Do or die
"- Why come ye not to court?
- To which court?
To the King’s court
Or to Hampton Court?
The King’s court
Should have the excellence
But Hampton Court
Hath the pre-eminence!"
(Джон Скелтон)
Да-да-да, никто и чихнуть не успел, а кардинал Волси вдруг стал не просто фаворитом короля и, по сути, вице-королем папского престола в Англии, но самой Властью в одном лице, разом прикончив традиционное разделение на фракции в королевском совете. Не было больше смысла дружить с кем-то против кого-то, когда решения принимал, в любом случае, один человек.
читать дальшеНекоторые историки заходят так далеко, что утверждают: кардинал перехватил власть не только у окружения короля, но и у самого короля. Другие предполагают, что король сам предпочитал заполнять свои дни развлечениями, предоставив скучные государственные дела кардиналу.
Скорее же всего, король учился искусству управления и интриги у кардинала, который, скорее всего, и не подозревал об отведенной ему роли. Большого Гарри не успели натаскать в деле управления королевством, потому что управлять королевством должен был его брат, а не он. За несколько лет от смерти Артура до коронации Гарри упущенное было не форсировать. В лице Волси король нашел вольного или невольного учителя. Другой вопрос, насколько учитель был зависим от ученика, и насколько он понимал свою зависимость. C точки же зрения короля, легче было со временем перехватить уже сконцентрированную в одних руках власть, чем сплетать аркан из разрозненных нитей.
вроде, портрет-фантазия короля Гарри, сделанный Гольбейном-младшим
Если на секунду отвлечься от рассматривания пестрого гобелена политики каждого отдельного Тюдора, то в глаза не может не броситься удивительное сходство схем методов управления трех великих монархов этой династии.
Генри VII, Генри VIII и Елизавета I начали свое правление мягко, очень мягко, почти либерально. Да, и Скряга тоже. Каждый из них отличался абсолютной непредсказуемостью для окружающих. В случае с Генри VII, это объясняли его замкнутостью. В случае Елизаветы, все списывалось на женскую бестолковость, капризы и нерешительность. Про Гарри говорят, что он превратился из прекрасного принца в чудовище.
Все трое осуществляли свою политику при помощи людей со стороны, не принадлежавших ни к одной фракции среди английской аристократии - через чиновников. У Скряги были Эдмунд Дадли и Ричард Эмпсон, у Гарри – Томас Волси и Томас Кромвель, у Элизабет – Уильям Сесиль и Фрэнсис Уолсингем. Проще говоря, грязную работу за этих монархов делали, на определенном этапе, именно подобные «аутсайдеры».
Все трое закончили свое правление политикой жесткого, откровенного террора. Причем, уже не прикрываясь, от своего лица. Все трое всю свою королевскую жизнь стремились к одному: к абсолютной, ничем не стесняемой монархии. О, они, конечно, собирали парламенты. Но систематически парламент заседал только при Большом Гарри, и при всех троих состав парламента тщательно подбирался подходящим для принятия определенных решений. Несладко пришлось Элизабет в начале правления, и Гарри в момент поисков средств для развода со своей первой королевой. Зато потом все шло так, как подобает. Ну, более или менее.
Рискну предположить, что Волси смог занять то место, которое он занял, только потому, что его устремления полностью соответствовали планам короля. Как соответствовал его планам и брак с Катариной Арагонской. Недаром время кардинала закончилось одновременно со временем королевы – они стали не нужны.
Но пока – пока Волси наслаждался от всей души. Его штат состоял из пятисот человек, и двор был организован абсолютно идентично двору короля. Каждое его появление перед толпами людей, собиравшихся ежедневно в его приемной, было грандиозным спектаклем. Кардинал появлялся, одетый во все красное. Перед ним несли на подушечке Большую Печать королевства. За ней – шапку кардинала. Возглавлял процессию парламентский пристав, который нес посеребренный жезл, затем выносились два серебряных посоха – знаки отличия кардинала, затем – два больших серебряных креста, один из которых означал епископское достоинство Волси, а другой – его статус легата папы. Церемониймейстер выкрикивал: «Лорды и господа, расступитесь перед его милостью милордом!»
