"... предстоит учиться мне в университете" - 1

[MirrinMinttu]

Жил да был в английском королевстве обычный незаметный священник, который в 1668 году оставил ничем не примечательное завещание в пользу старшего сына, и кое-какие подарки младшим детям. Единственной необычной деталью было имя завещателя - Мекефор Алфери. Вот о человеке, жившем под этим именем, и поговорим, потому что был этот англиканский священник вовсе не Мекефором Алфери, а Никифором Григорьевичем Олферьевым, отправленным в 1602 году, при царе Борисе Годунове, учиться в Англию.



Олферьев был отправлен не один, с ним за море были посланы Софон Михайлович Кожухов, Фёдор Семенович Костомаров, и Давид Казарин. Все они были так называемыми "боярскими детьми", и лет им было 18-20. Олферьев был самым младшим из них. Хочу сразу заметить, что в сети есть и "биография" Никифора Олферьева, и достаточно экзотические описания начала торговых отношений между Англией и Россией при Иване Грозном, но они, мягко говоря, странноватые, и полагаться на них нельзя.

Как известно, в 1551 году в Англии было основана Company of Merchant Adventurers to New Lands, в дальнейшем известная как "Московская Компания". Основана она была географом Себастьяном Каботом (вообще-то он был венецианцем на службе английской короны, и звали его Себастиано Кабото), навигатором Ричардом Ченслором и офицером сэром Хью Уиллоуби как акционерное общество, в которое вложились 240 торговцев. Стоимость одной акции была по тем временам очень солидной, 25 фунтов. Отправились они искать северный морской путь из Англии в Россию, и даже нашли, но это стоило жизни сэру Уиллоуби и экипажам двух кораблей, которые, после страшного шторма у Нордкапа попытались перезимовать на Кольском полуострове, но, судя по всему, слишком плотно законопатили помещения, в которых находились, и были отравлены угарным газом. Их нашли весной, заледеневшими до состояния статуй. А вот Ричарду Ченслору и экипажу Edward Bonaventure повезло - шторм закинул их в Вардё, где зимующие там шотландские моряки снабдили их нужными указаниями.

Ричард Ченслор нашел вход в Белое море, и бросил якорь в устье Двины у села Нёнокса, откуда был приглашен на аудиенцию к царю. Ивану Грозному торговля с Англией тоже была весьма кстати, да и Ченслор смог зажечь в этом непредсказуемом человеке искру любопытства и авантюризма, так что Московская Компания была основана, торговля пошла, и позднее для обеспечения безопасности нового торгового пути была заложена Архангельская крепость, разросшаяся в город. Конечно, англичане не были бы англичанами, если бы не имели как минимум несколько целей, вкладывая в какое-то предприятие. Торговля с Россией была делом хорошим, но если бы удалось через новый торговый путь добраться до Китая, было бы ещё лучше! Себастиан Кабот, ярый фанат Арктики, этой возможностью в свои лучшие годы очень интересовался. К слову сказать, такая возможность (при Иване Грозном ещё) нашлась - через Бухару, но увы, к этому времени торговля Бухары с Китаем уже захирела. Московская Компания вовсю развернулась в 1567 году, получив патент на монополию, но, после бравурного и энергичного начала, как-то не сложилось. Русские купцы злобились на англичан, считая, что те завышают цену на товары и сманивают к себе лучших людей, а англичане были недовольны враждебностью русского купечества и неаккуратностью в оплатах.

Что касается Ченслора, то он отправился домой летом 1556 года, прихватив с собой первого русского посла, дьяка Посольского Приказа Осипа Непею. Увы, но Ченслора Арктика все-таки достала - снова был шторм, и на этот раз Edward Bonaventure затонул со своим капитаном. Посол же спасся, имел аудиенцию у Мэри с Филиппом, и вернулся в Москву, нагруженный славой и подарками. Так вот всё и началось. Через 50 лет в Архангельске, Москве, Вологде и других крупных городах уже выросло и занялось делами поколение русифицированных англичан, для которых русский язык был не менее родным, чем английским, и которые были своими и в российской, и в английской культурах. Одним из них был Джон Мейрик/Меррик, которого в России называли обычно Иван Ульянов. Джон вырос в России, и хотя считается, что у человека не может быть двух родин, Джон Мейрик всю свою долгую жизнь работал на благо и России, и Англии. Практически нет ни одного дипломатического проекта тех лет, в котором он бы не участвовал, причем не только в делах русско-английских, но и держа сторону России в русско-шведских переговорах. И, кстати, мир между Россией и Швецией был вполне в интересах Англии.

Участвовал он и в проекте Бориса Годунова, одно время планировавшего найти своему сыну невесту в английской королевской семье. Королева Элизабет предложила Энн Стэнли, но учитывая, что в 1601 году жениху было 12, а предполагаемой невесте 21, от идеи как-то втихую отказались. Втихую, потому что в той политической ситуации и космополитизм Бориса стал не просто непопулярен, но и опасен для его семьи, и в жены наследнику, Федору Борисовичу, надо было искать православную невесту (и нашли, в Грузии, но до свадьбы ФБ не дожил - убили). На отношения двух стран всё это не отразилось вообще, и именно на этой волне поддержания дружеских отношений Меррик увез в Англию четырех студентов - "боярских детей". Впрочем, за границу отправились в разные страны и ещё человек 18. Совершенно точно во Францию и точно в Любек. Это потому, что царь Борис носился с идеей основания Московского университета, и молодежь послали учиться, чтобы они потом могли учить.

