Король Джон - 12

[MirrinMinttu]

Как показали дальнейшие события, примирение с Римом ничего не изменило в главной проблеме короля Джона. Его бароны готовы были пить и есть за его счет, были вынуждены выступить с ним единым фронтом перед угрозой вторжения, но во Францию отправиться с ним отказались – под глупейшим предлогом, что с короля еще не снято отлучение от церкви. Отлучение снято, конечно, было – папским легатом лично. Но, поскольку наложивший отлучение архиепископ Стефан был уже на пути в Англию, Джон решил не вредничать. Ему и самому было интересно, какую отговорку придумают его бароны после прибытия Стефана.



Архиепископ Стефан прибыл в июле, и Джон встретил его в Винчестере, устроив истинный, грандиозный спектакль с припаданием к ногам, просветленными слезами и прочими атрибутами прощения и раскаяния, которые зрители ожидали. И заодно, под соусом общего примирения с духовенством, собрал на начало августа в Сент-Олбани представителей со всей Англии в очередной раз перетрясти законы и напомнить подданным и администрации, что если им дорога жизнь, они не будут заниматься коррупцией и всякого рода вымогательствами.

Теперь, когда все формальности были соблюдены, и сопровождение короля в походе не ввергало более души его баронов в опасность, Джон отправился на побережье Дорсета и стал ждать. План был прежним – отплыть в Пуату. Армия была, деньги были, припасы были. Но вместо Франции, ему пришлось двинуться с армией наемников против собственного севера. Его бароны заявили, что ничего ему не должны, и вообще им надоели его походы. Рыцари баронов поддержали: они сидят около короля уже месяц, и ежели он им вот прямо сейчас не заплатит, они уйдут по домам.

Ни один король просто не мог позволить, чтобы его подданные вели себя по отношению к нему так небрежно. Высадившись в Корфе 9 августа, он был в Винчестере 16 августа, в Валлингфорде 25.08 и в Нортхемптоне 28 августа. Здесь его и нагнал архиепископ Стефан с запрещением двигаться вперед. По мнению архиепископа, король не имел права воевать против своих подданных.

Джон был в скверном настроении, и высказал совершенно прямо, куда архиепископ Кентерберийский может убираться со своими глупостями. А он, король, в его советах не нуждается. Архиепископ взревел, что еще одно слово – и он отлучит от церкви не только короля, но и любого, кто за ним последует.

Пришлось Джону ограничиться вызовом своих баронов на суд – и, наверное, к лучшему, потому что во время карательных экспедиций страдают, разумеется, совсем не те, кто их спровоцировал. Весь конец года ушел на различные церемонии примирения. Интересно, что осенью 1213 года Джон, первым из королей, пригласил в совет не только баронов и рыцарей, но и фрименов – прообраз будущего парламента, хотя тогда Джон об этом институте еще и не знал. Сам додумался, как можно вывести страну из патовой ситуации, когда король и знать не могут работать вместе.

И вот, 1 февраля 1214 года Джон, его королева, его сын Ричард и племянница Элеанор Бретонская отплыли во Францию. Судя по его отчетам в Англию и по французским хроникам того времени, прогресс Джона был чем-то невиданным. Он был настолько мобилен, что Филипп не мог понять, как реагировать. Следовать – бессмысленно, предугадать и пересечься – невозможно. По сути, это скорее напоминало рейд Джона к Парижу, еще во времена Ричарда, чем основательное и неторопливое продвижение феодальной армии.

О том, чего именно Джон хотел этой вылазкой добиться, никто понять не мог. Возможно, ему хотелось размяться и попортить кровь любимому врагу. Возможно, он просто маскировал попытку помириться, под общий шум и гам, с Лузиньянами. И ему это удалось! В общем, 17 июня Джон был снова в Ангере. Победителем.

Но, по-видимому, этому королю было просто на роду написано вечно оказываться жертвой предательства. На этот раз какая-то муха укусила Альмерика Туарского, который громко и гнусно поссорился с Джоном, чтобы получить возможность гордо удалиться и не принять участие в объявленной уже битве с принцем Луи. Бароны Пуату тоже заявили, что в открытом поле они сражаться не будут. Джону пришлось отступить на южную сторону Луары.

Тут-то и выяснилось, почему Джон уже пять месяцев мотался как заведенный между Луарой и Дордонью. Пока он отвлекал французского короля и принца, во Фландрии собиралась огромная армия. Англичан привел граф Салсбери (Уильям Лонгспи, сводный брат Джона по отцу). Фламандцами командовал Хью де Бове, наемник, служивший Джону и теперь вернувшийся на родину. Графы Реджинальд Булонский и Уильям Голландский привели помощь Ферранду. Сам император Отто в какой-то момент присоединился к войску – правда, как «частное лицо», только с небольшой группой рыцарей.

Перед Филиппом стояла задача каким-то образом сдержать эту армию, которая уже начала проникновение в его королевство. Он знал, что его сил недостаточно, но он не мог отвлечь и принца Луи, который сторожил армию Джона. Если на месте Филиппа был менее искушенный в битвах король, его ждало бы сокрушительное поражение. Филипп, тем не менее, сумел поднять под оружие практически всех, способных его носить – ведь речь уже шла о защите отечества. И… он победил. Это была битва при Бувине. Хью де Бове бежал, Отто бежал, Салсбери попал в плен, в плен попали граф Фландрский и Булонский. Великолепный план Джона закончился ничем. Но лично его армия продолжала держаться и против объединенных армий Филиппа и Луи.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, но папа Иннокентий, хлопотавший относительно очередного крестового похода, просто приказал обоим королям их войну прекратить. Обобщая, обеим сторонам оставили то, что они завоевали, и тех, кого они взяли в плен. Бретонский придворный оставил дошедшее до наших дней замечание, что Филипп, если бы не его набожность и послушание слову папы, мог бы в мгновение ока покончить с Джоном навсегда, если бы захотел – такие огромные силы были у него под рукой. Все, что известно о Филиппе, заставляет заподозрить, что избыточной набожностью он вовсе не страдал. Если он предпочел папе подчиниться, это практически означает, что Джон легкой добычей не был – даже при том, что бароны Пуату его практически предали.

Не сказать, также, чтобы поход Джона во Францию был фиаско. Отнюдь. Все, что было нужно и возможно сделать, было сделано. С Пасхи 1215 года должен был начаться пятилетний мир с Францией, практически блокирующий все поползновения Филиппа продолжить округлять свои владения за счет земель Ангевинов.

@темы: King John

Comments

[Нари]

ну вот, лафа кончилась.

[MirrinMinttu]

Но оцени размах. И этого парня "мягким мечом" обзывают?

[Нари]

Еще один великолепный МИФ.

[MirrinMinttu]

Ну да

[(Ронин)]

я думаю, что Филипп очень громко выдохнул с посланием Иннокентия. Если бы у него были достаточные силы, чтоб разбить Джона, то он неприменно этим воспользовался. Ведь легат может банально не успеть привезти вести из Рима))

[MirrinMinttu]

(Ронин), там было несказанное численное превосходство, конечно. Но Джон был даже сильнее именно в партизанской тактике. Бароны Пуату на открытое сражение бы не пошли в любом случае. Так что очень интересно, что там могло произойти, если бы не.