Do or die
Относительно политики Эдварда Четвёртого в Уэльсе можно в лучшем случае сказать, что она была… интересной. И не только потому, что жители Уэльса вообще продолжали более или менее вариться в собственных проблемах, но и потому, что король поначалу промахнулся с выбором того, кто за порядок в Уэльсе должен был отвечать.
Пемброк Кастл
читать дальшеПосле смерти Уильяма Герберта, который отлично держал местных в узде и пользовался авторитетом, Эдвард поначалу сделал ответственным за Уэльс своего брата Ричарда. Но поскольку Ричард был более чем занят на севере, то всю груду должностей, связанных с Уэльсом, впоследствии просто автоматически свалили на наследника Герберта, второго графа Пемброка. Выбор был очевиден по двум причинам, одной из которых было то, что юноша был женат на одной из сестёр Элизабет Вудвилл. Да и верности его не сомневались, и в том, что воевать он умел.
Но этот Герберт, тоже Уильям, в свои двадцать лет был явно не готов управляться с нагрузками должностей. Бывают же деятели, которые являются отличными исполнителями, но некудышними администраторами. Он пытался, пытался девять лет, но недостаточно для того, чтобы поддержать престиж своего имени и своего титула. Некоторым образом, история первого и второго графов Пемброка повторила историю короля Генри Пятого и его сына: у этих искуссных дипломатов и воинов до мозга костей были чрезвычайно слабые наследники. К тому же, несмотря на то, что семью первого графа в литературе обычно рисуют идеальным гнездом уюта, в этом гнезде были две хозяйки – законная жена и наложница. Вот от наложницы сыновья Герберта пошли в отца. Они были убедительны, предприимчивы, воинственны - и ни в грош не ставили власть своего сводного, законного брата. В 1474 году двое из них наотрез отказались явиться к королю и начали разжигать беспорядки в Уэльсе. Они даже захватили Пемброк Кастл, и весьма успешно удерживали его.
Вполне возможно, что дела Уэльса как таковые Эдварда интересовали мало. Дикая местность, в конце концов, отягощенная традицией клановых интересов. Возможно, он так и махнул бы рукой на трудности молодого графа Пемброка. Но у него был сын-наследник, который традиционно носил титул принца Уэльского. А титул принца предполагал, что к нему прилагается и свой двор со своим собственным хозяйством, который, разумеется, стоил денег. А деньги Эдвард отдавать просто терпеть не мог. Поэтому лордство Пемброка у молодого Геберта постепенно просто отобрали, отрывая по кусочку от его формальной власти в пользу принца, и швырнув ему «взамен» в 1479 году титул графа Хантингтона. Неизвестно, был ли молодой человек этим раздосадован, или он почувствовал облегчение? Но своим жестом Эдвард заодно решил и проблему управления Уэльсом, потому что к принцу-младенцу прилагался, разумеется, совет, который правил бы округой до его совершеннолетия.
И начало правления этого совета было, конечно, достаточно тихим – король Эдвард только что второй раз завоевал себе корону, проблем было много, а младенцы имели тенденцию легко умирать. Но к ноябрю 1472 года его величество почувствовал себя на троне достаточно уверенно, чтобы начать собирать в пользу сына доходы с его владений. Король затем увеличил число советников с пятнадцати до двадцати пяти, причём новыми советниками стали пограничные лорды Шрюсбери и Феррерс и четверо юристов с правом управления территориями Уэльса, Корнуолла и Честера, и, постепенно, с правом разрешения конфликтов в Уэльской Марке. Далее, в 1474 году, Эдвард отправил и самого принца в Уэльскую Марку, чтобы тот стал постоянным резидентом неспокойного региона.
Зимой 1473-1474 было сформировано окружение наследника короны. Управителем и губернатором хозяйства принца стал, разумеется, граф Риверс, родной дядюшка. У меня создалось стойкое впечатление, что после реставрации Эдварда Четвёртого и смерти свергнутого Генри Шестого отношения между королём и братом его супруги разладились. Именно поэтому я и подозреваю, что Риверса каким-то образом к смерти Генри Шестого пристегнули. Он стал явно избегать общества короля, отправился в самый неподходящий момент в Святую землю, да и по возвращении не торопился занять то место, которое должен был занять по праву родства и опыта. Но поскольку у королевской администрации не было никакого желания отстать от Риверса, его и отправили подальше от Лондона воспитывать племянника и улаживать дела в Уэльсе.
