Во многом тюдоровское Рождество повторяло Рождество прошлых веков, потому что время идет, но смысл праздника не меняется. Тем не менее, стиль праздников за стенами церквей явно изменился. С самого кануна Рождества до конца Двенадцатой ночи в королевстве теперь разве что за животными ухаживали по-прежнему регулярно, но вся остальная работа была практически остановлена - люди начали понимать важность возможности выпустить пар полностью. Даже в колеса прялок в каждом доме втыкались вечнозеленые ветки в знак того, что никакой работы, всем есть, пить и веселиться (тем более, что весь Адвент все постились). В Германии елки стали украшать с 1510 года, но в тюдоровской Англии этого обычая ещё не было, обходились своими остролистом, плющом, лавром. Дома украшались строго в канун Рождества, украшать их раньше считалось плохой приметой (ещё бы, помним про прялки!), и разбирали украшения после Двенадцатой Ночи сразу, ведь в первый же понедельник после праздников официально начинались снова рабочие будни. Правда, этот понедельник тоже был праздником, но всё же.
читать дальшеКороль с придворными следовал в церковь на рождественскую мессу в коронационных одеждах и с короной на голове, то есть благолепию службы придавалось очень большое значение. Но сама церковь, тем не менее, вступала в сезонное легкомыслие даже раньше, чем прихожане, выбирая из числа хористов мальчика-епископа на весь период с 6 декабря (день св. Николая, покровителя детей) по 28 декабря (день Невинных младенцев). Обычай это был средневековый, строго говоря, и символизировал понятным образом идею "возвеличь малого", но при Тюдорах оброс определенной шутливой церемониальностью. Иронично, но Тюдоры его и прекратили. После марша католиков в конце 1530-х наступила реформаторская реакция, и Генри VIII в начале 1540-х мальчиков-епископов запретил, обоснованно опасаясь, что те, обходя город и благословляя горожан, будут разносить и католическую пропаганду. Королева Мэри, его дочь, церкви не боялась и обычай возродила, но ее сестра, Элизабет I, запретила его снова.
Вассайлинги и каролинги продолжались, хотя содержание песен, которые пели ходящие от дома к дому исполнители, изменилось, теперь это были не колядки, а мелодичные религиозные гимны, например этот:
Но рождественское полено добывали и украшали, и жгли его все двенадцать дней (если было где, в городских квартирках очага вообще зачастую не было), как и раньше, и вокруг яблонь в садах плясали, как и раньше. Народ активно общался, ездил в гости, друзья и родственники имели время встретиться и провести время друг с другом. Для формальных визитом одобряемым подарком были упомянутые ранее mince pie из тринадцати ингредиентов, или пудинг, который в те времена делали из мяса же, с добавлением овса и, конечно же, специй. Рождество вообще было всё о специях, которых в те времена было уже доступно и разнообразно, но всё же достаточно дорого, чтобы простой люд пользовался ими повседневно.
Но в тюдоровские времена произошли и изменения в празничных блюдах в сторону их сложности, а также в моду вошли фрукты и ягоды, до которых Генри VIII был большим охотником. Что касается сложности, то вообразите мясной пирог на одну порцию, начиненный индюшкой, которая начинена гусем, который начинен, в свою очередь, цыпленком, который мог быть тоже начинен, перепелкой. Да-да, в 1523 году в Англии появились индюшки, и Большой Гарри получил на то Рождество запеченную индюшку первым в королевстве. Индюшки заняли свое место на Рождественском столе где-то к концу царствования Элизабет I, но в целом простой народ и в диккенсовские времена считал за счастье заполучить на праздничный стол именно целого жирненького рождественского гуся. Получали или нет, но уж какой-нибудь мясной пирог получали.
При Тюдорах уже был прообраз Деда Мороза, распоряжающегося праздником и принимающего в нем участие. Называли его Father Christmas, или Old Christmas, или Old Man Winter. Да был этот прообраз уже при викингах - бога Одина называли Yule-Father. Только в Старике Зиме не было ни грозного величия божества его предшественника, ни тёплого благожелательства Деда Мороза или Санты наших дней. Скорее это был шутовской, но довольно строгий образ в зеленом кафтане, парике и маске, с большой дубиной, который бегал среди празднующих и охаживал их более или менее серьезно дубинкой с требованиями вести себя в традициях истинного Йоля. Суть веселья состояла в том, чтобы от старикана с визгом бегать и уворачиваться, или просто напоить его, чтобы он отбросил дубинку и пустился в пляс со всеми.
А вот Lord of Misrule, он же Captain Christmas, выбирался в каждой отдельно взятой компании, и выполнял роль распорядителя торжеств - народ должен был веселиться, играть, шкодничать, петь и танцевать, без программы праздник закончился бы после шестой чаши эля. Как правило, на эту роль выбирали человека, известного своими способностями проводить время в свое удовольствие, и власть его на время праздников была абсолютной.
Королевский двор любил рождественские развлечения не меньше, а больше, чем простонародье. Праздник длился весь период, и чего только в него не вмещали! Надо сказать, что не так просто было было принять всех тех, кто считал себя фигурой крупного значения, даже если значимость этого значения ограничивалась крайне узким кругом. Прибывали ко двору с подарками, и подарки получали в ответ, причем и на то, и на другое аккуратно велись списки учета. Подарки при Тюдорах дарились именно на Новый Год, кстати. Генри VIII большую часть рождественских праздников провел в дворце Гринвича, и только под конец царствования осел в Хэмптон Корт. И, надо сказать, к тому времени веселья в Англии под Рождество сильно поубавилось по мере того, как протестанты начали брать верх при дворе.
Что бы ни говорили о Большом Гарри, в Рождество он был в своем элементе, давая себе свободу проявлять лучшие черты своего характера. Будучи искренне верующим человеком, он исправно посещал все праздничные мессы сезона, не забывал одаривать всех служащих дворца, и, говорят, его дворец был тогда открыт для всех порядочных людей ("where was such abundance of viandes [meats] served, to all comers of any honest behaviour, as hath been few times seen"). Было много маскарадов, причем король не забывал приятно поудивляться по поводу особо элегантных масок после того, как наступал момент их снять. А когда все они были молоды, были игры в снежки на улице. Потом осталась музыка, до конца.
A musical composition by Henry VIII with the lyrics 'Green groweth the holly, So doth the ivy'.
('Henry VIII Book’, BL Add. 31922, f. 37v)