Do or die
1 августа 1417 года Генри V отправился во второй французский поход. И снова сюрприз: высадился он не у Арфлёра, который мог бы служить базой, а в маленьком, ничем не замечательном местечке Туке. Гарнизон там был никакой, и после того, как англичане постояли под стенками замка неделю, произошла торжественная сдача.
читать дальшеТеперь нужно было решить, куда двигаться дальше. На совете обсуждили возможность осады Анфлёра, но было решено, что проблемы и затраты на штурм этой неплохо укрепленной крепости превысят пользу от ее завоевания. Ведь надвигалась зима, и провести ее было желательно со всем возможным комфортом. Поэтому было решено идти на Кан. 13 августа Генри с войском неторопливо двинулся к Кану, выбирая максимально удобный маршрут для войска, заодно отрезая добычу от коммуникаций и очищая окрестности от врага.
Французы совершенно просмотрели маневр с герцогом Кларенсом, которого Генри послал с обозом и легким сопровождением короткой дорогой, вдоль побережья. Французы были в полном шоке, увидев англичан под стенами аббатства св. Стефана. А аббатство это было старинное, основанное еще самим Вильгельмом Завоевателем, имело оно крепкие стены и господствующее над местностью положение. Англичанам пришлось бы нелегко, если бы французы не решили в панике разрушить аббатство, чтобы лишить врага опорного пункта. Один из монахов решил аббатство спасти, и передал англичанам, где в стене имелось слабое место, через которое они могли бы легко попасть во внутренний двор.
Монаха можно легко понять, ведь в этом аббатстве был похоронен сам Вильгельм, и построено аббатство было, как плата за разрешение на брак Вильгельма с Матильдой (через несколько веков кальвинисты разобьют гробницу короля и расбросают его кости).
Аббатство было взято 17 августа, и Генри, который прибыл в Кан на следующий день, устроил там свою штаб-квартиру, из окон которой мог, по сути, наблюдать за городской жизнью. 4 сентября город пал, а Генри хладнокровно позволил своей армии делать с ним все, что заблагорассудится, только с некоторыми ограничениями: церкви нельзя было жечь, а священников и монахов нельзы было убивать. От женщин тоже было велено держаться подальше.
Замок, тем не менее, держался, и с гарнизоном замка договорились, что если они не получат помощи в течение 10 дней, то замок будет сдан. Пока французы (снова бесплодно) ждали подкрепление, Генри послал брата Хэмфри в Байё, договариваться с этим узловым городом и окружающими его городами и деревнями о сдаче. Всего 14 населенных пунктов обещали сложить оружие, если гарнизон Кан сдастся, не получив подкрепления. Так и вышло. К 20 сентября Генри получил, таким образом, изрядную территорию Нормандии.
Генри остался в Кане ненадолго, чтобы проследить за сдачей крепости, и решить некоторые административные вопросы, касающиеся управления покоренных территорий. Сдачу гарнизона крепости провели с подобающими военными почестями, солдатам было под страхом смерной казни запрещено касаться имущества и женщин сдавшихся. Можно было бы прослезиться над такой церемонной куртуазностью, если бы не то, что английская армия совсем недавно вдоволь отыгралась на горожанах Кана.
Впрочем, Генри был умным администраторам. Он снова позволил всем желающим горожанам покинуть Кан вместе с гарнизоном, гарантировав неприкосновенность как им самим, так и их имуществу. Остались те, кто принес присягу новому королю. Над территорией была установлена военная администрация, которая равно подавляла бунты, если и когда они вспыхивали, и препятствовала собственным солдатам заняться грабежом. Что, естественно, сразу привлекло на сторону Генри симпатии местного крестьянства, которое к подобной заботе не привыкло. Но, конечно, англичан боялись. Например, когда те подошли к Лизьё, они нашли городок, полностью покинутый жителями. Гарнизон Арзентана сдался, даже не пытаясь сопротивляться. Та же история повторилась в Сизе.
Одновременно левое крыло армии под командованием сэра Джона Типтофта, действуя восточнее, присоединило к завоеванному еще пять городов.