За всем этим великолепием появлялся, наконец, Волси, вечно уткнув свой нос в баночку с апельсиновой помадой. Процессия проходила через палаты в зал, где кардиналу подавали оседланного белого мула. Носильщики крестов и посохов бодро вскакивали на коней, четверо телохранителей с позолоченными алебардами окружали кардинала, и процессия выезжала на улицы. Когда Волси был во дворце короля, его кресты стояли рядом с королевским троном. В любом смысле слова, Томас Волси был вторым королем в стране.
Раздражало ли этого настоящего короля? Похоже, что нет. Большой Гарри в те годы предпочитал Гринвич, не Лондон. На самом-то деле открытый блеск двора кардинала обманывал. Да, Волси был здесь и там, заседая в совете, ведя заседания в Звездной палате, направляя судей и т.д., и т.п. Да, Рождество 1525 года прозвали «украденным Рождеством», потому что большинство леди и лордов предпочли резиденцию кардинала, а не резиденцию короля. Но даже Волси не мог вот просто так заявиться к королю. Король мог допустить его к себе, или не допустить. До 1526-27 гг проблем не было. Волси работал в интересах короля и на благо королевства, и планы с королем они строили вместе. Именно король намечал цели, вехи, а делом кардинала было до обозначенных вех добраться.
Более того, пока кардинал отлаживал машину управления государством, вокруг короля потихоньку собирались люди, которые вызывались самим королем к его двору, и которые очень быстро образовали тесный круг, известный под названием «миньоны короля». Большой Гарри создавал противовес мощи своего первого министра.
сэр Николас Кэрью
Фрэнсис Брайан был призван ко двору вместе с Николасом Кэрью в 1515 году. Король даже снабдил их лошадьми и доспехами. Брайан, как и Генри Норрис, Энтони Найветт, Уильям Коффин, Уильям Кэрью (или Кэри) были по происхождению и родственным связям прирожденными придворными. Элегантные, образованные, спортивные, с безупречными манерами и превосходно поставленной речью, они стали украшением двора и, несомненно, приятной компанией для короля. Довольно долго никто ничего не знал и не понимал. Ну, молодежь. Ну, играют в песочнице турнирных кортов. Но в 1517 году король устроил мощную демонстрацию, грандиозный турнир для иностранных послов.
Уильям Кэри, будущий муж Мэри Болейн
Гарри простаком не был. Пусть бюрократы занимаются делами управления государства, но иностранные послы и их хозяева должны быть поражены (и предупреждены) именно демонстрацией военной мощи и талантов, традиционно относящихся к рыцарским. И послы были поражены. Венецианский посол Никколо Сагудино с изумлением описывал таланты молодежи и их искусство в бое. А ведь именно эти молодые люди, в случае чего, дали бы почувствовать своим противникам меру и искусства, и таланта.
Ирония ситуации была в том, что состав приближенных короля был формально чрезвычайно регламентирован, и своих миньонов Гарри было весьма сложно встроить в существующую систему. Сначала, он попытался использовать старую, добрую традицию, по которой молодежь отправляли в прислуги к сеньору обучиться искусству подчинения, манерам, умению вести себя в обществе и массе тонкостей, посторонним не известных.
Но вышеперечисленные молодые люди в дополнительной шлифовке практически не нуждались, да и возраст был не тот. Тогда Большой Гарри просто проутюжил систему, и совершил неслыханное: сделал членов аристократических семей прислугой в своем личном покое.
Николас Кэрью и Генри Норрис легко приняли должности грумов, но остальные были, собственно, «прислугой без должности». Они всегда были при короле. Когда он ел и когда он спал, когда он одевался и когда он занимался спортом, когда он танцевал и когда строил планы.
Тонкость ситуации была в том, что раньше на эти должности принимали заведомо тех, кто к аристократам не имел никакого отношения. Потому что наивно было полагать, что такое тесное общение, какое имели короли со своей обслугой, не накладывало бы отпечатка на доверие и чувство солидарности, причем в обе стороны.
Миньоны не могли не влиять на короля, как и не были невосприимчивы сами к королевскому влиянию. Самое интересное, что чувство товарищества в этой группе давало возможность говорить с королем честно и прямо – как это делал Фрэнсис Брайан, к ужасу тех, кто слышал его «фамильярные речи».
И король выбрал свое окружение сам. Это о многом говорит.
- To which court?
To the King’s court
Or to Hampton Court?
The King’s court
Should have the excellence
But Hampton Court
Hath the pre-eminence!"
