Закон при Тюдорах (с)

[MirrinMinttu]

14.12.2010 в 13:21

Пишет antoin:

Придворные игры: acts of attainder в английском праве. Часть III.
Предыдущая часть

Правление Генриха VIII стало самым ярким периодом в исторической судьбе акта об опале. Всего при этом весёлом короле в Парламенте было принято 20 таких актов, касающихся 130 лиц: 96 за измену, 26 за недонесение об измене, 5 за тяжкие преступления и 3 за ересь. Реальное количество попавших под опалу людей было несколько меньше, потому что шестеро из них удостоились этой радости дважды, однако, был случай опалы не названных поимённо мятежников, которых трудно сосчитать. Плюс Кромвель попал в опалу не только как предатель, но и как еретик (четвёртый). За то же время было принято 17 актов о реституции. На первый взгляд, ничего особенно в этих цифрах нет. Правил Генрих VIII долго, среднее количество опальных на год в итоге меньше, чем у предшественников. Только вот опалы эти совсем другие.

Юридически это интереснейшие документы: первый пример опалы за одну только ересь, первое указание на связанную с опалой смертную казнь, создание новых оснований для обвинения в измене и недонесении об измене (хотя получается, что нормативные положения оказались в индивидуально-правовых актах). Кроме того, история принятия актов об опале показывает, как активен был Парламент в пересмотре и изменении предлагаемых ему проектов (биллей), вплоть до отказа обвинения в порядке опалы (так, не прошла Парламент опала Томаса Мора), а особенно остро в Парламенте стоял вопрос о защите прав невиновных людей (арендаторов), которым могла нанести вред конфискация земель у опальных лиц. Кроме того, политическая борьба, связанная с опалами при Генрихе VIII позволяет понять уровень оппозиции при дворе, с которым сталкивалось правительство при реализации своих программ: Парламент не молчал, Парламент вовсю спорил и его приходилось убеждать.

Томас Кромвель в варианте «The Tudors» (извините, но исторические портреты этого персонажа слишком неэстетичны)

Самое яркое отличие — при Генрихе VIII опалы стали периодически использоваться как единственный способ осудить нарушителя. Тогдашнему Парламенту и будущим английским юристам это очень не нравилось — несмотря на то, что принятие акта об опале происходило в том же порядке, что и принятие прочих актов Парламентом, т.е. с обсуждениями, спорами и документированием каждого шага, это не соответствовало представлениям англичан о справедливой судебной процедуре — в первую очередь потому, что процедура принятия акта формально не давала обвиняемому возможности выступить с ответом на обвинение (хотя фактически его мнение всё равно слушали). То есть столько шума, траты чернил и бумаг, подробные условия о том, что конфискуется, а что нет, кого затрагивает, а кого нет — а всё равно не устраивало.

Сложно представить, как бы англичане эпохи Тюдоров оценили, например, расправу над Владимиром Старицким в Московии — ближе всего к этому процесс над Эдвардом Стаффордом, герцогом Бакингемом, которого тоже подозревали в намерении захватить трон (интересно, что его отца предали опале и казнили ранее, при Ричарде III). Однако, процесс над Бакингемом был более обоснован, проходил в суде 17 пэров и касался только самого герцога (вскоре его сыну даже были возвращены конфискованные земли), а опалу на него наложили посмертно, два года спустя. Старицкому повезло меньше: его кончину нельзя назвать иначе, как «убийство», не говоря о том, что им одним дело не ограничилось: мнения расходятся, но как минимум заодно жестоко убили его жену и мать, а как максимум — жену, всех детей кроме одного сына и дочери, слуг, бояр и даже утопили монахинь, сопровождавших мать Старицкого. Впрочем, такие разные оценки как раз следствие того, что это была расправа, а не хорошо документированный процесс.