Некоторое сопротивление попытался оказать хорошо укрепленный Алансон, но гарнизон, увидев, как легко англичане справились в пригородах, начал обычные переговоры о сдаче, при условии, если не подойдет помощь. Помощь и в этот раз не подошла, и Генри вступил в Алансон 24 октября 1417 года. Там он остался на целый месяц. За это время его армия подчистила окружающие территории и доставила снаряжение под самые стены Ле-Мана.
Такой блицкриг англичан выглядит чудом, и пропаганда короля объясняла его тем, что Генри, по сути, не завоевывал чужое, а возвращал свое, законное, то есть пользовался благоволением высших сил, которые, как известно, любят справедливость. Но на практике дело могло иметь и более прозаическое объяснение: причиной тому, что Париж не интересовался Нормандией, была внутриполитическая ситуация.
После смерти дофина Жана, у старого короля остался только один сын, Шарль, который был еще подростком. В феврале 1417 года ему только исполнилось 14 лет, то есть в возраст молодого человека он как бы вошел, но был еще полностью зависим от Арманьяка. Здесь у меня небольшая непонятка. Кингсфорд пишет, что дофин Шарль ”was a mere boy, but already married to Marie of Anjou”, а в Вике я читаю, что женился он только в 1422 году, когда был вынужден искать убежища у Иоланды Арагонской.
Как бы не обстояло дело с дофином, ситуация в Париже к 1417 году сложилась такая: Арманьяк решает отделаться от королевы, Изабо Баварской, и отсылает ее в Труа, где заключает в тюрьму. Опять же, Кингсфорд не объясняет, как такое в принципе было возможно, но ведь он пишет о делах англичан, а не французов. Очевидно, французские историки все эти повороты хорошо осветили в своих работах.
Старый интриган герцог Бургундский, после смерти дофина Жана оказавшийся как бы не у дел, быстро возглавляет оппозицию. В тот самый момент, когда Генри маршировал к Кану, герцог Бургундский осаждал своих врагов в Париже. В ноябре бургундец предпринял неожиданый налет на Труа, и освободил королеву, которая немедленно провозгласила себя регентом своего безумного мужа (на что имела право), став, таким образом, соперницей собственному сыну. Более того, еще весной начавшийся по инициативе герцога Бургундского мятеж в Нормандии благополучно продолжался, невзирая на вторжение англичан. В тот момент, когда англичане брали один французский город за другим, бургундцы под командованием Алана Бланшарда изгоняли сторонников Арманьяка из Руана.
Каждый форанцузский нобль и властитель оказался в такой ситуации как бы сам по себе, и поэтому неудивительно, что часть властителей предпочла просто договориться с Генри. В ноябре договор был заключен с герцогом Бретонским, и даже Иоланда Сицилийская поторопилась подтвердить через него у Генри права на замли на Майне и в Анжу для своего сына. Собственно, в конце ноября представители правительства дофина встретились с представителями Генри у Туке, но эта встреча не могла привести ни к какому договору: англичане прекрасно знали, что они, даже не начав всерьез воевать, практически покорили всю Нижнюю Нормандию, а у французов даже не было какого-то единого списка требований.
Довольно интересной оказалась декабрьская осада Фалеза, хорошо укрепленного города. Зимние осады могли показаться хуже летних, но на практике Генри доказал, что и у зимних осад есть свои преимущества, если все сделать правильно. Осаждающие были снабжены шерстяной одеждой, для них были построены укрытия, для предупреждения вылазок из крепости осаждающие окружили себя крепким палисадом, да еще и устроили посреди своего лагеря... рынок для крестьян, которые при нормальных обстоятельствах привозили бы свои продукты в Фалез. Помимо прочего, такой ход обеспечил англичанам не только постоянный приток свежего продовольствия, по и расположение окрестных крестьян.
Жители Фалеза полюбовались на открывающуюся картину с месяц, и решили сдаться, пока не начались военные действия, от которых они ничего не выиграют, но многое проиграют. 2 января англичанам открыли ворота. Картину общей радости испортил комендант крепости, сэр Оливье де Миньяк, отказавшийся сдать крепость, которую он считал неприступной.