(Джон Скелтон)
Да-да-да, никто и чихнуть не успел, а кардинал Волси вдруг стал не просто фаворитом короля и, по сути, вице-королем папского престола в Англии, но самой Властью в одном лице, разом прикончив традиционное разделение на фракции в королевском совете. Не было больше смысла дружить с кем-то против кого-то, когда решения принимал, в любом случае, один человек.
читать дальшеНекоторые историки заходят так далеко, что утверждают: кардинал перехватил власть не только у окружения короля, но и у самого короля. Другие предполагают, что король сам предпочитал заполнять свои дни развлечениями, предоставив скучные государственные дела кардиналу.
Скорее же всего, король учился искусству управления и интриги у кардинала, который, скорее всего, и не подозревал об отведенной ему роли. Большого Гарри не успели натаскать в деле управления королевством, потому что управлять королевством должен был его брат, а не он. За несколько лет от смерти Артура до коронации Гарри упущенное было не форсировать. В лице Волси король нашел вольного или невольного учителя. Другой вопрос, насколько учитель был зависим от ученика, и насколько он понимал свою зависимость. C точки же зрения короля, легче было со временем перехватить уже сконцентрированную в одних руках власть, чем сплетать аркан из разрозненных нитей.
вроде, портрет-фантазия короля Гарри, сделанный Гольбейном-младшимЕсли на секунду отвлечься от рассматривания пестрого гобелена политики каждого отдельного Тюдора, то в глаза не может не броситься удивительное сходство схем методов управления трех великих монархов этой династии.
Генри VII, Генри VIII и Елизавета I начали свое правление мягко, очень мягко, почти либерально. Да, и Скряга тоже. Каждый из них отличался абсолютной непредсказуемостью для окружающих. В случае с Генри VII, это объясняли его замкнутостью. В случае Елизаветы, все списывалось на женскую бестолковость, капризы и нерешительность. Про Гарри говорят, что он превратился из прекрасного принца в чудовище.
Все трое осуществляли свою политику при помощи людей со стороны, не принадлежавших ни к одной фракции среди английской аристократии - через чиновников. У Скряги были Эдмунд Дадли и Ричард Эмпсон, у Гарри – Томас Волси и Томас Кромвель, у Элизабет – Уильям Сесиль и Фрэнсис Уолсингем. Проще говоря, грязную работу за этих монархов делали, на определенном этапе, именно подобные «аутсайдеры».
Все трое закончили свое правление политикой жесткого, откровенного террора. Причем, уже не прикрываясь, от своего лица. Все трое всю свою королевскую жизнь стремились к одному: к абсолютной, ничем не стесняемой монархии. О, они, конечно, собирали парламенты. Но систематически парламент заседал только при Большом Гарри, и при всех троих состав парламента тщательно подбирался подходящим для принятия определенных решений. Несладко пришлось Элизабет в начале правления, и Гарри в момент поисков средств для развода со своей первой королевой. Зато потом все шло так, как подобает. Ну, более или менее.
Рискну предположить, что Волси смог занять то место, которое он занял, только потому, что его устремления полностью соответствовали планам короля. Как соответствовал его планам и брак с Катариной Арагонской. Недаром время кардинала закончилось одновременно со временем королевы – они стали не нужны.
Но пока – пока Волси наслаждался от всей души. Его штат состоял из пятисот человек, и двор был организован абсолютно идентично двору короля. Каждое его появление перед толпами людей, собиравшихся ежедневно в его приемной, было грандиозным спектаклем. Кардинал появлялся, одетый во все красное. Перед ним несли на подушечке Большую Печать королевства. За ней – шапку кардинала. Возглавлял процессию парламентский пристав, который нес посеребренный жезл, затем выносились два серебряных посоха – знаки отличия кардинала, затем – два больших серебряных креста, один из которых означал епископское достоинство Волси, а другой – его статус легата папы. Церемониймейстер выкрикивал: «Лорды и господа, расступитесь перед его милостью милордом!»
За всем этим великолепием появлялся, наконец, Волси, вечно уткнув свой нос в баночку с апельсиновой помадой. Процессия проходила через палаты в зал, где кардиналу подавали оседланного белого мула. Носильщики крестов и посохов бодро вскакивали на коней, четверо телохранителей с позолоченными алебардами окружали кардинала, и процессия выезжала на улицы. Когда Волси был во дворце короля, его кресты стояли рядом с королевским троном. В любом смысле слова, Томас Волси был вторым королем в стране.