Чем отличались прежние опалы? Они не были так связаны с казнями, как опалы времён Генриха VIII. Одни опальные XV века предварительно были обвинены в государственной измене по обычной судебной процедуре. Другие были к тому моменту уже мертвы, или же опала была нужна как более быстрый инструмент, с указанием на то, что опала имеет такую же силу, как осуждение по common law, или как инструмент, который позволял наиболее точно определить круг конфискуемых земель. А чаще всего вообще опалы были чисто экономическим инструментом.

Акты об опале в XV веке не были ограничены делами об измене. Парламент мог предать опале и за тяжкое преступление или недонесение о преступлении, например, как Джона Спайнела и его пятерых сообщников предали опале за план убийства членов государственного совета и других чиновников 15 декабря 1487 года, квалифицировав это как фелонию, а не измену. Однако, ни одна опала до 1509 года не упоминала смертную казнь, и действительно, очень многие опальные не были казнены и дожили до отмены своих опал. Вообще, процедура наложения опалы была правой и документированной, но не единообразной. Обычно петиции о наложении опалы король одобрял фразой «Soit droit fait comme il est desire», предназначенной для индивидуально-правовых актов, однако опалы, заявленные не в форме петиции, одобрялись королём с фразой «Le Roy le veult», как нормативно-правовые акты. Однако, безусловно, акты об опале были индивидуально-правовыми по своей природе.

В общем, в XV веке опалы в основном следовали за изменами Фортуны в Войнах Роз, или были направлены на подавление мятежей (которым не дали шанс перерасти в войну), или были инструментом сдерживания амбиций беспокойной знати, как у Генриха VII. У Генриха Генриховича таких открытых врагов практически не было (роялисты скажут — были, но он им мудро не дал дозреть даже до мятежа). Плюс, опалы не были размазаны ровным слоем по всему правлению. Их не было до 1523 года, и всего одна была наложена после 1542 года. Практически все эти опалы относятся ко времени, когда Томас Кромвель был «премьер-министром», с 1532 по 1540, и основание почти всех актов — борьба с противниками кромвелевского политического курса. Нередко опалы налагались посмертно, но иногда акт об опале был основанием казни. Не зря сегодня историки уже не спорят о том, был ли Генрих VIII самостоятельным правителем или подчинялся чужому влиянию, теперь вопрос лишь в степени этого влияния. Так что опалы, приводившие к казням, были изобретением именно Томаса Кромвеля, который таким образом ликвидировал представителей враждебных кланов или защищал «благо государства» в меру своего понимания.

А затем Кромвеля и его сторонников превозмогли другие люди, и уничтожили их самих. Потом ещё немного разобрались между собой (эх, жаль Генри Говарда, графа Сари, хороший был воин, поэт и переводчик). А потом казнили уже тех, кто казнил Кромвеля (как Томаса Сеймура в 1549, забывшего, что Лорд-Протектор в Англии позволяет ещё меньше самовольства, чем король). «В Англии безопаснее быть погонщиком скота, чем дворянином», считал в то время один испанский кабальеро. Бурные были времена, насыщенные. Вот уж действительно, в таких играх у престола или побеждают, или умирают («When you play the game of thrones, you win or you die. There is no middle ground») — хорошо хоть, это не касалось тех, кто предпочитал в придворных играх вовсе не участвовать.

Позже великий юрист сэр Эдвард Коук писал, что однажды обсуждал вопрос об опалах с сэром Джоном Годье, судьёй Королевской Скамьи. Годье сказал Коуку, что король Генрих VIII поставил перед верховными судьями вопрос, может ли обвиняемый быть подвергнут Паралментом опале за государственную измену, не имея возможности ответить на обвинение. Судьи ответили, что это опасный вопрос, а Парламент как высший суд должен подавать пример нижестоящим судам в рассмотрении дел строго по закону. Нижестоящие суды не должны так осуждать, а потому не должен и Парламент. Тогда король и особенно граф Эссекс (т.е. Кромвель) нажали на судей и потребовали прямого ответа, и судьи сказали, что если человек подвергнут опале, то в будущем не может возникнуть вопроса о том, была или не была у него возможность ответить на обвинение — опала не пересматривается, она лишь отменяется по милости короля.