Крепость действительно впечатляла, но впечатляло и бессмысленное упрямство сэра Оливера, которое могло объясняться родством с героическим Дюгескленом, но времена изменились. В конце концов, через две недели крепость сдали, и гарнизон оттуда выпустили, хотя и без военных почестей, но вот самому коменданту пришлось задержаться. Генри заставил его восстановить за свой счет повреждения замка, которые комендант вызвал собственным безрассудством.
Все поведение Генри Пятого в Нормандии практически сознательно копирует поведение Вильгельма Завоевателя в Англии. Он тоже вовсю пользуется правом суверена организовывать браки девиц и вдовиц, он организовывает для своих приближенных графства, виконтства и баронства, которые, собственно, ложились изрядным грузом на плечи пожалованных, потому что тем приходилось организовывать в новых владениях жизнь и управление. Томас Бьюфорт получил Аркур, сэр Джон Грей – Танкервилль, граф Салсбери – Перш, Гастон ла Фой – Лонгвилль, Артур де Ришмон – Иври, и так далее...
Было сформировано правительство, таким образом, чтобы главные административные посты были в руках англичан, но само управление осушествлялось через местные кадры. Немедленно после высадки. Генри возобновил записи в Rotulus Normanniae куда вносились все официальные документы герцогства еще во времена короля Джона. Сенешалем Нормандии стал Хью Латтрелл, командирами вооруженных сил графы Марш и Салсбери, и адмиралом – граф Саффолк. В графстве была задействована нормальная конституция для Совета.
Крестьянам, ремесленникам и мелкой буржуазии Нормандии было, по сути, безразлично, кто стоит у власти. Им просто некому было быть лояльными. Пожалуй, единственной проблемой среди этой части населения были так называемые бриганы, попросту разбойники, которые появляются при любых кризисах власти. Среди них несомненно были и те, кто хотел бы покинуть Нормандию, но не имел к этому возможности, но большая часть все-таки состояла из обычного межсословного отребья.
Ситуация с аристократией и даже крупной буржуазией была совершенно другой. В свое время из Арфлёра ушли 2 000 жителей, из Кан – около 1 000. Что еще хуже, новую власть не поддержала церковь. Из 40 землевладельцев, подписавших договор с Генри к марту 1419 года, только семеро были рыцарями или вдовами рыцарей. Король снова занялся законотворчеством. 12 апреля 1418 года он предложил сдаться на льготных условиях всем, кто конкретно не поднимал против него оружия и не был повинен в клятвопреступничестве. Были вдвое снижены налоги на соль, пересмотрены другие налоги, было запрещено взымать дополнительные налоги. И, тем не менее, большого успеха политика англичан в Нормандии не имела. Более того, была предпринята попытка компенсировать отток французов притоком англичан в новые колонии, но и здесь ничего не вышло. В Арфлёре, например, к 1435 году было всего около 400 колонистов.
Самым ярким событием компании 1418 - 1419 гг стала осада Руана. Этот город хотел и мог себя защитить, и был городом такой значимости, что его осада не могла не привести к переговорам. Помимо дел славных, были и дела бесславные. Так перед Рождеством 1418 года Руан выгнал из города 12 000 «ненужных» там горожан (всего населения там насчитывалось около 70 000), которых англичане, разумеется, не могли пропустить через свои линии, и завернули обратно. Несчастные остались под стенами города. Король, конечно, накормил за свой счет всю эту ораву голодных на Рождество, и отдал солдатам распоряжение, что они могут давать еду тем, кому могут, и если это будет возможным, но большая часть изгнанных несомненно погибла от холода и болезней, если не от голода.
Переговоры с французами действительно прошли, и заняли, в общей сложности, шесть недель, потому что шли они в два приема. Зачем являлись на переговоры французы – опять же, не совсем понятно. Разве что Орсини передал Генриху портрет сестры дофина. А вот англичане, как всегда, использовали время переговоров на подтягивание сил и перегруппировки. Прибыла и делегация из Руана, с просьбой смиловаться над людьми, находящимися между армией Генри и городом. «Fellows! who put them there? It was not I as ye know well. As for yourselves it is my own city and heritage that you hold against me”. В общем, снова ни о чем не договорились. Что было потом на самом деле – не знает никто. Французы писали, что все население Руана в едином порыве решило умереть, но не сдаваться, англичане – что в городе было восстание простонародья против гарнизона.
