Do or die
Войны Роз осточертели англичанам даже не тем, что они были. В конце концов, кто-то в них проигрывал, а кто-то – неплохо выигрывал. И, за редким исключением, каждому «простому» человеку было важнее, чтобы ему дали жить спокойно и зажиточно, нежели то, кто носит титул графа его местности и сидит в местном баронском замке.
читать дальшеЛанкастерианский режим был ненавистен обывателю не тем, что король был слаб, а королева жестока, а тем, что экономика королевства долгие годы находилась в полном раздрыге, и что само по себе понятие законности стало исчезать из обихода. Кто был сильнее в связях и в количестве личных войск, тот и был прав, а неплохо подкованные в знании своих прав англичане были не склонны такое положение вещей терпеть.
Да, присутствовала, конечно, и некоторая тоска по былому величию времён Генри V, но Генри был любим, в основном, потому, что он добывал за морем славу Англии, дав своим подданным стабильное управление деловой администрации и спокойную жизнь. Генри V был, вопреки картине, созданной Шекспиром, королём холодноватым, довольно высокомерным, чрезвычайно трезвым, и обладающим математическим складом ума. Его слушали, потому что уважали и довольно сильно побаивались. И его королевство поэтому работало, как хорошо отлаженный механизм. Более или менее того же ожидали и от Эдварда.
Но Эдвард, одержав несколько побед, обеспечивших ему трон, стал относиться к воинской славе достаточно сдержанно. С шотландцами воевал не он, да и относительно завоевания Франции тоже было как-то непонятно. Пока Эдвард просто тратил деньги, которые ему собирали для конкретных походов. Тратил, собственно, непонятно на что, потому что его царствование до 1468 года не принесло королевству ни славы, ни стабильности. Просто там, где быковали лорды-ланкастерианцы, стали делать то же самое новые лорды новой династии. Тёща короля чуть не угробила мэра Лондона из-за гобеленов, просто забрав понравившееся силой, и это возмутило Лондон. Лорд Грей из Годнора, поссорившись со сквайром Верноном, дошел и до убийства, что возмутило Дербеншир. Против произвола Риверсов взбунтовался чуть ли не весь Кент.
Эдварду пришлось окружить себя стражей из 200 (!) человек, чтобы отправиться более или безопасно в Ковентри. Довольно унизительно для молодого воина. Ему также пришлось создать чрезвычайную комиссию в составе Риверса, Гастингса и Кларенса для наведения порядков. Выбор был, мягко говоря, неудачным. И Риверс, и Гастингс были в числе тех, против произвола которых народ бунтовал, а Кларенс категорически не желал иметь дела, как минимум, с Риверсом, при виде которого он шипел и плевался. Так же, как когда-то шипел и плевался в Кале Варвик, обзывая бесславно взятого в плен Риверса «безродным псом».
Разумеется, ситуацией тут же воспользовались агенты Маргарет Анжуйской, которые в 1468 году стали чрезвычайно активны. Например, тот же Джаспер Тюдор, высадившийся в Уэльсе с горсткой воинов (50 человек), совершенно беспрепятственно промаршировал из Бармута в Денби. Он не смог поднять людей на бунт против Йорков, но ему и не попытались помешать, пока делом не занялся старый личный враг Тюдоров, лорд Герберт.
Но вот в придворных кругах на время воцарилась тишь да гладь. Ради Маргарет Йоркской, которая навсегда покидала родину. Она была странной птицей, эта Маргарет. Похоже, что её любили все окружающие, кроме Луи Французского и, позднее, Тюдоров. И при этом она никогда не подходила ни под какие стандарты. Но Маргарет вполне заслуживает того, чтобы её история была рассказана отдельно, так что пока ограничусь только необходимым.