Забавнее всего, что первым человеком, который был так предан опале без возможности отвечать, стал сам Кромвель, отчего и стали говорить, что он погиб от порядка, который сам создал. Коук был убеждён, что такая процедура не будет использована больше ни в его время, ни позже.

Действительно, после смерти Генриха VIII к опале прибегали крайне редко. Дважды при Эдварде VI, дважды при Марии, дважды при Елизавете, и иногда потом, как в отвратительном деле графа Страффорда, или как в случае с посмертной опалой Оливера Кромвеля и троих его подельников за регицид. Последнюю настоящую опалу наложили в начале XVIII века, а в 1870 году Акт о Конфискациях запретил налагать опалы, «порчу крови» и полную конфискацию за измену и фелонию. Кстати, Уинстон Черчилль предлагал после войны разом предать опале и казнить главных нацистов, но ему пришлось смириться с тем, что другие Союзники хотели суда. Хотя, возможно, это байка. Но идея мне нравится (на тюдоровской плахе... с двадцатого удара пьяного палача... то что доктор прописал!).

За недостатком времени здесь поставлю точку в теме опал в английском праве. Громкие дела времён Генриха VIII требуют более внимательного рассмотрения, чем поверхностный обзор, к тому же там более значимы обвинения в измене, а не опалы. Потому тема тюдоровских судебных развлечений временно убивается, но становится зомби, а потому будет время от времени появляться в моём журнале.

Можно только дополнительно рассказать о двух случаях, когда опала была наложена за тяжкое преступление, а не измену.

Первой из них была опала Джона Льюиса в 1536 году. Она была наложена в догонку за очередными волнениями в Уэльсе. Мятежника Льюиса арестовали в Глостершире. После допроса его отправили в тюрьму Маршалси близ Лондона (сегодня она была бы в черте города), но по дороге Льюис зарезал конвоировавших его маршалов спящими в постелях. Убийства обычно не наказывались через акты Парламента, но тут правительство решило, что убийство государственных служащих особенно возмутительное, а потому в совокупности с участием в мятеже заслуживает устрашения — применения акта об опале. Акт был достаточно детальным, вплоть до указания, что Льюису перед казнью надо отрубить руки, в качестве «ужасного урока для других таких же настроенных на вредительство лиц».

Деяние Льюиса присовокупили к его измене, а вот опала другого убийцы, Джона Вульфа, была просто за тяжкое преступление. Суть дела в следующем. Элис, жена Вульфа, работавшая уличной проституткой, заманила пару иностранных купцов в лодку, где сидел Вульф с сообщниками. В 10 часов вечера 6 июля 1533 году, как только купцы сели туда и лодка отчалила, преступники накинулись на них и одного закололи, а второму сломали шею в процессе борьбы. Вульф с соучастниками нагрузили трупы камнями и кинули в Темзу, а себе забрали не только те деньги, что были у жертв с собой, но и их имущество из снимаемых ими комнат общей стоимостью в сотню фунтов. К моменту заседания Парламент два сообщника Вульфа уже были мертвы (опасная профессия), ещё двое бежали, бежал от правосудия и Вульф с женой. Поэтому, видимо, и пришлось осуждать его не обычным судом по common law, где требовалось доставить обвиняемого в суд, а принятием акта об опале, которым можно было приказать казнить их сразу же после ареста. Возможно, были тут и дипломатические причины, требовавшие резкой реакции на убийство иностранцев. В общем, акт приказал всем шерифам, мэрам и прочим чиновникам искать злоумышленников. В итоге Вульфа с женой поймали и повесили в цепях над Темзой на уровне отлива (казнь утоплением).

@темы: Англия Тюдоров