Неизвестно, чем бы все закончилось для Руана, если бы архиепископ Генри Чичел не убедил духовенство в бесполезности сопротивления. На переговорах, прошедших 10 – 13 января 1419 года, были договорены условия сдачи. Гарнизону позволялось покинуть город без оружия, сам город должен был заплатить 300 000 крон, но получил взамен подтверждение старинных привилегий. Также в условиях отдельно было выделено, что девять человек из гарнизона англичане отпускать не собираются. Первым именем стояло имя командира лучников Алана Бланшарда – за то, что он вешал на стенах Руана английских пленных. Его казнили в Руане. Другим был Роберт де Ливет, клеветавший на короля (он был отправлен в Англию, где 5 лет провел в тюрьме). Остальным семерым было дозволено себя выкупить.
роза "Алан Бланшард"
После падения Руана о каком-то сопротивлении французов в Нормандии говорить уже не приходилось. Падение второго по значимости города королевства должно было, наконец, привлечь внимание Парижа к ситуации и сподвигнуть правительство дофина к серьезным переговорам.
читать дальшеТеперь нужно было решить, куда двигаться дальше. На совете обсуждили возможность осады Анфлёра, но было решено, что проблемы и затраты на штурм этой неплохо укрепленной крепости превысят пользу от ее завоевания. Ведь надвигалась зима, и провести ее было желательно со всем возможным комфортом. Поэтому было решено идти на Кан. 13 августа Генри с войском неторопливо двинулся к Кану, выбирая максимально удобный маршрут для войска, заодно отрезая добычу от коммуникаций и очищая окрестности от врага.
Французы совершенно просмотрели маневр с герцогом Кларенсом, которого Генри послал с обозом и легким сопровождением короткой дорогой, вдоль побережья. Французы были в полном шоке, увидев англичан под стенами аббатства св. Стефана. А аббатство это было старинное, основанное еще самим Вильгельмом Завоевателем, имело оно крепкие стены и господствующее над местностью положение. Англичанам пришлось бы нелегко, если бы французы не решили в панике разрушить аббатство, чтобы лишить врага опорного пункта. Один из монахов решил аббатство спасти, и передал англичанам, где в стене имелось слабое место, через которое они могли бы легко попасть во внутренний двор.
Монаха можно легко понять, ведь в этом аббатстве был похоронен сам Вильгельм, и построено аббатство было, как плата за разрешение на брак Вильгельма с Матильдой (через несколько веков кальвинисты разобьют гробницу короля и расбросают его кости).
Аббатство было взято 17 августа, и Генри, который прибыл в Кан на следующий день, устроил там свою штаб-квартиру, из окон которой мог, по сути, наблюдать за городской жизнью. 4 сентября город пал, а Генри хладнокровно позволил своей армии делать с ним все, что заблагорассудится, только с некоторыми ограничениями: церкви нельзя было жечь, а священников и монахов нельзы было убивать. От женщин тоже было велено держаться подальше.
Замок, тем не менее, держался, и с гарнизоном замка договорились, что если они не получат помощи в течение 10 дней, то замок будет сдан. Пока французы (снова бесплодно) ждали подкрепление, Генри послал брата Хэмфри в Байё, договариваться с этим узловым городом и окружающими его городами и деревнями о сдаче. Всего 14 населенных пунктов обещали сложить оружие, если гарнизон Кан сдастся, не получив подкрепления. Так и вышло. К 20 сентября Генри получил, таким образом, изрядную территорию Нормандии.
Генри остался в Кане ненадолго, чтобы проследить за сдачей крепости, и решить некоторые административные вопросы, касающиеся управления покоренных территорий. Сдачу гарнизона крепости провели с подобающими военными почестями, солдатам было под страхом смерной казни запрещено касаться имущества и женщин сдавшихся. Можно было бы прослезиться над такой церемонной куртуазностью, если бы не то, что английская армия совсем недавно вдоволь отыгралась на горожанах Кана.