Во-первых, Маргарет в 1468 году было уже 22 года, то есть в Бургундию отправляли не девочку-невесту, а вполне самостоятельную и незаурядную личность. Во-вторых, такие близкие к Маргарет люди, как её брат и граф Варвик категорически не любили герцога Бургундского, который был не только абсолютным, сосредоточенным на себе эгоистом, но и имел заслуженную репутацию деспота.
Сама же Маргарет приняла свою долю ровно так же, как и всё, что происходило в её и её близких жизни до этого – со стоической и благожелательной кротостью. Пассивной эта девушка не была, ни в коем случае. Высокая, спортивная, не слишком канонно-красивая Маргарет была ещё и ученой девицей, живущей по удивительно средневековым канонам в лучшем смысле. Она была как воплощение идеала леди из руководств Кристины Пизанской. Несгибаемая, но не жестокая, принципиальная, но милосердная, всерьёз занимающаяся благотворительностью и образованием, искренне верующая.
Так что Варвик, хотя и был возмущён запрошенной за такое совершенство суммой приданого, сам, на своей лошади, повёз Маргарет в церемониальной поездке из Лондона в Странфордское аббатство, где двор провёл несколько дней. И затем Варвик, Кларенс и Глостер проводили её в Маргейт. Как ни странно, современные историки почему-то просматривают именно этот момент, который, на самом деле, был чрезвычайно важен для понимания альянса между Кларенсом и Варвиком, и внезапно резкой оппозиции Кларенса к Эдварду. Каролина Халстед считала его ключевым, и я с ней согласна.
Представьте себя в ситуации, когда вам приходится везти дорогого человека навстречу будущему, которое, как вы уверены, окажется для него фатальным. Везти против желания, по приказу, которого вы не можете ослушаться. Везти, будучи окружёнными людьми, которых вы ненавидите и презираете до глубины души, и которые ненавидят вас – весь клан Вудвиллов в полном составе облепил кортеж. Это не может не сблизить, не так ли?
В компании был ещё и Ричард Глостер, которому было почти 16 лет. Создаётся такое впечатление, что он единственный остался в ситуации принципиально нейтральным. Его с Маргарет объединяли образованность, любовь к чтению, восхищение рыцарскими традициями, чрезвычайная набожность и несгибаемость характера, но он, похоже, не сомневался в способностях сестры, и не тревожился за её будущее. И оказался совершенно прав, кстати говоря. Он не мог не знать о нарастающем раздражении против Эдварда у Джорджа и Варвика, но не примкнул к их коалиции, и не предупредил о затевающемся Эдварда. Он был предельно вежлив с новой роднёй брата-короля, но никогда не был к ним дружелюбен.
Ричард-сам-по-себе, который на протяжении всей жизни своего брата-короля будет ему принципиально лоялен, не выслуживаясь. «Louaylte me lie». Впрочем, и это – тоже отдельная история, история Ричарда.
@темы: Edward IV
-
-
19.02.2014 в 11:03читаю и очень нравится )))
-
-
19.02.2014 в 11:11-
-
19.02.2014 в 12:02-
-
19.02.2014 в 13:10-
-
19.02.2014 в 18:06-
-
19.02.2014 в 21:32-
-
20.02.2014 в 01:47Castles and Dreams, я не настолько хорошо с ним знакома, чтобы судить о его характере))) Но он, похоже, любил жену, был хорошим лордом для своих подчинённых и хорошо управлялся со своим немалым хозяйством. То есть, у него были и деловые качества, и ум. Ему был присущ юмор саркастического склада. Это же его фраза на одном заседании, когда мэр Лондона заснул, а заседающие начали спорить: "Тише, джентльмены - наш мэр устал, не будем его беспокоить". Может, ещё что было, но я не знаю. Он очень плохо изучен пока.
-
-
20.02.2014 в 02:00-
-
20.02.2014 в 02:21-
-
22.02.2014 в 20:50И спасибо еще раз за посты о Средневековье - наименее информируемый период истории в широком русском сознании.
-
-
22.02.2014 в 20:52