Do or die
С чем всё происходившее оставляло леди Маргарет Бьюфорт? С надеждой, как ни странно.
читать дальше
Ситуация перестала быть мутной, а мутной она была уже больше десяти лет. С одной стороны, леди Маргарет не притесняли. И не за что было, и не лезла она в сомнительные ситуации, и всегда умела поместить себя в семью, отношения с которой ни один монарх, без крайней необходимости, не хотел бы превращать во враждебные.
С другой стороны, создавалось впечатление, что на её огромные богатства король давно посматривает, как на своё, родное, не разрешая делать завещание в пользу сына. Не то, чтобы он прямо возражал, вовсе нет. Но условием было возвращение молодого Ричмонда в Англию. Вернее, какой уж там Ричмонд… Титул графа Ричмонда передали в 1461 году Джорджу Кларенсу, и после его казни в 1478 году – Ричарду Глостеру. Неизвестно, насколько леди Маргарет верила в добрую волю Эдварда IV, но в добрую волю Ричарда III она не верила совершенно. Зная леди Маргарет, можно не сомневаться, что она крепко призадумалась.
Во-первых, как ни оценивай коронацию Ричарда III, произошла смена династии. Переворот, собственно. То есть, прецедент. Допустим, трудновато было отрицать законность эдикта Генри VI, сделавшего герцога Йорка престолонаследником. Довода «король-то не в своём уме» система того времени не то, что не знала, но старалась не применять. Ибо прецедент. Эдвард, старший выживший сын герцога Йорка, унаследовал право на корону от своего отца. Тоже всё понятно. А дальше начался полный бардак.
Если не принимать во внимание малолетних сыновей Эдварда IV, следующим за ним наследником был Джордж, герцог Кларенс. После французского похода, когда король начал болеть не на шутку, о престолонаследии не могли не сплетничать в кулуарах. Что самое неприятное, если смотреть на ситуацию с точки зрения леди Маргарет, Джордж был не просто наследником из дома Йорков, но ещё и наследником от Ланкастеров, на что имел документ. Впрочем, от Джорджа избавились, причём так, что и его сын не унаследовал права отца на трон.
Ричард III заполнил образовавшийся, после смерти брата и скандала, устроенного Стиллингтоном, вакуум, но на его месте мог бы быть и наследник Ланкастеров, не так ли? Если бы был под рукой.
Во-вторых, как ни спекулируй вокруг исчезновения сыновей покойного короля из Тауэра, важным было то, что они исчезли с политической арены. То есть, как политические фигуры они исчезли раньше, но, поскольку сомнений в отношении отцовства принцев никогда не было, при определённом стечении обстоятельств их можно бы было использовать. А вот когда использовать стало некого, то на шахматной доске остались только двое: Ричард Плантагенет и Генри Ричмонд.
Никто не знал, где находятся принцы, но все знали, где находится Ричмонд. После коронации Ричарда, Генри Ричмонд перестал быть одиноким изгнанником в чужей стране. По стечению обстоятельств, он стал ключевой фигурой для воинственной знати, жаждущей вернуться домой с честью, и, желательно, с богатством.
В третьих, Вудвиллы, которые, как ни крути, представляли собой, на момент смерти короля Эдди, вполне реальную силу, были нейтрализованы. Единственный член семейства, имевший международную репутацию, граф Риверс, был казнён. Остальные, вне Англии, были вообще вне котировки, да и в Англии никто за Вудвиллов не поднялся, ведь попытка поднять была. Без сыновей Эдварда IV, они стали никем. В лучшем случае, их можно было использовать в качестве поддержки тому, кто пожелал бы эту поддержку.
В четвёртых, Бретань и Франция были если и не напуганы, то готовы к любой неожиданной пакости со стороны этой новой Англии, с которой им пришлось бы иметь дело, а в такой ситуации любой козырь дорог. Король Франции, Луи XI, к тому же, явно приближался к моменту своего свидания с Творцом. К 1483 году, он уже перенёс два инфаркта. Да, ему был всего 60 лет, но роль Мирового Паука ему недёшево обошлась.
Сыну и наследнику Луи было всего 13 лет, то есть, можно было не сомневаться, что во Франции разгорится война за регентство, между Анной де Божё и Луи Орлеанским. А участие Луи Орлеанского автоматически означало, что в склоку между родственниками включится и Бретань. При таком раскладе, ни Франции, ни Бретани не были нужны неожиданности со стороны Англии, в которой правил Ричард III. То есть, появилась реальная возможность, что Генри Ричмонда начнут продвигать в короли, надеясь на его явную некомпетентность для этой роли. Пока там он будет разбираться, как править, Анна и Луи разберутся, кто там из них лучше подойдёт в регенты.