Епископ Рочестерский, Джон Алкок, стал президентом совета и наставником принца. Человеком он был учёным, причём всегда заботился о том, чтобы знания в обществе не оставались только привилегией элиты, энергично открывая школы.
И, наконец, Томас Воган, казначей короля, был назначен управляющим двора принца. Воган, скорее всего, был назначен в Уэльс по двум причинам. Во-первых, он был жестоким и безжалостным исполнителем воли короля в делах по конфискации и откровенному грабежу имущества тех, кем король был недоволен. Во-вторых, в Уэльсе у него была родня, стоявшая в некоторой оппозиции к центральной власти. Молодые Воганы были вместе с незаконнорожденными Гербертами в одной компании, и кто мог лучше оспаривать влияние Воганов, чем другой Воган?
Разумеется, базой королевской власти стал Ладлоу. Система, собственно, была некоторым компромиссом. Верховную власть осуществлял принц – читай, Риверс. Но лордам Марки была оставлена возможность продолжать разбираться с мелкими местными делами. По-настоящему Уэльс придавили только при Тюдорах.
Проблемы на севере в английской политике были практически традицией. Во-первых, уже сама по себе жизнь в этих пограничных районах сформировала определенный тип населения. Во-вторых, северяне привыкли верить только своим, проверенным в стычках, способным защитить. С точки зрения королевской власти, эта ситуация была непереносимой, тем более, что король Эдвард на севере никогда не был популярен. Возможно, этими неприятными моментами и объясняется то, что Эдвард всеми силами избегал там появляться. А возможно, что он просто осознавал, что его дипломатичности и щенячьего шарма для северян окажется недостаточно.
Решение по поводу того, кто именно будет править севером от лица короля, получилось у Эдварда тоже интересным. Все знают, что он доверял верному брату Ричарду, как себе самому. Как бы. На деле же, его распоряжения говорят о том, что Эдвард не собирался концентрировать власть именно в руках брата. В 1470-73 годах управление севером было дано не только Ричарду, но и Генри Перси. Собственно, о доме Перси можно быть разного мнения, но Нортумберленд без этой семейки дествительно было в то время невозможно. Влияние Ричарда было сосредоточено, в основном, на Кумберленде и Вестморленде, а вот в Йоркшире управлялись они вместе.
Поначалу дело не заладилось. В 1473 году Ричард Глостер был вызван в Ноттингем, где королевский совет приказал ему не принимать на службу людей Перси. Собственно, выбирать себе лорда было старинным феодальным правом, но уж больно много потенциальных опасностей это право в себе таило. Отменить сам закон король не посмел, но вот обязать брата не становиться лордом всем желающим этого он мог. И обязал.
Но через год сам Перси сделал неожиданный ход – он приватно отдал сам себя под покровительство Ричарда Глостера, который подтвердил в их договоре, что не будет принимать к себе людей Перси (за одним единственным исключением. Видимо, именно тем, из-за которого изначально сыр-бор разгорелся). И обещал Перси «быть для него добрым лордом». Проблема была только в том, что для Ричарда это обещание означало буквально то, что он будет для Перси добрым лордом, уважающим интересы своего могущественного вассала, а Перси, соответственно, будет ему верным вассалом, отстаивающим интересы своего лорда как свои собственные. Судя по тому, как повёл себя Перси при Босуорте, для него самого договор с Ричардом был только договором в пользу Перси.
На самом деле, Перси не могло радовать стабильное возрастание популярности и влияния Ричарда Глостера на севере. Да, 90% этой популярности были заслугой самого Ричарда, но процентов десять, пожалуй, было бы справедливо отнести к факту, что он был братом короля. Вполне естественно, что местные джентри и буржуа старались встать под знамёна того, кто находился ближе к трону и мог эффективнее продвигать их интересы. А из оставшихся девяноста процентов несколько, несомненно, можно отнести к тому, что на Ричарда были перенесены привязанности, которые местные испытывали к графу Варвику. Не сказала бы, что только по факту брака с Анной.
Ричард повзрослел в тех краях, и вырос он на глазах местных. Его отправили пажом к графу в 1464 году осенью, и отозвали по осени 1469 года. Пять долгих лет постоянного присутствия Ричарда здесь и там, его энергия, контакты с окружающими на самых разных уровнях сделали его в регионе своим. И женитьба на Анне просто увенчала его принадлежность к северу. Она была правильной и логичной с точки зрения всех, а только в одном Миддлхэме этих «всех» было 22 человека из 36. Эти двадцать два служили Варвику и его семье, а теперь служили Глостеру и его семье.
