"... предстоит учиться мне в университете" - 4

[MirrinMinttu]

Вполне понятно, что гражданская война, начавшаяся в Англии в 1642 году, стала лишь кульминаций многих более или менее пассивных конфликтов в обществе. Часть их имела отношение к религии, а часть (возможно, даже большая часть) - к политике и экономике, но поскольку людям было проще выплеснуть фрустрацию именно в вопросах религии, первый и основной удар пришлось по главной доктрине тогдашней церкви - по англиканству. Результатом стало обесчеловечивание противника, нарастающая жестокость, страх и недоверие в обществе, 200 000 убитых (около 4,5% населения) и непоправимый ущерб, нанесенный национальной культуре в ходе уничтожения всего, что носило хотя бы слабый след красоты, столь милой сердцу короля, а потом и самого короля.



Чарльз I на суде, перед приговором

Король Джеймс, сменивший Элизабет I на троне, в церковной политике придерживался стратегии Генри VIII: он умело устраивал неприятности то в лагере приверженцев англиканства, то среди пуританской братии, так что их энергия уходила на сравнительно тихую междоусобную грызню и игру в поддавки с властью. Джеймс с самого детства прошел через такие "университеты" страстей, предательств и жестокостей, что из него вышел намного лучший, чем принято думать, правитель - именно благодаря его приземленной и несколько циничной натуре. Он просто-напросто знал цену человеческому характеру. Его сын и наследник Чарльз I был совершенно другим. Он сделал самую большую ошибку, которую может сделать человек, которому выпала ноша власти: он исключил из своего поля зрения всех, кто его раздражал, и сосредоточился на том, что соглашался замечать. Меланхоличный и замкнутый, он редко кому был понятен и мало кем любим. Если бы он был при этом жесток, его бы боялись и уважали. Но Чарльз был джентльменом, что окружающие видели как слабость. Кромвель же был во власти своих видений и отношений с религией, он был наблюдателен, жесток, но понятен и искренен в своих словах и манерах, поэтому народ боялся и уважал его, а не короля. И, к несчастью нашего героя, он был родом из Хантингдона.

Никифор Олферьев вполне мог пересидеть гражданскую войну в своей маленькой церквушке, как это сделали тысячи священников, прикрываемых своей паствой. Но, во-первых, Кромвель начал свой взлет именно в родных краях, а во-вторых, Никифор, судя по его столкновениям с послами, отнюдь не был дипломатом, и имел тенденцию громыхать и обличать. То есть, вряд ли прихожане его любили, зато эта повадка сделала его мишенью в глазах пуритан и к ним примкнувших, воспламененных речами Кромвеля. А Вулли был как раз достаточно близко от Хантингдона, чтобы внушенный проповедниками порыв против англиканской церкви не успел угаснуть. В любом случае, Никифор Олферьев стал одним из первых изгнанных из церкви священников в Хантингдоншире. Около недели он демонстративно обитал со своей семьей в наскоро сооруженной хижине напротив входа в церковь, но вскоре это стало просто опасным, если эпизоды, описанные Джоном Уолкером в его "Страданиях духовенства" действительно имели место быть - а в его книге, написанной много позже, за всем изложенным есть реальность, хотя детали или перепутаны, или изобретены в порыве вдохновения. Судя по тому, что пишет Уолкер, у семьи могли даже отобрать и демонстративно растоптать их скудное пропитание. От этого, естественно, был только шаг до физической расправы, а Олферьеву в 1643 году было уже 57 лет.

В определенной степени история об изгнании Олферьева из родной церкви подтверждается двумя газетами того времени. Парламентаристская "Perfect Diurnall" от 20 апреля 1643 года пишет о том, какую отличную работу провел полковник Кромвель, обезоружив противников парламента и их прихвостней. А вот роялистский еженедельник "Mercurius Aulicus" от 7 мая 1643 года пишет, что Кромвель прошелся по графству, "грабя и уничтожая всё на своем пути", и особенно нанося урон духовенству. Так что история Уолкера о том, что мушкетеры Кромвеля ввалились в церковь Алфери во время проповеди, стащили его с кафедры и выгнали из церкви, в которой разбили и ободрали всё "папистское", с большой вероятность правдива даже в деталях (Уолкер работал с архивами, это известно).

Правда, в продолжении этой истории всё было не так, как он описал. Новый ректор не содержал престарелого священника и его семью в лихие годы. Cтарший сын Олферьева, Микефер, был уже семейным человеком и жил в Лондоне. Второй сын, Роберт, тоже был уже женат и жил с семьей в Вулли. Джоанна, третий ребенок, умерла в 1640-м. Известно, что из следующих детей Стивен, Джон и Джеймс жили с родителями, но о судьбе самых младших, Мэри и Грегори, не известно ничего. Так что при желании пристанище себе семейство бы нашло, конечно. Пассаж о том, что новый священник выплачивал им пятую часть своих доходов имеет в своем истоке не реальный факт, а закон, изданный парламентом, по которому семьи изгнанных священников имеют на это право. По факту же, многое зависело от нового священника и, кстати, от церковного совета прихожан. В случае Олферьева, жена Никифора, Джоанна, год за годом требовала положенную ей пятую часть, и год за годом новый священник, м-р Биль, увиливал от ее выплаты под разными предлогами.

