Do or die
Итак, летом 1099 года крестоносцы взяли Иерусалим, и в Святой Земле появились четыре христианских «королевства»: графства Эдесса и Триполи, Иерусалимское королевство, и княжество/принципалитет Антиохия. Лорды-крестоносцы также заняли несколько независимых на первое время городов и крепостей. Католическая энциклопедия упоминает, что в мусульманских хрониках того периода взятие христианами Иерусалима едва упоминается. Важным событием для «сарацин» это не стало.
Читая летопись хрониста Раймунда Тулузского, нельзя не обратить внимание на несколько моментов, которые он честно отразил в своем сочинении.
читать дальшеВо-первых, на то, что «освобождение гроба Господня» для крестоносцев-аристократов не было самоцелью. Мы часто думаем, что в те времена люди воспринимали религию по-другому, более пылко. Но вот я читаю хронику, и там совершенно ясно описывается, что слова «так хочет Бог» в то время заменяли нынешнее «из политической необходимости». Лорды боролись за власть, за влияние, за состояние. Разумеется, для них вера была частью жизни, даже частью менталитета, но, без нажима со стороны духовенства, религиозный момент никогда не стал бы решающим в их политике.
Тот же епископ Адемар, человек великого ума и железной воли, отнесся к находке Питера Бартоломью более, чем скептически. Тем не менее, дал возможность событиям развиваться своим ходом. Когда тот же Питер Бартоломью настаивал на том, что в Иерусалим надо идти босиком, как паломникам, его просто никто не послушал, потому что никакой пользы увеличение трудности пути принести не могло. Хотя он ссылался и в этом случае на то, что ему было видение во сне.
Во-вторых, ясно, что для европейской бедноты религия давала то утешение, ту надежду, которых не давала им жизнь. 80 000 человек оставили всё, и пошли туда, где им обещали если и не земной рай, то хотя бы шанс. И кто-то этот шанс даже получил. Большинство же стало разменной монетой в политических игрищах.
В-третьих, читая описания баронских столкновений на пути в Иерусалим, можно только убедиться в том, что Рим поступил очень мудро, направив эту деструктивную мощь прочь из Европы. Никто не был верен никому, каждый рыцарь, не говоря уже о ноблях более крупного масштаба, решал более или менее автономно, что ему делать и за кого/против кого выступать. У меня даже возник вопрос, насколько связывала в Святой Земле этих людей вассальная клятва, если их приходилось удерживать на месте, запирая ворота, если даже внутри одного формирования не существовало распределения довольствая, а каждый выкручивался, как мог. Очевидно, большая часть крестоносцев-рыцарей были, все-таки, безземельными и независимыми, просто присоединившимися на время похода к кому-то из лордов.
Наконец, сам факт, что этот поход оказался успешным, действительно воспринимается чудом, когда читаешь, в каком раздрыге находилась армия крестоносцев, до какой степени там отсутствовала дисциплина и даже единство целей. Ни организации, ни централизованного командования, ни даже численного преимущества. Очевидно, у «сарацин» дела обстояли не лучше в этом плане, судя по тому, что часть армии могла просто хладнокровно покинуть поле боя. И второе объяснение – именно то, почему взятие христианами Иерусалима упоминается мусульманскими хрониками вскользь: на тот момент никто из мусульманских правителей за тот регион особенно и не держался. Так, постольку поскольку.
Графство Эдесское стало сначала вотчиной Балдуина Булонского, брата одного из лидеров крестоносцев, Годфрида. Этому в Европе делать было совершенно нечего, и по дороге на Иерусалим от Антиохии он занялся поиском собственного Царства Небесного, которое и обрел. Балдуин занялся обустройством своих новых владений, которые ему достались то ли чисто по капризу Фортуны, то ли граф Фортуне немного помог: властелин Эдессы, князь Торос, попросил помощи у Балдуина в своих войнах, а тот назначил своей ценой право наследования престола, после чего Торос не прожил и полугода. Жители Эдессы почему-то против него взбунтовались, и Торос лишился головы.
Боэмунд Торентский получил, после долгих споров, Антиохию, на что, честно говоря, имел некоторое право: неизвестно, сколько бы сидели под стенами этого города крестоносцы, если бы предприимчивый Боэмунд не договорился с одним из защитников одной из башен Антиохии. Боэмунд вцепился в Антиохию крепко, не отдав ее ни Алексису Византийскому, ни даже не испросив у кого-нибудь официального титула в системе феодальной иерархии региона. К независимости он привык в Европе, независимым он решил остаться в Азии. С Боэмундом остались и итальянские норманны. В Иерусалим не пошли и они.
Графство Триполийское появилось (по инициативе Раймунда Тулузского) на карте Азии уже позже, после того, как был взят Иерусалим, поэтому и речь о нем пойдет позже.