И, наконец, когда леди Маргарет так прокололась с попыткой выкрасть принцев из Тауэра, она могла сделать только один вывод: надежды на то, что она играючи обведёт вокруг пальца Ричарда, который, теоретически, должен был плохо ориентироваться в лондонских реалиях, не было. Каким-то непостижимым образом, король оказался впереди неё на целый шаг. Так же не удалась одновременная с нападением на резиденцию принцев в Тауэре попытка выкрасть из вестминстерского убежища принцесс, что было ещё более тревожным знаком. Словно Ричард знал, что на уме у леди Маргарет.
Скорее всего, он действительно знал. Если судить по тому, какое огромное значение Ричард Глостер, лейтенент короля на Севере, придавал системе своевременного оповещения, как он не жалел сил и средств для её совершенствования, он просто не мог пренебречь этой системой, став королём. О шпионаже в условиях средневековой Англии написано не так уж много, но достаточно, чтобы сделать главный вывод: система слежки за фигурами интереса и передача информации были, к временам начала Войн Роз, уже достаточно развиты. Другое дело, что если шпионов лорда Уолсингема и лорда Сесила стало, в наши времена, возможным отследить буквально поимённо, архивы Средних веков на этот счёт более сдержаны.
Мы знаем не так много имён с тех времён, и эти имена принадлежат лицам, к которым информация стекалась. Но мы не знаем, кто эту информацию поставлял. Предположительно, те, кто мог передвигаться через границы свободно, не вызывая подозрений. Священники, дипломаты, торговцы, медики.
Генри V, запретил в Нормандии обижать местных священников, и его часто видели в компании священников в расположении войск. Одновременно, он запретил деятельность французских священников в Англии. Были это священники, которые занимались шпионажем, или шпионы, одетые священниками? Мы не знаем.
В бюджете Кале было предусмотрено 104 фунта в год на оплату шпионов. Лейтенант Гинской крепости получал в год 50 марок на то, чтобы распространять нужные слухи в нужных местах. Свои бюджеты для шпионов имели и другие крепости английских территорий на континенте.
Дипломатический кодекс запрещал использовать дипломатов в качестве шпионов, но на практике, отчёты иностранных дипломатов всегда были главным источником информации, которую получали как их наниматели, так и те, кто готов был за информацию платить. Венецианские и миланские посланники торговали информацией практически открыто.
В интересующий нас период, центральной фигурой, занимающейся координацией шпионской деятельности англичан на континенте, был Джон лорд Дингем. Он когда-то прославился тем самым сказочно-дерзким рейдом в Сандвич, когда Вудвиллы, сэр Ричард и Энтони, были вытащены из кроваток, и доставлены прямиком в Кале, где предстали перед Варвиком и будущим королём Эдвардом, который тогда был ещё графом Маршем.
Так вот, этот лорд Дингем совершенно благополучно служил потом королю Эдварду IV, королю Ричарду III, а потом – королю Генри VII. Последнему, причём, не столько служил, сколько получал содержание и приятные подарки. Хотя все знали, что он – йоркист до мозга костей. Что означает, что лорд Дингем знал такие секреты, и так умел ими распорядиться, что его проще было задабривать, чем казнить под каким-то предлогом.
Шпионские сети имели все хранители пограничных территорий (и Ричард – тоже), лейтенант Бервика, причем связи уходили в самые глубины шотландского двора. Да что там, даже считавшийся рассеянным, кротким и вообще неземным король Генри VI регулярно платил шпионам в 1450-х. Про Эдмунда Бьюфорта говорили, что он внедрил шпионов в каждый дом каждого лорда королевства. И даже Кларенс отличился в 1460-х, внедрив шпионов в хозяйства Нортумберленда, Шрюсбери и Стэнли.
Сам Эдвард IV имел сеть шпионов буквально по всей стране, даже до восстания лорда Варвика. Кому-то в хозяйстве лорда платили 35 фунтов, и этот человек был настолько засекречен, что его имя было не известно ни одному секретарю, составляющему расходные записи.
