Наверное, после разрешения любой критической ситуации начинается неизбежный разбор полётов как победителями, так и побеждёнными. И это правильно, потому что систематически наступать на одни и те же грабли для правителя как-то недостойно. С граблями всегда надо разбираться. Эдварду Четвёртому, тем не менее, удавалось наступать на пресловутые грабли даже не периодически, а постоянно. Но надо заметить, что не он эти грабли в самые неподходящие места подкладывал.
читать дальшеВ случае с Эдвардом Четвёртым, все знали, что без прямого вмешательства Луи Французского в распри между Эдвардом и Варвиком, ситуация никогда бы не сложилась настолько опасно для английского короля. Это Луи превратил обычную свару между родственниками в полномерную войну между Йорками и Ланкастерами, даже если роль последних играли, в основном, йоркисты. Следовательно, в отношении Франции что-то нужно было делать.
Относительно того, насколько всерьёз нужно было что-то делать с Францией в 1472 году, среди историков общего мнения нет. Чарльз Росс считает, что на самом деле после победы Эдварду континентальные интриги никак не угрожали. А вот Ландер возражал, что отношения между Англией, Бургундией и Францией в тот момент сплелись в такой запутанный клубок, что Эдварду было необходимо его распутать ради безопасности Англии. Не берусь судить, кто из них прав. Просто уже здравый смысл говорит, что честь английского короля требовала каких-то действий против Франции.
В любом случае, в 1471 году Эдвард поносил Луи на каждом повороте, находя полное понимание и дома, и, как ему казалось, в тех же Бургундии и Бретани. Но его похождения в Бургундии немножко раскрыли молодому королю глаза. На какой-то момент он понял, что на Чарльза Бургундского полагаться нельзя, и, вернув себе корону, быстро и без лишних слов заключил мир с Францией до мая 1472 года. Филипп де Коммин упоминает, что Эдвард прознал о прожектах Чарльза Бургундского выдать свою дочь за брата французского короля. Неизвестно, как бы сложились отношения между Англией и Бургундией, если бы не Франциск Бретонский, который цеплялся за Англию зубами и ногтями, умоляя Эдварда прислать ему лучников для защиты.
И пусть Эдвард выслал Франциску в шесть раз меньше лучников, чем тот просил, но даже 1 000 английских лучников в Бретани были грозной силой. У Бретани с Бургундией были свои договоры, да и Эдварду, хотел он этого или нет, нужны были действующие отношения с Бургундией хотя бы ради коммерции. Но сблизил Англию, Бретонь и Бургундию сам Луи Французский, в своём нетерпении поспешивший напасть на Бретань, как на самое слабое звено формирующегося альянса. Но с помощью Божьей и английских лучников Франциск, к изумлению Луи, отбился, а вот Шарль Бургундский резко проникся к брату своей супруги, потому что подобные лучники были нужны и ему. Теперь уже он постарался заинтересовать Эдварда, посулив ему за помощь Э в Нормандии.
Эдвард, конечно, послал 3000 лучников Шарлю, и ещё 2000 – Франциску, да еще и английские корабли снова начали патрулировать Ла-Манш.
Но Эдвард второй половины царствования уже не был тем тупо упорным юнцом, который был когда-то на всё, чтобы только получить желаемое. Эдвард научился быть расчётливым. Он был готов вложиться в союз, но только в том случае, если Англии дадут в союзе доминантную роль. В братскую приязнь и благодарность король верить как-то постепенно разучился. Англичане тоже начали именно с Бретани – потому что она действительно была слабым звеном, здесь Луи Французский не ошибался.
Предполагалось, что хотя английской армии будет платить сам Эдвард, Франциск Бретонский будет всячески помогать в снабжении этой армии. Франциск откроет Англии все порты и границы. Всё, что Эдвард завоюет во Франции, будет принадлежать Эдварду, если только он в качестве жеста доброй воли не подкинет чего-нибудь Франциску. Взамен Эдвард пообещал, что если Франциску понадобится военная помощь во время военных действий, то англичане её предоставят. Правда, за счёт Франциска.
С Бургундией, конечно, подобный тон в переговорах был недопустим. Шарль Бургундский выставил свои требования для заключения союза. В случае удачи, Шарль ожидал, что Эдвард передаст ему в полную собственность Шампань, Невер, Э, Гиз и Ретель, а также всю собственность персонального врага Шарля, графа Сент-Поля, а также города на Сомме, которые Шарль рассматривал своими.
Что ж, делить шкуру неубитого медведя Эдварду было несложно, да и вообще он предпочёл истрактовать условия Шарля как готовность в принципе заключить союз против Франции. И отправился с этим на заседание парламента в октябре 1472 года. Дебаты с парламентом предстояли долгие и нудные. Во-первых, сама идея войны на континенте как-то перестала англичан интересовать. Навоевались уже дома, да и ряды знати были прорежены гражданской войной и натуральным угасанием достаточно для того, чтобы ряды «ястребов», всегда готовые отправиться воевать от скуки или с надеждой на добычу, истончились почти до невидимости. Во-вторых, Эдвард ухитрился приобрести среди своих подданных определенную репутацию в отношении сборов налогов на войну. Дважды, в 1463 и 1468 году, он сумел выдоить у парламента эти деньги, которые потом канули неизвестно куда. Во всяком случае, воевать на них Эдвард не отправился.
Тем, что парламент всё-таки согласился дать королю на войну около 100 000 фунтов, Эдвард был полностью обязан своему канцлеру, епископу Стиллингтону. Тот сумел смешать отличный коктейль из права английских королей на французский престол и того, что Луи до такой степени виноват перед англичанами, что не наказать его за это – себя не уважать. К тому же, в будущем завоевание себя оплатит, потому что не придётся всё время вкладывать средства в цепь пограничных крепостей на побережье и в патрулирование морской границы.
Но история имеет тенденцию себя повторять. Осенью 1472 года у Франциска Бретонского нервы сдали до такой степени, что он подписал перемирие с Францией, которое потом перешло в полноценный мир на год. Бургурдцы тут же подписали с французами свой двусторонний договор о мире и дружбе до начала апреля 1473 года. Эдвар мог лишь отозвать домой своих лучников, число которых сильно поуменьшили эпидемии. То есть, ситуация 1468 года полностью повторилась в 1472 году. Бретань своей слабостью снова разрушила планирующийся союз.
Франциск II Бретонский
-
-
08.07.2014 в 22:16-
-
08.07.2014 в 22:50-
-
09.07.2014 в 00:22-
-
09.07.2014 в 10:25-
-
10.07.2014 в 14:09Ох, вот что значит агенты для переговоров. Языки подвешены) Жаль только, что зря - Осенью 1472 года у Франциска Бретонского нервы сдали до такой степени, что он подписал перемирие с Францией. Ну что поделать, даже короли не всегда успевают, куда надо.
-
-
11.07.2014 в 01:03