Осень – хорошее время для сказок. Поэтому я тоже начну рассказывать в своем дайри сказки, о которых многие слышали, но мало кто читал и знает толком, о чем там речь идет.
Калевала – довольно интересная сказка. Интересной ее делает то, что герои эпоса – вовсе не «белые и пушистые», хоть и являются существами магическими и часто даже полубожественными. Они то совершают подвиги, то лгут, поддаются низменным позывам, предают, обманывают. В общем, ничто человеческое (в худшем смысле слова) им не чуждо. Калевалу активно иллюстрировали и в Финляндии, и в Карелии, так что картинки будут, иногда даже несколько на одну тему, для сравнения. Рассказывать сказку я тоже буду по-своему, только подкрепляя кое-где стихами. Каждому герою я посвящу отдельную историю. Учитывая особенности постов, на каждого придется по несколько, длинные тексты в дайри переварить тяжело, шрифт мелковат.
А сегодня – присказка перед самой сказкой.
читать дальшеС культурным наследием у финнов та же беда, что и у многих других малочисленных народов. У самого народа существовали устные языковые традиции, и письменность им была вроде и ни к чему при клановой жизни. Все сведения передавались устно от сказителя к сказителю. А потом, с приходом объединителей страны с автоматическим присоединением ее к Швеции и победным шествием христианства, письменным языком автоматически стал шведский.
Переложить финский язык на письменность попытался еще 1550-х Микаэл Агрикола, ученик Эразма Роттердамского и Мартина Лютера, епископ Турку и первый священник в Финляндии, который, согласно новым веяниям протестантизма, привез с собой из Германии жену Биргитту.
Вцелом он издал за свой счет букварь и 2400 страниц финскоязычного текста, как то Библию, катехизис и прочие религиозные книги, чтобы простые люди, шведского не знающие, понимали бы, о чем в церквях речь идет.
Поскольку язычество в свое время плавно перешло в христианство католического толка аж где-то в 1000 - 1200-х, где службы шли на латыни, народ в высоких материях ни зги не понимал, но в церкви ходил с похвальным усердием, воспринимая молитвы заклинаниями и чрезвычайно наслаждаясь зрелищем пышности обряда. Поэтому переход на аскетичный и слишком уж приближенный к будням, суровый протестантизм воспринялся без вдохновения.
В защиту лютеранской церкви надо отметить, что с появлением букваря и религиозных книг на финском языке, обучение народа грамоте стало обязательным. Контролировал это на практическом уровне местный священник. Обучением детей азам грамоты занимались обычно матери, то есть очень быстро народ стал поголовно грамотным. Учиться лень было и сотни лет назад, но для нерадивых существовали позорная скамья и колодки у церкви, часа на два. Интересно, что зазубрить катехизис было недостаточно, каждого экзаменуемого терзали еще и вопросами о смысле выученного.
Увы, на этом дело и закончилось. Интеллигенция училась, молилась, переписывалась и творила на шведском. Хуже всего было то, что, не развив и не укрепив финский письменный язык, лютеранская церковь настрого запретила «языческую» традицию устных сказаний и их передачи, а также публичного исполнения. Хотели, несомненно, как лучше, но вот получилось действительно как всегда. К 1700-м годам «калевальщина» в Финляндии была практически забыта. Помнили и пели сказания только по деревням и хуторам, причем карельским. Очевидно, православие, бывшее в Карелии основной религией, относилось к сказкам и чудесам, в них описываемых, более благодушно.
Национальное чувство у финской интеллигенции начало активно пробуждаться в то время, которое сейчас вспоминать в стране так не любят: после присоединения Финляндии к России. Впервые за десятки лет страну перестали выжимать досуха военные издержки, финнам было дано практически финское управление, хоть и из Петербурга, финские торговцы получили право беспошлинной торговли в России, которого русские купцы в Финляндии не имели. Можно было подумать и о душе. А для этого нужно было собраться с мыслями, и осознать себя как нацию.
Поскольку каждая культура начинается со своих представлений о сотворении мира и последующих событиях, начался активный сбор сказаний. Выяснилось, что сохранились они практически только в восточной Финляндии, которая была присоединена к России задолго до остальной территории, и теперь снова вошла в состав Финляндии как отдельного княжества.
Калевала – огромный эпос, содержащий 50 поэм и 22 795 стихов под редакцией Элиаса Лёнротта, вышла из печати в 1849 году. На шведский она была переведена в 1864–1868, на французский в 1845/1867, на русский в 1847/1889, на немецкий в 1852, на венгерский в 1871, и на английский в1888. Насколько я знаю, на сегодняшний день Калевала переведена даже на вьетнамский.