Впрочем, Генри был умным администраторам. Он снова позволил всем желающим горожанам покинуть Кан вместе с гарнизоном, гарантировав неприкосновенность как им самим, так и их имуществу. Остались те, кто принес присягу новому королю. Над территорией была установлена военная администрация, которая равно подавляла бунты, если и когда они вспыхивали, и препятствовала собственным солдатам заняться грабежом. Что, естественно, сразу привлекло на сторону Генри симпатии местного крестьянства, которое к подобной заботе не привыкло. Но, конечно, англичан боялись. Например, когда те подошли к Лизьё, они нашли городок, полностью покинутый жителями. Гарнизон Арзентана сдался, даже не пытаясь сопротивляться. Та же история повторилась в Сизе.
Одновременно левое крыло армии под командованием сэра Джона Типтофта, действуя восточнее, присоединило к завоеванному еще пять городов.
Некоторое сопротивление попытался оказать хорошо укрепленный Алансон, но гарнизон, увидев, как легко англичане справились в пригородах, начал обычные переговоры о сдаче, при условии, если не подойдет помощь. Помощь и в этот раз не подошла, и Генри вступил в Алансон 24 октября 1417 года. Там он остался на целый месяц. За это время его армия подчистила окружающие территории и доставила снаряжение под самые стены Ле-Мана.
Такой блицкриг англичан выглядит чудом, и пропаганда короля объясняла его тем, что Генри, по сути, не завоевывал чужое, а возвращал свое, законное, то есть пользовался благоволением высших сил, которые, как известно, любят справедливость. Но на практике дело могло иметь и более прозаическое объяснение: причиной тому, что Париж не интересовался Нормандией, была внутриполитическая ситуация.
После смерти дофина Жана, у старого короля остался только один сын, Шарль, который был еще подростком. В феврале 1417 года ему только исполнилось 14 лет, то есть в возраст молодого человека он как бы вошел, но был еще полностью зависим от Арманьяка. Здесь у меня небольшая непонятка. Кингсфорд пишет, что дофин Шарль ”was a mere boy, but already married to Marie of Anjou”, а в Вике я читаю, что женился он только в 1422 году, когда был вынужден искать убежища у Иоланды Арагонской.
Как бы не обстояло дело с дофином, ситуация в Париже к 1417 году сложилась такая: Арманьяк решает отделаться от королевы, Изабо Баварской, и отсылает ее в Труа, где заключает в тюрьму. Опять же, Кингсфорд не объясняет, как такое в принципе было возможно, но ведь он пишет о делах англичан, а не французов. Очевидно, французские историки все эти повороты хорошо осветили в своих работах.
Старый интриган герцог Бургундский, после смерти дофина Жана оказавшийся как бы не у дел, быстро возглавляет оппозицию. В тот самый момент, когда Генри маршировал к Кану, герцог Бургундский осаждал своих врагов в Париже. В ноябре бургундец предпринял неожиданый налет на Труа, и освободил королеву, которая немедленно провозгласила себя регентом своего безумного мужа (на что имела право), став, таким образом, соперницей собственному сыну. Более того, еще весной начавшийся по инициативе герцога Бургундского мятеж в Нормандии благополучно продолжался, невзирая на вторжение англичан. В тот момент, когда англичане брали один французский город за другим, бургундцы под командованием Алана Бланшарда изгоняли сторонников Арманьяка из Руана.
Каждый форанцузский нобль и властитель оказался в такой ситуации как бы сам по себе, и поэтому неудивительно, что часть властителей предпочла просто договориться с Генри. В ноябре договор был заключен с герцогом Бретонским, и даже Иоланда Сицилийская поторопилась подтвердить через него у Генри права на замли на Майне и в Анжу для своего сына. Собственно, в конце ноября представители правительства дофина встретились с представителями Генри у Туке, но эта встреча не могла привести ни к какому договору: англичане прекрасно знали, что они, даже не начав всерьез воевать, практически покорили всю Нижнюю Нормандию, а у французов даже не было какого-то единого списка требований.