Это только несколько примеров, имеющих железное документальное подтверждение. На самом деле, шпионаж лордов друг за другом, и короля за лордами был повседневным и достаточно рутинным. Возможно, Ричард III хотя бы частично унаследовал шпионов короля Эдварда. Но возможно, что всё то время, когда он находился на севере, при дворе короля и в челяди видных лордов королевства на него работали его собственные шпионы.
Во всяком случае, когда епископ Салсбери, Лайонелл Вудвилл, отправил 22 сентября 1483 года совершенно невинное, частное письмо аббату бенедиктинского монастыря в Винчестере, это письмо было перехвачено шпионами Ричарда. Дело, собственно, было не в письме, а в том, откуда оно было отправлено – из Торнбери Кастл, одной из главных резиденций герцога Бэкингема. Означает ли это, что Ричард имел шпионов при герцоге, или приглядывали именно за Вудвиллом? Кто знает.
Во всяком случае, герцог Бэкингем покинул королевский прогресс не вдруг. По некоторым сведениям, между ним и Ричардом произошёл разговор на повышенных тонах 2 августа, после чего герцог забрал своё сопровождение, и взял путь на Брекнок. Тем не менее, ещё 16 сентября король Ричард совершенно точно не подозревал Бэкингема. Но, несомненно, стал присматриваться к дорогому союзнику после того, как стало известно, что епископ Вудвилл живёт в замке герцога.
читать дальше
Ситуация перестала быть мутной, а мутной она была уже больше десяти лет. С одной стороны, леди Маргарет не притесняли. И не за что было, и не лезла она в сомнительные ситуации, и всегда умела поместить себя в семью, отношения с которой ни один монарх, без крайней необходимости, не хотел бы превращать во враждебные.
С другой стороны, создавалось впечатление, что на её огромные богатства король давно посматривает, как на своё, родное, не разрешая делать завещание в пользу сына. Не то, чтобы он прямо возражал, вовсе нет. Но условием было возвращение молодого Ричмонда в Англию. Вернее, какой уж там Ричмонд… Титул графа Ричмонда передали в 1461 году Джорджу Кларенсу, и после его казни в 1478 году – Ричарду Глостеру. Неизвестно, насколько леди Маргарет верила в добрую волю Эдварда IV, но в добрую волю Ричарда III она не верила совершенно. Зная леди Маргарет, можно не сомневаться, что она крепко призадумалась.
Во-первых, как ни оценивай коронацию Ричарда III, произошла смена династии. Переворот, собственно. То есть, прецедент. Допустим, трудновато было отрицать законность эдикта Генри VI, сделавшего герцога Йорка престолонаследником. Довода «король-то не в своём уме» система того времени не то, что не знала, но старалась не применять. Ибо прецедент. Эдвард, старший выживший сын герцога Йорка, унаследовал право на корону от своего отца. Тоже всё понятно. А дальше начался полный бардак.
Если не принимать во внимание малолетних сыновей Эдварда IV, следующим за ним наследником был Джордж, герцог Кларенс. После французского похода, когда король начал болеть не на шутку, о престолонаследии не могли не сплетничать в кулуарах. Что самое неприятное, если смотреть на ситуацию с точки зрения леди Маргарет, Джордж был не просто наследником из дома Йорков, но ещё и наследником от Ланкастеров, на что имел документ. Впрочем, от Джорджа избавились, причём так, что и его сын не унаследовал права отца на трон.
Ричард III заполнил образовавшийся, после смерти брата и скандала, устроенного Стиллингтоном, вакуум, но на его месте мог бы быть и наследник Ланкастеров, не так ли? Если бы был под рукой.
Во-вторых, как ни спекулируй вокруг исчезновения сыновей покойного короля из Тауэра, важным было то, что они исчезли с политической арены. То есть, как политические фигуры они исчезли раньше, но, поскольку сомнений в отношении отцовства принцев никогда не было, при определённом стечении обстоятельств их можно бы было использовать. А вот когда использовать стало некого, то на шахматной доске остались только двое: Ричард Плантагенет и Генри Ричмонд.
Никто не знал, где находятся принцы, но все знали, где находится Ричмонд. После коронации Ричарда, Генри Ричмонд перестал быть одиноким изгнанником в чужей стране. По стечению обстоятельств, он стал ключевой фигурой для воинственной знати, жаждущей вернуться домой с честью, и, желательно, с богатством.