Сам же Олферьев обратился в Московскую Компанию, которой могли быть нужны священники на корабли и в новые колонии, но он был уже стар, его покровитель Джон Мейрик умер ещё в 1639 году, так что Компания порекомендовала ему обратиться в их благотворительный фонд. Времена были тяжелые для всех, но откуда-то Олферьев раздобыл достаточно денег, чтобы купить ферму в Уорбойс, недалеко от родных краев Джоанны. Скорее всего, именно из этого фонда, хотя есть ещё один вариант. Недалеко от Вулли находилась своеобразная усадьба Литтл Гиддинг, в которой проживало семейство Ферраров. Не без основания местные обзывали усадьбу "протестантским монастырем", но Феррары были очень хорошо вплетены в мир сильных политиков-перламентариев, в придворные круги и в круги интеллектуалов, так что памфлеты против них писали, но тронуть побоялись. Это действительно была религиозная коммуна, состоящая из членов клана Ферраров и их прислуги, но помимо молитв, они выпускали изысканнейшие книги - Новый Завет и библейские гармонии, используя привезенные из путешествий по Европе Николасом Ферраром гравюры. Никифор Олферьев учился в Кембридже в одно время с Николасом, и когда тот, в возрасте 18 лет, издал Евангелие от Иоанна на нескольких языках, одним из этих языков был русский. Также известно, что Феррар владел русским языком, и логично предположить, что в его время в Кембридже других русскоязычных студентов, кроме Никифора Олферьева, не было (хотя, конечно, могли быть выросшие в России англичане, дети членов Московской Компании). Так что деньги на покупку фермы вполне могли исходить и от Ферраров, как плата за когда-то проделанную работу. Николас, блестящий гений, к тому времени уже умер, но делами занимался его брат Джон Феррар, входящий в кружок интеллектуалов, собиравшихся в Литтл Гиддинг.

Ферма была куплена на имя Джоанны, потому что всё имущество самого Олферьева было бы предметом для конфискации под предлогом, что он может поддерживать им короля Чарльза. Там они и жили. С 1650 года Олферьева время от времени приглашали проповедовать в соседнем Истоне, платя за каждую службу 2 шиллинга и 6 пенсов.

В 1654 году Джоанна умерла, и Никифор переехал к своему старшему сыну, который то ли хорошо заработал на недвижимости, то ли женился на деньгах. В любом случае, он был богат и числился джентльменом. Стивен переехал в Лондон вместе с отцом, ферма осталась Роберту с семьей. После Реставрации Никифор вернулся в Вулли, где продолжил служить в церкви ещё 6 лет, после чего удалился на пенсию, и прожил пенсионером ещё 2 года.
______________

Что касается Федора Костомарова, то известно о нем всего ничего. Известно, что в какой-то момент он уехал в Ирландию в должности "the King his secretary", что звучит величественно, но на практике означает просто занятие всевозможной бумажной работой, которой в тех краях хватало. Заселение Ирландии англичанами началось ещё при Элизабет I, продолжилось при короле Джеймсе, и продолжалось при Чарльзе, пока в Ирландии не вспыхнуло восстание, в ходе которого пострадали, как водится, переселившиеся англичане, а не те, кто проводил политику переселения. В любом случае, фактически английская власть ограничивалась в Ирландии областью Пэйл, который был, так сказать, "выгородкой" или колонией в юго-восточной Ирландии с центром в Дублине. Стало быть, там Костомаров и работал, в Ирландском офисе Хранителя свитков.

Место это он получил, опять же, через Московскую Компанию. Джон Мейрик был женат на дочери Фрэнсиса Черри, и тот от имени Компании оплачивал учебу русских студентов. Был у этого Фрэнсиса и сын Эдвард, который был порядочным повесой, совершенно непригодным для серьезной работе в коммерции, но хорошо женившийся как раз на дочери начальника Ирландского офиса Хранителя свитков. Эдвард успел и в Москве пожить, и по-русски наверняка говорил, так что вполне резонно предположить, что Костомаров получил место через Черри. Только один раз он встречался с послом из Московии, с Зюзиным. В 1618 году было известно, что женился, а в 1622 году Мейрик сказал послу, что Костомаров находится "в другой стране" и встретиться с послом не может. Вряд ли Мейрик назвал другой страной Ирландию, скорее всего Федор с семьей уехали из Дублина в колонии, навсегда потерявшись из вида. К лучшему, если вспомнить о грядущей резне Ирландского восстания.

Вот, собственно, и вся история. Основные факты о судьбе четырех московских студентов в Англии изложила в своей основательной статье Кати Шулински "The First Russian Students in England", плюс я порылась вокруг имен и событий по открытым источникам.