Ну, и королем Иерусалимским стал Годфрид Бульонский. Правда, ненадолго, всего на год (он умер в 1100-м), зато сколько всего за этот год случилось! Для начала, новый папский легат, Дагоберт Пизанский, потребовал у Годфрида, чтобы город был передан ему, как представителю папы, и чтобы он управлялся непосредственно из Рима. А до него патриархом Иерусалима был избран довольно интересный человек, Арнульф Малекорнский, о котором так ядовито писал хронист Раймунда Тулузского.
Возможно, почтенный канонник имел вполне человеческие причины для своей неприязни: вопреки тому, что он писал, Арнульф был выбран не столько в пику высшему духовенству, сколько потому, что он полностью поддерживал Годфрида Бульонского. А, как известно, Годфрид и Раймунд оба претендовали на Иерусалим. Надо признать, что Раймунд, Годфрид и Танкред были единственными лордами Первого крестового, которые честно и методично держали перед собой основную цель похода. Они даже заботились о людях, которые к ним примкнули, они не манкировали своими обязанностями настолько, что Раймунд Тулузский вообще остался после похода без какой-то награды, кроме моральной. Немудрено, что его канонник был обижен и на Годфрида, и на Арнульфа.
Потому что Арнульф вовсе не был каким-то заштатным клириком. Он был учителем детей Вильгельма Завоевателя. Он был капелланом армии Роберта Куртгёза. В армии его уважали. Не любили Арнульфа те, кто не любил норманнов, потому что сам он был норманном до мозга костей. Так что пошлые песенки о нем пела не армия, а анти-норманнская коалиция лордов. И еще по одному вопросу схлестнулся Арнульф уже лично с Раймундом Тулузским: по поводу Святого Копья, найденного в Антиохии. Арнульф, как и легат Адемар, ни на минуту не поверил ни в то, что найденный реликт был реликвией, ни в то, что святые настойчиво являлись именно экзольтированному монаху Питеру Бартоломью. Только Адемар держал свои комментарии при себе, помня о своей первоочередной задаче держать армию боеспособной, а Арнульф фыркал публично. Раймунд же в копье верил.
За год боев Арнульф стал более походить на Адемара в понимании задач духовного вождя похода, и после взятия Иерусалима быстро нашел вторую реликвию, подлинность которой вряд ли отличалась от подлинности Копья: крест, на котором был распят Иисус Христос. С реликвиями в этом походе дело вообще обстояло интересно. Я знаю одну историю с «рогом единорога», который привезли с собой скандинавы, примкнувшие через линии родства к итальянским норманнам. Суть в том же: первоначально почти шутка, Рог приобрел такое важное значение для людей, что им уже нельзя было объяснить, что это рог не единорога, а просто моржовый клык.
Арнульф действительно стал патриархом Иерусалима формально незаконно: он не был в чине дьякона, и не мог перепрыгнуть, таким образом, через иерархическую ступеньку. Хотя мог бы папа его, конечно, и в один день произвести в дьяконы, архидьяконы и патриархи, если бы Арнульф не подсказал Годфриду, как обойти требование папы передать Иерусалим Риму. Годфрид согласился передать Иерусалим папе сразу же, как завоюет Египет. А поскольку он за год завоевывал Хайфу, Яффу, Тверию и прочую массу городов, основав Галилейское княжество и графство Яффы, стороя государство, связанное вассальной зависимостью, то до Египта дело как-то не дошло.А потом Годфрид умер, вокруг Иерусалима состредоточилось слишком многое, и папе этот город так и не достался.
Про Арнульфа нельзя не добавить, что эта интересная личность таки стала снова патриархом Иерусалима со временем, хотя в чем его только не обвиняли: и в том, что он сожительствует с мусульманкой, что, скорее всего, было правдой, и в том, что продает низшие церковные чины за деньги, что наверняка было правдой, и в том, что обвенчал Балдуина, который стал королем Иерусалима после смерти Годфрида, с новой женой, хотя старая еще была вполне жива. Умер этот прелат, как ни удивительно для человека, вызывающего у окружающих такие сильные чувства, своей смертью, в возрасте не моложе 75 лет, успев выгодно пристроить за лорда Цезарии свою «племянницу» Эмму, которая, скорее всего, была ему вовсе не племянницей, а дочерью.
Читая летопись хрониста Раймунда Тулузского, нельзя не обратить внимание на несколько моментов, которые он честно отразил в своем сочинении.