В третьих, Вудвиллы, которые, как ни крути, представляли собой, на момент смерти короля Эдди, вполне реальную силу, были нейтрализованы. Единственный член семейства, имевший международную репутацию, граф Риверс, был казнён. Остальные, вне Англии, были вообще вне котировки, да и в Англии никто за Вудвиллов не поднялся, ведь попытка поднять была. Без сыновей Эдварда IV, они стали никем. В лучшем случае, их можно было использовать в качестве поддержки тому, кто пожелал бы эту поддержку.
В четвёртых, Бретань и Франция были если и не напуганы, то готовы к любой неожиданной пакости со стороны этой новой Англии, с которой им пришлось бы иметь дело, а в такой ситуации любой козырь дорог. Король Франции, Луи XI, к тому же, явно приближался к моменту своего свидания с Творцом. К 1483 году, он уже перенёс два инфаркта. Да, ему был всего 60 лет, но роль Мирового Паука ему недёшево обошлась.
Сыну и наследнику Луи было всего 13 лет, то есть, можно было не сомневаться, что во Франции разгорится война за регентство, между Анной де Божё и Луи Орлеанским. А участие Луи Орлеанского автоматически означало, что в склоку между родственниками включится и Бретань. При таком раскладе, ни Франции, ни Бретани не были нужны неожиданности со стороны Англии, в которой правил Ричард III. То есть, появилась реальная возможность, что Генри Ричмонда начнут продвигать в короли, надеясь на его явную некомпетентность для этой роли. Пока там он будет разбираться, как править, Анна и Луи разберутся, кто там из них лучше подойдёт в регенты.
И, наконец, когда леди Маргарет так прокололась с попыткой выкрасть принцев из Тауэра, она могла сделать только один вывод: надежды на то, что она играючи обведёт вокруг пальца Ричарда, который, теоретически, должен был плохо ориентироваться в лондонских реалиях, не было. Каким-то непостижимым образом, король оказался впереди неё на целый шаг. Так же не удалась одновременная с нападением на резиденцию принцев в Тауэре попытка выкрасть из вестминстерского убежища принцесс, что было ещё более тревожным знаком. Словно Ричард знал, что на уме у леди Маргарет.
Скорее всего, он действительно знал. Если судить по тому, какое огромное значение Ричард Глостер, лейтенент короля на Севере, придавал системе своевременного оповещения, как он не жалел сил и средств для её совершенствования, он просто не мог пренебречь этой системой, став королём. О шпионаже в условиях средневековой Англии написано не так уж много, но достаточно, чтобы сделать главный вывод: система слежки за фигурами интереса и передача информации были, к временам начала Войн Роз, уже достаточно развиты. Другое дело, что если шпионов лорда Уолсингема и лорда Сесила стало, в наши времена, возможным отследить буквально поимённо, архивы Средних веков на этот счёт более сдержаны.
Мы знаем не так много имён с тех времён, и эти имена принадлежат лицам, к которым информация стекалась. Но мы не знаем, кто эту информацию поставлял. Предположительно, те, кто мог передвигаться через границы свободно, не вызывая подозрений. Священники, дипломаты, торговцы, медики.
Генри V, запретил в Нормандии обижать местных священников, и его часто видели в компании священников в расположении войск. Одновременно, он запретил деятельность французских священников в Англии. Были это священники, которые занимались шпионажем, или шпионы, одетые священниками? Мы не знаем.
В бюджете Кале было предусмотрено 104 фунта в год на оплату шпионов. Лейтенант Гинской крепости получал в год 50 марок на то, чтобы распространять нужные слухи в нужных местах. Свои бюджеты для шпионов имели и другие крепости английских территорий на континенте.
Дипломатический кодекс запрещал использовать дипломатов в качестве шпионов, но на практике, отчёты иностранных дипломатов всегда были главным источником информации, которую получали как их наниматели, так и те, кто готов был за информацию платить. Венецианские и миланские посланники торговали информацией практически открыто.
В интересующий нас период, центральной фигурой, занимающейся координацией шпионской деятельности англичан на континенте, был Джон лорд Дингем. Он когда-то прославился тем самым сказочно-дерзким рейдом в Сандвич, когда Вудвиллы, сэр Ричард и Энтони, были вытащены из кроваток, и доставлены прямиком в Кале, где предстали перед Варвиком и будущим королём Эдвардом, который тогда был ещё графом Маршем.
