ли Йохан мог даже вообразить, каким этот момент смерти будет. После Октябрьской революции в России беспорядки начались и в Финляндии. В стране была объявлена общая забастовка, и отряды вооруженных "красных" повсюду искали оружие. Беда была лишь в том, что ряды красных (как, наверняка, и белых) состояли из разных личностей и групп, и часть этих групп была бандитами и уголовниками, освобожденных революционными силами из тюрем. Одна такая группа из пяти человек, под предводительством Густава Оксы, печально известная по нескольким убийствам, и забрела 17 ноября в Хертонас, и Йохан Бергбом был просто-напросто застрелен за собственным столом. Ему было 67 лет.

Вдова Йохана, Хелена, передала поместье Обществу друзей шведского сельского хозяйства, согласно воле Йохана, в 1919 году. В поместье она после смерти мужа не жила. В 1920-х годах была предприняте попытка создать на унаследованных Обществом землях что-то типа музея финско-шведской культуры, аналог музея финской культуры Сеурасаари, но, по какой-то причине, от этой идеи отказались, и сейчас поместье - это просто поместье с парком, единственной особенностью которого является запрет на собак, по вполне понятным причинам. В лесной зоне вокруг поместья с собаками гулять можно и даже должно, им там раздолье.