О том, что Перси не был сердечным другом Глостера, говорят приводимые Чарльзом Россом отрывки из частной корреспонденции тех времён, где один джентри рекомендует другому ни в коем случае не обращаться к герцогу или даже королю по поводу желанного назначения во владениях Перси. Вернее, правильнее будет сказать, что личные симпатии и антипатии мало весили на чаше весов гордости, престижа и влияния. Я бы сказала ещё, что Перси всегда имели тенденцию скатываться к поддержке альтернативы королевской власти, поэтому иногда их политика кажется абсурдной. Как можно было интриговать против короля, которому они же и помогли усесться на трон? А Перси делали это несколько раз. На самом же деле, чем нестабильнее была центральная власть, тем сильнее были влияние и власть Перси в их собственно домене, так что никакого абсурда. Жаль, что Ричард в будущем упустил эту особенность поведения Перси при каждом крутом политическом повороте.
Но в целом, Ричард Глостер стал наместником короля на севере только в 1482 году, когда началась очередная война с Шотландией. К тому времени он уже научились срабатываться с Перси в интересах всего региона.
Что касается Ирландии, то с ней королю Эдварду снова повезло – в его правление особых неприятностей с той стороны практически не наблюдалось. Скорее всего, это было не его заслугой, а именно его удачей и наследством. Его отца в Ирландии не то чтобы боготворили, но близко к тому. И победу йоркистов в Англии Ирландия восприняла, как победу «своих». Правда, Эдвард, похоже, неплохо понимал, что навязывать Ирландии власть Лондона бессмысленно. Ещё его отец поставил на лордов Килдейра, ФитцДжеральдов, которые и правили в Ирландии достаточно суверенно и при Эдварде, и при Ричарде.
Пемброк Кастлчитать дальшеПосле смерти Уильяма Герберта, который отлично держал местных в узде и пользовался авторитетом, Эдвард поначалу сделал ответственным за Уэльс своего брата Ричарда. Но поскольку Ричард был более чем занят на севере, то всю груду должностей, связанных с Уэльсом, впоследствии просто автоматически свалили на наследника Герберта, второго графа Пемброка. Выбор был очевиден по двум причинам, одной из которых было то, что юноша был женат на одной из сестёр Элизабет Вудвилл. Да и верности его не сомневались, и в том, что воевать он умел.
Но этот Герберт, тоже Уильям, в свои двадцать лет был явно не готов управляться с нагрузками должностей. Бывают же деятели, которые являются отличными исполнителями, но некудышними администраторами. Он пытался, пытался девять лет, но недостаточно для того, чтобы поддержать престиж своего имени и своего титула. Некоторым образом, история первого и второго графов Пемброка повторила историю короля Генри Пятого и его сына: у этих искуссных дипломатов и воинов до мозга костей были чрезвычайно слабые наследники. К тому же, несмотря на то, что семью первого графа в литературе обычно рисуют идеальным гнездом уюта, в этом гнезде были две хозяйки – законная жена и наложница. Вот от наложницы сыновья Герберта пошли в отца. Они были убедительны, предприимчивы, воинственны - и ни в грош не ставили власть своего сводного, законного брата. В 1474 году двое из них наотрез отказались явиться к королю и начали разжигать беспорядки в Уэльсе. Они даже захватили Пемброк Кастл, и весьма успешно удерживали его.
Вполне возможно, что дела Уэльса как таковые Эдварда интересовали мало. Дикая местность, в конце концов, отягощенная традицией клановых интересов. Возможно, он так и махнул бы рукой на трудности молодого графа Пемброка. Но у него был сын-наследник, который традиционно носил титул принца Уэльского. А титул принца предполагал, что к нему прилагается и свой двор со своим собственным хозяйством, который, разумеется, стоил денег. А деньги Эдвард отдавать просто терпеть не мог. Поэтому лордство Пемброка у молодого Геберта постепенно просто отобрали, отрывая по кусочку от его формальной власти в пользу принца, и швырнув ему «взамен» в 1479 году титул графа Хантингтона. Неизвестно, был ли молодой человек этим раздосадован, или он почувствовал облегчение? Но своим жестом Эдвард заодно решил и проблему управления Уэльсом, потому что к принцу-младенцу прилагался, разумеется, совет, который правил бы округой до его совершеннолетия.