Довольно интересной оказалась декабрьская осада Фалеза, хорошо укрепленного города. Зимние осады могли показаться хуже летних, но на практике Генри доказал, что и у зимних осад есть свои преимущества, если все сделать правильно. Осаждающие были снабжены шерстяной одеждой, для них были построены укрытия, для предупреждения вылазок из крепости осаждающие окружили себя крепким палисадом, да еще и устроили посреди своего лагеря... рынок для крестьян, которые при нормальных обстоятельствах привозили бы свои продукты в Фалез. Помимо прочего, такой ход обеспечил англичанам не только постоянный приток свежего продовольствия, по и расположение окрестных крестьян.
Жители Фалеза полюбовались на открывающуюся картину с месяц, и решили сдаться, пока не начались военные действия, от которых они ничего не выиграют, но многое проиграют. 2 января англичанам открыли ворота. Картину общей радости испортил комендант крепости, сэр Оливье де Миньяк, отказавшийся сдать крепость, которую он считал неприступной.
Крепость действительно впечатляла, но впечатляло и бессмысленное упрямство сэра Оливера, которое могло объясняться родством с героическим Дюгескленом, но времена изменились. В конце концов, через две недели крепость сдали, и гарнизон оттуда выпустили, хотя и без военных почестей, но вот самому коменданту пришлось задержаться. Генри заставил его восстановить за свой счет повреждения замка, которые комендант вызвал собственным безрассудством.
Все поведение Генри Пятого в Нормандии практически сознательно копирует поведение Вильгельма Завоевателя в Англии. Он тоже вовсю пользуется правом суверена организовывать браки девиц и вдовиц, он организовывает для своих приближенных графства, виконтства и баронства, которые, собственно, ложились изрядным грузом на плечи пожалованных, потому что тем приходилось организовывать в новых владениях жизнь и управление. Томас Бьюфорт получил Аркур, сэр Джон Грей – Танкервилль, граф Салсбери – Перш, Гастон ла Фой – Лонгвилль, Артур де Ришмон – Иври, и так далее...
Было сформировано правительство, таким образом, чтобы главные административные посты были в руках англичан, но само управление осушествлялось через местные кадры. Немедленно после высадки. Генри возобновил записи в Rotulus Normanniae куда вносились все официальные документы герцогства еще во времена короля Джона. Сенешалем Нормандии стал Хью Латтрелл, командирами вооруженных сил графы Марш и Салсбери, и адмиралом – граф Саффолк. В графстве была задействована нормальная конституция для Совета.
Крестьянам, ремесленникам и мелкой буржуазии Нормандии было, по сути, безразлично, кто стоит у власти. Им просто некому было быть лояльными. Пожалуй, единственной проблемой среди этой части населения были так называемые бриганы, попросту разбойники, которые появляются при любых кризисах власти. Среди них несомненно были и те, кто хотел бы покинуть Нормандию, но не имел к этому возможности, но большая часть все-таки состояла из обычного межсословного отребья.
Ситуация с аристократией и даже крупной буржуазией была совершенно другой. В свое время из Арфлёра ушли 2 000 жителей, из Кан – около 1 000. Что еще хуже, новую власть не поддержала церковь. Из 40 землевладельцев, подписавших договор с Генри к марту 1419 года, только семеро были рыцарями или вдовами рыцарей. Король снова занялся законотворчеством. 12 апреля 1418 года он предложил сдаться на льготных условиях всем, кто конкретно не поднимал против него оружия и не был повинен в клятвопреступничестве. Были вдвое снижены налоги на соль, пересмотрены другие налоги, было запрещено взымать дополнительные налоги. И, тем не менее, большого успеха политика англичан в Нормандии не имела. Более того, была предпринята попытка компенсировать отток французов притоком англичан в новые колонии, но и здесь ничего не вышло. В Арфлёре, например, к 1435 году было всего около 400 колонистов.
