Елизавета I - королева проявляет несговорчивость

[MirrinMinttu]

В тот самый момент, когда принц Оранский почувствовал, что он больше не может переносить неопределенность в вопросе с английской помощью, в игру вступил Франсуа Алансон. Со стороны все выглядело совершенно личной авантюрой предприимчивого принца. Войска он набирал на добровольной основе, и французская корона никак его действиями скомпрометирована не была. Насколько Франсуа имел поддержку своего брата-короля – непонятно. Во всяком случае, когда испанский посол обратился к королю Анри с протестом, тот только пожал плечами: в дела своего брата он вмешиваться не собирался. Посол напомнил королю, что герцог является подданным короля, и в работу короля входит поддержание дисциплины среди подданных. Король устало махнул рукой: ведь посол понимает, что ему проще воевать с Испанией, чем с собственным братом.



Англичане никак не могли пронюхать, что же, на самом деле, происходит. Английский посол цинично предположил, что если Алансон потерпит поражение, король Франции избавится от многих ненадежных подданных. Если предприятие Алансона окажется удачным, Франция расширит сферу своего влияния. В любом случае, французская корона окажется в выигрыше. Уолсингем подозревал, что Алансон возьмет сторону дона Хуана Австрийского, и устроит в Антверпене вторую Варфоломеевскую ночь. Но и сэр Фрэнсис не был уверен, что именно выгоднее для Англии: сильная Испания или Франция в провинциях. Он был склонен поставить на гибкую Францию, потому что Алансон был человеком непредсказуемым. Там, где политика Филиппа двигалась всегда в одном направлении, Алансон был способен на любые маневры, укладывающиеся в его понятия о том, что ему лично выгодно. В этом отношении он был действительно двойником Елизаветы. С той разницей, что последняя была королевой, и ее выгода была выгодой королевства, тогда как выгода Алансона вполне могла быть сугубо личной – все зависело от того, как долго будет править его брат, и оставит ли он после себя наследников.

Дон Бернардино в Лондоне старался не терять времени, и выиграть доверии королевы в пользу испанцев. Как и все его предшественники, посол доверял тому, что звон испанского золота выиграет на свою сторону много важных союзников. В результате, ему удалось прикормить сэра Джеймса Крофтса. Ни Бернардино, ни Крофтс отнюдь не интриговали против королевы – они действительно верили, что союз с Испанией для Англии выгоднее. Служба безопасности королевы с любопытством наблюдала за развитием событий. В конечном итоге, Елизавета снова начала склоняться к тому, что в ее интересах укротить дона Хуана.
В ситуации был только один шип, зато очень острый: вера. Правительство королевы было протестантским, но в королевстве более или менее сохранялась религиозная терпимость. Нидерланды размахивали флагом протестантизма налево и направо, вовсе не собираясь делать уступок католикам. С точки зрения Елизаветы, такой фанатизм препятствовал установлению мира в регионе. С точки зрения реформистов-подданных королевы, у Англии был моральный долг поддержать оружием братьев по вере. Елизавете совершенно не хотелось вмешиваться в духовный мир своих субъектов, поэтому она снова попробовала образумить Оранского. К нему был отправлен Уолсингем, сам человек реформистских взлядов. Очевидно, она считала, что в протестантской казуистике разберется только протестант.

Уолсингем отправился выполнять миссию с тяжелым сердцем. Помимо того, что ему было противно давить на братьев-протестантов, он понимал эмоциональную подоплеку происходящего в Нидерландах. Слишком много было пролито крови, слишком много принесено жертв. Ситуация требовала реванша, а не примирения. Поскольку Елизавета искренне не понимала, как можно руководствоваться в политике страстями, она решила подкрепить миссию Уолсингема финансовым прессингом. В ее руках были бонды Оранского, которые она отказывалась выпускать в продажу кроме как в четверть их стоимости. Плюс, она требовала, чтобы ей вернули долг в десятки тысяч фунтов. И оплатили рейтаров Казимира, которых тот оценил в 10 000 фунтов.

Уолсингем в бешенстве писал Сесилу, что подобный курс приведет только к тому, что королева потеряет и остатки доверия к ней в международной политике. Сесил кинулся к Елизавете, с порога заявив, что подобные действия монструозны в подобный момент. Ведь Франция наверняка поможет провинциям, и в будущем это будет стоить королеве очень дорого. Лейчестер считал, что обещания королевы – дело чести, а в делах чести торг и опасен, и неуместен. Тщетно. Королева повела свою, более тонкую игру.
Она вовсе не хотела, чтобы у нее под боком появилось фанатически протестантское государство. Она послала Уолсингема с целью предотвратить альянс между провинциями и Францией. А сама связалась непосредственно с Алансоном. Ему она предложила полную поддержку, если только он будет действовать по ее инструкциям. Старый маневр «разделяй и властвуй».

Лейчестер, который, пожалуй, был единственным в ближнем круге королевы, кто беспокоился только о ней самой, писал: «God must now uphold the queen by miracle: ordinary helps are past cure." Он считал, что Елизавета играет на руку католикам. Ведь Франсуа Алансону было просто неразумно доверять. В регионе не происходило ничего, во что герцог не всунул бы свой любопытный нос, постоянно вынюхивающий выгоду. Гизы усиливали свое влияние в Шотландии. Ирландия интриговала с тем, чтобы встать под руку Испании. Все считали, что помощь протестантам Нидерландов ослабила бы католическую партию.
Что касается пресловутой католической партии, то и здесь все, собственно, упиралось в деньги. Шотландцы ждали, что королева Англии будет их содержать ради того, чтобы они не подружились с Гизами. Она никого содержать не собиралась, а вот Гизы денег не жалели. У Гизов, в свою очередь, все планы относительно Англии были закручены вокруг Марии Стюарт. А Елизавета плела схемы, согласно которым Мария могла бы вернуться в Шотландию королевой. С королем Шотландии, Джеймсом, которому уже исполнилось 12 лет, никто по-прежнему не считался. Напрасно, как со временем выяснилось, потому что у его малолетнего величества была прекрасная память.

@темы: Elisabeth I

Comments

[Ilves*]

у его малолетнего величества была прекрасная память.

Ага.И он это очень хорошо докажет,когда будет английским королем.
Алансону же совсем немного оставалось времени...как впрочем,и его царственному брату.Поистине,счастье,что будущее закрыто от нас.Спасибо-очень здОрово!

[MirrinMinttu]

Irina*, он это очень хорошо докажет еще до того, как станет королем Англии. В Шотландии он тоже шороха навел, став совершеннолетним.

[Нари]

Понятно.

[MirrinMinttu]

Нари, подбираюсь к 1580-м!

[Нари]

MirrinMinttu

Да я уж чую... наготове стою.

[Лучиэн]

Как интересно про Алансона. Я не знала, что он был такой... лабильный )))

[MirrinMinttu]

Лучиэн, он был довольно своеобразным, но интересным персонажем))