И начало правления этого совета было, конечно, достаточно тихим – король Эдвард только что второй раз завоевал себе корону, проблем было много, а младенцы имели тенденцию легко умирать. Но к ноябрю 1472 года его величество почувствовал себя на троне достаточно уверенно, чтобы начать собирать в пользу сына доходы с его владений. Король затем увеличил число советников с пятнадцати до двадцати пяти, причём новыми советниками стали пограничные лорды Шрюсбери и Феррерс и четверо юристов с правом управления территориями Уэльса, Корнуолла и Честера, и, постепенно, с правом разрешения конфликтов в Уэльской Марке. Далее, в 1474 году, Эдвард отправил и самого принца в Уэльскую Марку, чтобы тот стал постоянным резидентом неспокойного региона.
Зимой 1473-1474 было сформировано окружение наследника короны. Управителем и губернатором хозяйства принца стал, разумеется, граф Риверс, родной дядюшка. У меня создалось стойкое впечатление, что после реставрации Эдварда Четвёртого и смерти свергнутого Генри Шестого отношения между королём и братом его супруги разладились. Именно поэтому я и подозреваю, что Риверса каким-то образом к смерти Генри Шестого пристегнули. Он стал явно избегать общества короля, отправился в самый неподходящий момент в Святую землю, да и по возвращении не торопился занять то место, которое должен был занять по праву родства и опыта. Но поскольку у королевской администрации не было никакого желания отстать от Риверса, его и отправили подальше от Лондона воспитывать племянника и улаживать дела в Уэльсе.
Епископ Рочестерский, Джон Алкок, стал президентом совета и наставником принца. Человеком он был учёным, причём всегда заботился о том, чтобы знания в обществе не оставались только привилегией элиты, энергично открывая школы.
И, наконец, Томас Воган, казначей короля, был назначен управляющим двора принца. Воган, скорее всего, был назначен в Уэльс по двум причинам. Во-первых, он был жестоким и безжалостным исполнителем воли короля в делах по конфискации и откровенному грабежу имущества тех, кем король был недоволен. Во-вторых, в Уэльсе у него была родня, стоявшая в некоторой оппозиции к центральной власти. Молодые Воганы были вместе с незаконнорожденными Гербертами в одной компании, и кто мог лучше оспаривать влияние Воганов, чем другой Воган?
Разумеется, базой королевской власти стал Ладлоу. Система, собственно, была некоторым компромиссом. Верховную власть осуществлял принц – читай, Риверс. Но лордам Марки была оставлена возможность продолжать разбираться с мелкими местными делами. По-настоящему Уэльс придавили только при Тюдорах.
Проблемы на севере в английской политике были практически традицией. Во-первых, уже сама по себе жизнь в этих пограничных районах сформировала определенный тип населения. Во-вторых, северяне привыкли верить только своим, проверенным в стычках, способным защитить. С точки зрения королевской власти, эта ситуация была непереносимой, тем более, что король Эдвард на севере никогда не был популярен. Возможно, этими неприятными моментами и объясняется то, что Эдвард всеми силами избегал там появляться. А возможно, что он просто осознавал, что его дипломатичности и щенячьего шарма для северян окажется недостаточно.
Решение по поводу того, кто именно будет править севером от лица короля, получилось у Эдварда тоже интересным. Все знают, что он доверял верному брату Ричарду, как себе самому. Как бы. На деле же, его распоряжения говорят о том, что Эдвард не собирался концентрировать власть именно в руках брата. В 1470-73 годах управление севером было дано не только Ричарду, но и Генри Перси. Собственно, о доме Перси можно быть разного мнения, но Нортумберленд без этой семейки дествительно было в то время невозможно. Влияние Ричарда было сосредоточено, в основном, на Кумберленде и Вестморленде, а вот в Йоркшире управлялись они вместе.
Поначалу дело не заладилось. В 1473 году Ричард Глостер был вызван в Ноттингем, где королевский совет приказал ему не принимать на службу людей Перси. Собственно, выбирать себе лорда было старинным феодальным правом, но уж больно много потенциальных опасностей это право в себе таило. Отменить сам закон король не посмел, но вот обязать брата не становиться лордом всем желающим этого он мог. И обязал.