Так вот, этот лорд Дингем совершенно благополучно служил потом королю Эдварду IV, королю Ричарду III, а потом – королю Генри VII. Последнему, причём, не столько служил, сколько получал содержание и приятные подарки. Хотя все знали, что он – йоркист до мозга костей. Что означает, что лорд Дингем знал такие секреты, и так умел ими распорядиться, что его проще было задабривать, чем казнить под каким-то предлогом.
Шпионские сети имели все хранители пограничных территорий (и Ричард – тоже), лейтенант Бервика, причем связи уходили в самые глубины шотландского двора. Да что там, даже считавшийся рассеянным, кротким и вообще неземным король Генри VI регулярно платил шпионам в 1450-х. Про Эдмунда Бьюфорта говорили, что он внедрил шпионов в каждый дом каждого лорда королевства. И даже Кларенс отличился в 1460-х, внедрив шпионов в хозяйства Нортумберленда, Шрюсбери и Стэнли.
Сам Эдвард IV имел сеть шпионов буквально по всей стране, даже до восстания лорда Варвика. Кому-то в хозяйстве лорда платили 35 фунтов, и этот человек был настолько засекречен, что его имя было не известно ни одному секретарю, составляющему расходные записи.
Это только несколько примеров, имеющих железное документальное подтверждение. На самом деле, шпионаж лордов друг за другом, и короля за лордами был повседневным и достаточно рутинным. Возможно, Ричард III хотя бы частично унаследовал шпионов короля Эдварда. Но возможно, что всё то время, когда он находился на севере, при дворе короля и в челяди видных лордов королевства на него работали его собственные шпионы.
Во всяком случае, когда епископ Салсбери, Лайонелл Вудвилл, отправил 22 сентября 1483 года совершенно невинное, частное письмо аббату бенедиктинского монастыря в Винчестере, это письмо было перехвачено шпионами Ричарда. Дело, собственно, было не в письме, а в том, откуда оно было отправлено – из Торнбери Кастл, одной из главных резиденций герцога Бэкингема. Означает ли это, что Ричард имел шпионов при герцоге, или приглядывали именно за Вудвиллом? Кто знает.
Во всяком случае, герцог Бэкингем покинул королевский прогресс не вдруг. По некоторым сведениям, между ним и Ричардом произошёл разговор на повышенных тонах 2 августа, после чего герцог забрал своё сопровождение, и взял путь на Брекнок. Тем не менее, ещё 16 сентября король Ричард совершенно точно не подозревал Бэкингема. Но, несомненно, стал присматриваться к дорогому союзнику после того, как стало известно, что епископ Вудвилл живёт в замке герцога.
@темы: Henry VII
-
-
13.02.2017 в 14:25-
-
13.02.2017 в 19:12-
-
13.02.2017 в 19:23Лучше бы вернулся. А так было бы шикарное: похороны за счет короны. )))))
-
-
13.02.2017 в 20:36"Возвращайтесь, дорогой Генрих Эдмундович, мы уже приготовили деньги на ваши похороны"
-
-
14.02.2017 в 00:40zapad39, Olyanka, wendellin, я даже не могу предположить, как бы Ричмонда принял Эдвард. Фишка-то в том, что Эдвард знал о проблемах с законностью своего потомства. То есть, он действительно мог считать Ричмонда потенциальной угрозой. И даже не потому, что его сыновья были, технически говоря, бастардами. Вильгельм Завоеватель тоже был бастардом. А потому, что они были детьми. Никто больше не хотел детей на троне. С другой стороны, он явно не понимал, что долго не протянет. Тогда он мог действительно планировать ввести Ричмонда в семью, как это было сделано с Бэкингемом, и намного раньше - с Холландом.
Но когда в Бретань стали стягиваться оппозиционеры - всё. Потенциально, Ричмонд был уже приговорён из-за этого факта. Так что дальше вопрос стоял о банальном выживании.
-
-
14.02.2017 в 16:26-
-
15.02.2017 в 00:37-
-
27.03.2017 в 00:14Т.е вариант выдать старшую дочь Елизавету за Ричмонда был ещё при жизни короля?
Интересно, решились бы этим все проблемы?
-
-
27.03.2017 в 09:13Именно поэтому предложение руки принцессы выглядит подозрительно. Если только под "принцессами" не подразумевались девушки из вудвилловской линии. Вряд ли их в Англии считали таковыми, но через многочисленные переводы и трактовки иностранцев-историков Скряги, такой ляп мог проникнуть в документы.