Самым ярким событием компании 1418 - 1419 гг стала осада Руана. Этот город хотел и мог себя защитить, и был городом такой значимости, что его осада не могла не привести к переговорам. Помимо дел славных, были и дела бесславные. Так перед Рождеством 1418 года Руан выгнал из города 12 000 «ненужных» там горожан (всего населения там насчитывалось около 70 000), которых англичане, разумеется, не могли пропустить через свои линии, и завернули обратно. Несчастные остались под стенами города. Король, конечно, накормил за свой счет всю эту ораву голодных на Рождество, и отдал солдатам распоряжение, что они могут давать еду тем, кому могут, и если это будет возможным, но большая часть изгнанных несомненно погибла от холода и болезней, если не от голода.
Переговоры с французами действительно прошли, и заняли, в общей сложности, шесть недель, потому что шли они в два приема. Зачем являлись на переговоры французы – опять же, не совсем понятно. Разве что Орсини передал Генриху портрет сестры дофина. А вот англичане, как всегда, использовали время переговоров на подтягивание сил и перегруппировки. Прибыла и делегация из Руана, с просьбой смиловаться над людьми, находящимися между армией Генри и городом. «Fellows! who put them there? It was not I as ye know well. As for yourselves it is my own city and heritage that you hold against me”. В общем, снова ни о чем не договорились. Что было потом на самом деле – не знает никто. Французы писали, что все население Руана в едином порыве решило умереть, но не сдаваться, англичане – что в городе было восстание простонародья против гарнизона.
Неизвестно, чем бы все закончилось для Руана, если бы архиепископ Генри Чичел не убедил духовенство в бесполезности сопротивления. На переговорах, прошедших 10 – 13 января 1419 года, были договорены условия сдачи. Гарнизону позволялось покинуть город без оружия, сам город должен был заплатить 300 000 крон, но получил взамен подтверждение старинных привилегий. Также в условиях отдельно было выделено, что девять человек из гарнизона англичане отпускать не собираются. Первым именем стояло имя командира лучников Алана Бланшарда – за то, что он вешал на стенах Руана английских пленных. Его казнили в Руане. Другим был Роберт де Ливет, клеветавший на короля (он был отправлен в Англию, где 5 лет провел в тюрьме). Остальным семерым было дозволено себя выкупить.
роза "Алан Бланшард" После падения Руана о каком-то сопротивлении французов в Нормандии говорить уже не приходилось. Падение второго по значимости города королевства должно было, наконец, привлечь внимание Парижа к ситуации и сподвигнуть правительство дофина к серьезным переговорам.
@темы: Henry V
-
-
10.08.2012 в 19:01-
-
10.08.2012 в 21:48-
-
11.08.2012 в 02:06Кроме того, Изабо потребовала от Иоланды, чтобы та вернула ей сына - мол, теперь он дофин, его место рядом с матерью. Но Иоланда недвусмысленно отказала.
-
-
11.08.2012 в 10:28-
-
11.08.2012 в 12:01-
-
11.08.2012 в 12:24-
-
11.08.2012 в 14:22капитан Бладкороль Генрих - идеализированная выдумка автора, а настоящиепиратысредневековые рыцари и короли были совсем другие".-
-
11.08.2012 в 14:45-
-
11.08.2012 в 16:02капитан Блад, несомненно, не отдал бы своей армии на разрабление Кан и пропустил бы изгнанных из Руана на смерть через свою линию обороны
Он же оставил Картахену на разграбление, так что еще неизвестно, как бы он поступил в условиях не 17, а 15 века. Но я привела его в пример не для сравнения с Генрихом - они в слишком разных условиях и по времени, и по морали, и по положению... да по всему. Общее только то, что оба - из числа тех окруженных романтическим ореолом героев былых времен, которые собственно и привлекают многих любителей рыцарства или пиратства, и увлекают своей эпохой, и создают о ней несколько идеализированное представление. Именно поэтому у меня Генрих и вызывает каждый раз удивление - потому что он реальный, на самом деле такой, как выдуманные герои.
-
-
11.08.2012 в 16:51-
-
11.08.2012 в 17:13Но да, Генрих V, что и говорить, стоил того, чтобы им восторгаться.
-
-
11.08.2012 в 22:36-
-
11.08.2012 в 22:40