читать дальшеВо-первых, на то, что «освобождение гроба Господня» для крестоносцев-аристократов не было самоцелью. Мы часто думаем, что в те времена люди воспринимали религию по-другому, более пылко. Но вот я читаю хронику, и там совершенно ясно описывается, что слова «так хочет Бог» в то время заменяли нынешнее «из политической необходимости». Лорды боролись за власть, за влияние, за состояние. Разумеется, для них вера была частью жизни, даже частью менталитета, но, без нажима со стороны духовенства, религиозный момент никогда не стал бы решающим в их политике.
Тот же епископ Адемар, человек великого ума и железной воли, отнесся к находке Питера Бартоломью более, чем скептически. Тем не менее, дал возможность событиям развиваться своим ходом. Когда тот же Питер Бартоломью настаивал на том, что в Иерусалим надо идти босиком, как паломникам, его просто никто не послушал, потому что никакой пользы увеличение трудности пути принести не могло. Хотя он ссылался и в этом случае на то, что ему было видение во сне.
Во-вторых, ясно, что для европейской бедноты религия давала то утешение, ту надежду, которых не давала им жизнь. 80 000 человек оставили всё, и пошли туда, где им обещали если и не земной рай, то хотя бы шанс. И кто-то этот шанс даже получил. Большинство же стало разменной монетой в политических игрищах.
В-третьих, читая описания баронских столкновений на пути в Иерусалим, можно только убедиться в том, что Рим поступил очень мудро, направив эту деструктивную мощь прочь из Европы. Никто не был верен никому, каждый рыцарь, не говоря уже о ноблях более крупного масштаба, решал более или менее автономно, что ему делать и за кого/против кого выступать. У меня даже возник вопрос, насколько связывала в Святой Земле этих людей вассальная клятва, если их приходилось удерживать на месте, запирая ворота, если даже внутри одного формирования не существовало распределения довольствая, а каждый выкручивался, как мог. Очевидно, большая часть крестоносцев-рыцарей были, все-таки, безземельными и независимыми, просто присоединившимися на время похода к кому-то из лордов.
Наконец, сам факт, что этот поход оказался успешным, действительно воспринимается чудом, когда читаешь, в каком раздрыге находилась армия крестоносцев, до какой степени там отсутствовала дисциплина и даже единство целей. Ни организации, ни централизованного командования, ни даже численного преимущества. Очевидно, у «сарацин» дела обстояли не лучше в этом плане, судя по тому, что часть армии могла просто хладнокровно покинуть поле боя. И второе объяснение – именно то, почему взятие христианами Иерусалима упоминается мусульманскими хрониками вскользь: на тот момент никто из мусульманских правителей за тот регион особенно и не держался. Так, постольку поскольку.
Графство Эдесское стало сначала вотчиной Балдуина Булонского, брата одного из лидеров крестоносцев, Годфрида. Этому в Европе делать было совершенно нечего, и по дороге на Иерусалим от Антиохии он занялся поиском собственного Царства Небесного, которое и обрел. Балдуин занялся обустройством своих новых владений, которые ему достались то ли чисто по капризу Фортуны, то ли граф Фортуне немного помог: властелин Эдессы, князь Торос, попросил помощи у Балдуина в своих войнах, а тот назначил своей ценой право наследования престола, после чего Торос не прожил и полугода. Жители Эдессы почему-то против него взбунтовались, и Торос лишился головы.
Боэмунд Торентский получил, после долгих споров, Антиохию, на что, честно говоря, имел некоторое право: неизвестно, сколько бы сидели под стенами этого города крестоносцы, если бы предприимчивый Боэмунд не договорился с одним из защитников одной из башен Антиохии. Боэмунд вцепился в Антиохию крепко, не отдав ее ни Алексису Византийскому, ни даже не испросив у кого-нибудь официального титула в системе феодальной иерархии региона. К независимости он привык в Европе, независимым он решил остаться в Азии. С Боэмундом остались и итальянские норманны. В Иерусалим не пошли и они.
Графство Триполийское появилось (по инициативе Раймунда Тулузского) на карте Азии уже позже, после того, как был взят Иерусалим, поэтому и речь о нем пойдет позже.
Ну, и королем Иерусалимским стал Годфрид Бульонский. Правда, ненадолго, всего на год (он умер в 1100-м), зато сколько всего за этот год случилось! Для начала, новый папский легат, Дагоберт Пизанский, потребовал у Годфрида, чтобы город был передан ему, как представителю папы, и чтобы он управлялся непосредственно из Рима. А до него патриархом Иерусалима был избран довольно интересный человек, Арнульф Малекорнский, о котором так ядовито писал хронист Раймунда Тулузского.