Но через год сам Перси сделал неожиданный ход – он приватно отдал сам себя под покровительство Ричарда Глостера, который подтвердил в их договоре, что не будет принимать к себе людей Перси (за одним единственным исключением. Видимо, именно тем, из-за которого изначально сыр-бор разгорелся). И обещал Перси «быть для него добрым лордом». Проблема была только в том, что для Ричарда это обещание означало буквально то, что он будет для Перси добрым лордом, уважающим интересы своего могущественного вассала, а Перси, соответственно, будет ему верным вассалом, отстаивающим интересы своего лорда как свои собственные. Судя по тому, как повёл себя Перси при Босуорте, для него самого договор с Ричардом был только договором в пользу Перси.
На самом деле, Перси не могло радовать стабильное возрастание популярности и влияния Ричарда Глостера на севере. Да, 90% этой популярности были заслугой самого Ричарда, но процентов десять, пожалуй, было бы справедливо отнести к факту, что он был братом короля. Вполне естественно, что местные джентри и буржуа старались встать под знамёна того, кто находился ближе к трону и мог эффективнее продвигать их интересы. А из оставшихся девяноста процентов несколько, несомненно, можно отнести к тому, что на Ричарда были перенесены привязанности, которые местные испытывали к графу Варвику. Не сказала бы, что только по факту брака с Анной.
Ричард повзрослел в тех краях, и вырос он на глазах местных. Его отправили пажом к графу в 1464 году осенью, и отозвали по осени 1469 года. Пять долгих лет постоянного присутствия Ричарда здесь и там, его энергия, контакты с окружающими на самых разных уровнях сделали его в регионе своим. И женитьба на Анне просто увенчала его принадлежность к северу. Она была правильной и логичной с точки зрения всех, а только в одном Миддлхэме этих «всех» было 22 человека из 36. Эти двадцать два служили Варвику и его семье, а теперь служили Глостеру и его семье.
О том, что Перси не был сердечным другом Глостера, говорят приводимые Чарльзом Россом отрывки из частной корреспонденции тех времён, где один джентри рекомендует другому ни в коем случае не обращаться к герцогу или даже королю по поводу желанного назначения во владениях Перси. Вернее, правильнее будет сказать, что личные симпатии и антипатии мало весили на чаше весов гордости, престижа и влияния. Я бы сказала ещё, что Перси всегда имели тенденцию скатываться к поддержке альтернативы королевской власти, поэтому иногда их политика кажется абсурдной. Как можно было интриговать против короля, которому они же и помогли усесться на трон? А Перси делали это несколько раз. На самом же деле, чем нестабильнее была центральная власть, тем сильнее были влияние и власть Перси в их собственно домене, так что никакого абсурда. Жаль, что Ричард в будущем упустил эту особенность поведения Перси при каждом крутом политическом повороте.
Но в целом, Ричард Глостер стал наместником короля на севере только в 1482 году, когда началась очередная война с Шотландией. К тому времени он уже научились срабатываться с Перси в интересах всего региона.
Что касается Ирландии, то с ней королю Эдварду снова повезло – в его правление особых неприятностей с той стороны практически не наблюдалось. Скорее всего, это было не его заслугой, а именно его удачей и наследством. Его отца в Ирландии не то чтобы боготворили, но близко к тому. И победу йоркистов в Англии Ирландия восприняла, как победу «своих». Правда, Эдвард, похоже, неплохо понимал, что навязывать Ирландии власть Лондона бессмысленно. Ещё его отец поставил на лордов Килдейра, ФитцДжеральдов, которые и правили в Ирландии достаточно суверенно и при Эдварде, и при Ричарде.
@темы: Edward IV
-
-
08.07.2014 в 15:28-
-
08.07.2014 в 17:56-
-
09.07.2014 в 17:12Только хочу сказать, что возможно присутствие наложницы в родовом гнезде Гербертов вовсе не мешало семейному уюту, а было как бы само собою разумеющимся. У меня складывается такое впечатление, что далеко не все жены в Средневековье были против любовниц у своих мужей, они как бы давали им передышку от выполнения супружеского долга и бесконечного рождения наследников. Вроде Изабелла Баварская даже сама нашла любовницу своему мужу, а королева Филиппа Алису Перрерс Эдуарду Третьему.
-
-
10.07.2014 в 01:19