Интересно то, что в те времена торговые компании охотно участвовали в расходах на дипломатические проекты. Естественно, потому что хорошая дипломатия и хорошие отношения гарантировали им определенные бонусы в торговых правах. Правительствам это тоже было выгодно, не приходилось сильно тратиться, разве что на подарки. Ну так вот, о студентах, уехавших во Францию, не известно ничего. Зато пятерка, отправившаяся в ганзейский Любек, сначала проела плешь Посольскому приказу (ну не хотели ребята ехать в учение), потом - ганзейскому послу, на которого пала обязанность как-то принять на борт и потом сгрузить в Любеке этих горлопанов и пьяниц, а потом взвыли бургомистр и советники города Любека, которые неоднократно пытались от слишком хорошо прижившихся там студиозусов избавиться. Не избавились, похоже. Из-за вскоре наступивших в России Смутных Времен никто из отправленных за границу студентов домой не вернулся. Вернулся, к слову, Мейрик, реально привезший план, по которому Россия могла бы избавиться от засевших в Москве поляков при помощи покровительства Англии. Но русские к тому моменту и сами со своей политикой разобрались.

О студентах, отправившихся в Англию, известно, что оплачивать их пребывание там взялся Мейрик. Но на англичан произвел огромное впечатление ещё Осип Непея, так что прибытие ещё четверых московитов произвело фурор. Их потащили на прием к королеве, которая так расчувствовалась, что даже пообещала взять на себя часть расходов на их содержание. Правда, вскоре Мейрик уже спрашивал Роберта Сесиля в письме, есть ли смысл ждать обещанного, или он уж сам разберется. За сложностью ведения регистров в английских университетах того времени совершенно невозможно сказать, в каком именно учились "московиты", и учились ли они в одном университете вместе. Следующая запись об одном из четырех нашлась только в 1609 году, и, как ни странно, в реестрах Английской Ост-Индской компании: Софони, Рус Да-да, это был тот самый Софон Михайлович Кожухов, он же Софони Казука, принявший участие в пятой экспедиции Компании к Молуккским островам в качестве второго штурмана и с контрактом остаться в Бантаме на семь лет в качестве доверенного лица компании.

К тому времени попасть на работу в Компанию было уже совершенно невозможно без рекомендации. Так что да, это снова помог Мейрик, просидевший в России все лихие годы с 1605 по 1609 годы, видевший и убийство молодого царя, и Лжедмитриев, и царя Василия Шуйского, и восстание Ивана Болотникова. И ему очень хотелось защитить своих протеже, которые в этой турбулентной России оказались бы совершенно неуместны со своими Цицероном и латынью. Впрочем, Бантам для европейцев вовсе не был раем земным - его климат англичан буквально выкашивал. Да что там, помимо Софона в Бантам прибыли ещё два молодых парня, но только Софон остался не только жив, но и сделал карьеру. Его повысили, и он уже собирался отчалить основывать новую факторию на Борнео, где как раз нашли алмазные росписи, как в Бантам прибыла восьмая экспедиция, и угадайте с кем на борту? С неким Кассарианом Давидом, с земляком, которого тоже устроил на работу Мейрик.

Но там, где Софон был человеком, рожденным для приключений, отчаянным сорвиголовой, но абсолютно хладнокровным в минуту опасности (а их было, судя по отчетам в Компанию), Казарин хотел спокойной и размеренной жизни, то есть оказался человеком не на своем месте. Или все-таки на своем? Для Компании-то он был сущим сокровищем. Когда остальные европейцы из факторий пьянствовали, развратничали, слабели и мерли как мухи, Казарин работал и писал длинные отчеты в Компанию, из которых совершенно очевидна его глубокая религиозность, причем религиозность протестанта. В конечном итоге и он был переведен на Борнео. Там он собрал экспедицию из местных, и отправился вдоль южного побережья искать новые рынки. И всё шло хорошо, пока ему не показалось, что в одном поселке местный вождь желает его отравить. Казарин трижды отклонял приглашения на обед, и в конце концов сбежал оттуда на рассвете, проделав в одиночку опаснейший путь до Сукудана. Там он собрал команду из шести англичан, и тут же отбыл в Банджармассен, который оказался в его глазах невероятно прекрасен.



Конечно же, алмазы прибавляли блеска пейзажу, но было там много чего не менее драгоценного - и камни-безоары, считавшиеся по всей Европе универсальным противоядием, и, разумеется, пряности. А пряности были в руках голландцев, по большей части. Вообще-то англичане и голландцы обычно ограничивались почти дружескими потасовками по пьянке, по-настоящему кровно враждуя лишь с "папистами" - с португальцами и испанцами. Но все изменилось в 1617 году, когда речь уже шла о добровольном переходе Молуккских островов по протекторат Англии, и между английской и голландской флотилиями разгорелся настоящий морской бой, в котором от прямого попадания ядра погиб Софон Кожухов, который к тому моменту был в регионе известен, знаменит и любим, представьте. А англичан, укрепившихся на острове Пуло Ран, явились на следующий год вызволять два английских фрегата, Solomon и Attendance, которыми командовал наш миролюбивый соотечественник, Казарин.

Увы, жизнь - это не сказка со счастливым концом. Фрегаты были потрепаны штормом так, что еле держались на воде, так что когда начался шторм с лившем, а за ним появились голландцы, Казарин решил просто спасти своих людей и сдаться. И сумел своими теологическими спорами с комендантом тюрьмы сохранить жизни тем, кто смог выжить условия тяжелого содержания, до мира. Выжившие вернулись домой, но Казарин полностью отсутствует в дальнейших рекордах. Возможно, он вернулся туда, где ему было хорошо, в один из домиков на сваях. Именно его содержали в плену почетном, так что явных причин для смерти нет, но - кто знает?

Такие вот университеты вышли у этих двоих...