Возможно, почтенный канонник имел вполне человеческие причины для своей неприязни: вопреки тому, что он писал, Арнульф был выбран не столько в пику высшему духовенству, сколько потому, что он полностью поддерживал Годфрида Бульонского. А, как известно, Годфрид и Раймунд оба претендовали на Иерусалим. Надо признать, что Раймунд, Годфрид и Танкред были единственными лордами Первого крестового, которые честно и методично держали перед собой основную цель похода. Они даже заботились о людях, которые к ним примкнули, они не манкировали своими обязанностями настолько, что Раймунд Тулузский вообще остался после похода без какой-то награды, кроме моральной. Немудрено, что его канонник был обижен и на Годфрида, и на Арнульфа.
Потому что Арнульф вовсе не был каким-то заштатным клириком. Он был учителем детей Вильгельма Завоевателя. Он был капелланом армии Роберта Куртгёза. В армии его уважали. Не любили Арнульфа те, кто не любил норманнов, потому что сам он был норманном до мозга костей. Так что пошлые песенки о нем пела не армия, а анти-норманнская коалиция лордов. И еще по одному вопросу схлестнулся Арнульф уже лично с Раймундом Тулузским: по поводу Святого Копья, найденного в Антиохии. Арнульф, как и легат Адемар, ни на минуту не поверил ни в то, что найденный реликт был реликвией, ни в то, что святые настойчиво являлись именно экзольтированному монаху Питеру Бартоломью. Только Адемар держал свои комментарии при себе, помня о своей первоочередной задаче держать армию боеспособной, а Арнульф фыркал публично. Раймунд же в копье верил.
За год боев Арнульф стал более походить на Адемара в понимании задач духовного вождя похода, и после взятия Иерусалима быстро нашел вторую реликвию, подлинность которой вряд ли отличалась от подлинности Копья: крест, на котором был распят Иисус Христос. С реликвиями в этом походе дело вообще обстояло интересно. Я знаю одну историю с «рогом единорога», который привезли с собой скандинавы, примкнувшие через линии родства к итальянским норманнам. Суть в том же: первоначально почти шутка, Рог приобрел такое важное значение для людей, что им уже нельзя было объяснить, что это рог не единорога, а просто моржовый клык.
Арнульф действительно стал патриархом Иерусалима формально незаконно: он не был в чине дьякона, и не мог перепрыгнуть, таким образом, через иерархическую ступеньку. Хотя мог бы папа его, конечно, и в один день произвести в дьяконы, архидьяконы и патриархи, если бы Арнульф не подсказал Годфриду, как обойти требование папы передать Иерусалим Риму. Годфрид согласился передать Иерусалим папе сразу же, как завоюет Египет. А поскольку он за год завоевывал Хайфу, Яффу, Тверию и прочую массу городов, основав Галилейское княжество и графство Яффы, стороя государство, связанное вассальной зависимостью, то до Египта дело как-то не дошло.А потом Годфрид умер, вокруг Иерусалима состредоточилось слишком многое, и папе этот город так и не достался.
Про Арнульфа нельзя не добавить, что эта интересная личность таки стала снова патриархом Иерусалима со временем, хотя в чем его только не обвиняли: и в том, что он сожительствует с мусульманкой, что, скорее всего, было правдой, и в том, что продает низшие церковные чины за деньги, что наверняка было правдой, и в том, что обвенчал Балдуина, который стал королем Иерусалима после смерти Годфрида, с новой женой, хотя старая еще была вполне жива. Умер этот прелат, как ни удивительно для человека, вызывающего у окружающих такие сильные чувства, своей смертью, в возрасте не моложе 75 лет, успев выгодно пристроить за лорда Цезарии свою «племянницу» Эмму, которая, скорее всего, была ему вовсе не племянницей, а дочерью.
@темы: Крестоносцы
-
-
12.04.2010 в 20:22Да, до того - в античные времена - люди были честнее: не скрывали, что воюют ради богатств, земель и рабов. И богов к этому делу не приплетали...
За рассказ - благодарствую)
-
-
12.04.2010 в 20:52-
-
12.04.2010 в 20:57По истории интересно почти все. Просто я более читатель, чем отзывов писатель).
Наверное, в античные времена считали достаточным с богами поделиться добычей и славой))) Античные боги как-то слишком напряженной жизнью жили для того, чтобы так уж интересоваться человеческими делами Именно, что античные, что языческие/национальные) Потому и отношусь к перечисленным более благосклонно, нежели к единому
-
-
12.04.2010 в 21:20-
-
13.04.2010 в 09:21Очень может быть, что наша естественная убежденность в том, что всё зависит от самого человека, а не от его рождения, что ни один не выше другого просто по праву рождения, родом именно из христианства. Гм...мысль спорная, на мой взгляд. Идеи равенства зародились еще в античности. Христиане инкорпорировали в религию много старых хороших идей, но не они их придумали.
-
-
13.04.2010 в 17:28