Раздражало ли этого настоящего короля? Похоже, что нет. Большой Гарри в те годы предпочитал Гринвич, не Лондон. На самом-то деле открытый блеск двора кардинала обманывал. Да, Волси был здесь и там, заседая в совете, ведя заседания в Звездной палате, направляя судей и т.д., и т.п. Да, Рождество 1525 года прозвали «украденным Рождеством», потому что большинство леди и лордов предпочли резиденцию кардинала, а не резиденцию короля. Но даже Волси не мог вот просто так заявиться к королю. Король мог допустить его к себе, или не допустить. До 1526-27 гг проблем не было. Волси работал в интересах короля и на благо королевства, и планы с королем они строили вместе. Именно король намечал цели, вехи, а делом кардинала было до обозначенных вех добраться.
Более того, пока кардинал отлаживал машину управления государством, вокруг короля потихоньку собирались люди, которые вызывались самим королем к его двору, и которые очень быстро образовали тесный круг, известный под названием «миньоны короля». Большой Гарри создавал противовес мощи своего первого министра.
сэр Николас КэрьюФрэнсис Брайан был призван ко двору вместе с Николасом Кэрью в 1515 году. Король даже снабдил их лошадьми и доспехами. Брайан, как и Генри Норрис, Энтони Найветт, Уильям Коффин, Уильям Кэрью (или Кэри) были по происхождению и родственным связям прирожденными придворными. Элегантные, образованные, спортивные, с безупречными манерами и превосходно поставленной речью, они стали украшением двора и, несомненно, приятной компанией для короля. Довольно долго никто ничего не знал и не понимал. Ну, молодежь. Ну, играют в песочнице турнирных кортов. Но в 1517 году король устроил мощную демонстрацию, грандиозный турнир для иностранных послов.
Уильям Кэри, будущий муж Мэри БолейнГарри простаком не был. Пусть бюрократы занимаются делами управления государства, но иностранные послы и их хозяева должны быть поражены (и предупреждены) именно демонстрацией военной мощи и талантов, традиционно относящихся к рыцарским. И послы были поражены. Венецианский посол Никколо Сагудино с изумлением описывал таланты молодежи и их искусство в бое. А ведь именно эти молодые люди, в случае чего, дали бы почувствовать своим противникам меру и искусства, и таланта.
Ирония ситуации была в том, что состав приближенных короля был формально чрезвычайно регламентирован, и своих миньонов Гарри было весьма сложно встроить в существующую систему. Сначала, он попытался использовать старую, добрую традицию, по которой молодежь отправляли в прислуги к сеньору обучиться искусству подчинения, манерам, умению вести себя в обществе и массе тонкостей, посторонним не известных.
Но вышеперечисленные молодые люди в дополнительной шлифовке практически не нуждались, да и возраст был не тот. Тогда Большой Гарри просто проутюжил систему, и совершил неслыханное: сделал членов аристократических семей прислугой в своем личном покое.
Николас Кэрью и Генри Норрис легко приняли должности грумов, но остальные были, собственно, «прислугой без должности». Они всегда были при короле. Когда он ел и когда он спал, когда он одевался и когда он занимался спортом, когда он танцевал и когда строил планы.
Тонкость ситуации была в том, что раньше на эти должности принимали заведомо тех, кто к аристократам не имел никакого отношения. Потому что наивно было полагать, что такое тесное общение, какое имели короли со своей обслугой, не накладывало бы отпечатка на доверие и чувство солидарности, причем в обе стороны.
Миньоны не могли не влиять на короля, как и не были невосприимчивы сами к королевскому влиянию. Самое интересное, что чувство товарищества в этой группе давало возможность говорить с королем честно и прямо – как это делал Фрэнсис Брайан, к ужасу тех, кто слышал его «фамильярные речи».
И король выбрал свое окружение сам. Это о многом говорит.
@темы: Англия Тюдоров
-
-
28.09.2012 в 23:30-
-
28.09.2012 в 23:34-
-
28.09.2012 в 23:42Спасибо. Очень интересно. Никогда не задумывалась и не знала, что Гарри первый привлек аристократов в качестве прислуги.
На Руси, насколько я помню, князю (а потом и царю) прислуживали отроки из знатных семей, потом они взрослели и продолжали служить своему государю...
-
-
29.09.2012 в 14:31