Do or die
Чтобы понять сложности отношений между сыновьями Завоевателя и его собственную головную боль из-за этих сложностей, нужно совершить небольшой экскурс в правила распределения наследства, свойственные тому периоду, и в историю о том, как Завоеватель обеспечил своим сыновьям распределяемое.
читать дальшеНаследственные земли отца, патримоний, получал, как правило, старший сын. Чтобы обеспечить младших, родитель должен был подсуетиться. Конечно, любая семья стремилась, чтобы хотя бы кто-то из детей утвердился в сфере церковной, которая была дополнителеным каналом для усиления семьи в целом и продвижения интересов её отдельных членов в частности. Причем, если позволяли семейные ресурсы, строить карьеру на церковном поприще уходил кто-то из дочерей и кто-то из сыновей, потому что каналы влияния и социальные сети у мужчин и женщин были обычно разными. Но не всегда складывалось так, что в семье были дети, подходящие для церковной карьеры по складу ума и характера.
В случае герцога Вильгельма, он решил сначала подсуетиться, чтобы обеспечить всех своих отпрысков, а уже потом думать, что и кому завещать. Прелат в его семье уже, кстати, был - единоутробный брат Одо, так что сыновей надо было обеспечить чем-то более материальным: землями и властью.
Естественной территорией для расширения владений была Англия. Теоретически, повод был. Эмма, которая вышла сначала за Этельреда, а потом за сменившего его на троне Кнута, приходилась Вильгельму пра-тёткой. Практически, английский трон вакантным, конечно, не был. Собственно, на него было даже слишком много претендентов, начиная с детей Эммы от брака с Этельредом, которые спасались от отчима в Нормандии.
Собственно, вместе с Эдвардом, сыном Эммы и Этельреда, двинулись в Англию, после смерти сына Эммы и Кнута, многочисленные норманны, правильно рассчитывающие, что Эдвард без должностей и земель их не оставит. Эдакая "первая волна".
Проблема была в англичанах. Вернее, в потомках викингов, захвативших в Англии власть. Эдварду разрешили стать королем только при условии женитьбы на Эдит, дочери графа Годвина Уэссекского, одного из главных виновников гибели брата Эдварда, Альфреда. По-настоящему, Эдвард мог или положиться на своих норманнов, и переломить власть английских эрлов, или быть королем только формально, подчиняясь во всём английским магнатам. Заговор против Годвина возглавил Робер Жюмьежский (он же Робер Шампар), которого Эдварду удалось протолкнуть в архиепископы Кентерберийские. Почему не сам король? Потому что королю полагалось хотя бы формально быть отцом родным для всех своих подданных, и для викингов тоже.
Годвин имел основательные укрепления в Дувре. Мало того, его сын Тостиг женился на сестре тестя Вильгельма, Балдуина V. Это заставило вступить в игру графа Эсташа Булонского, который когда-то был женат на сестре Эдварда. Он, с довольно большим эскортом, нанес формальный визит своему родственнику через брак, и на обратном пути остановился в Дувре, под видом подготовки к обратной дороге. Под подготовкой граф Эсташ понимал реквизиции среди местного населения, что, ожидаемо, привело к вооруженной стычке между людьми эрла Годвина и людьми графа Эсташа. После чего последний кинулся обратно к королю Эдварду с горькой жалобой на Годвина Уэссекского. Король Эдвар приосанился, и повелел Годвину наказать людей в Дувре, нанесших такую обиду его гостю. Опять же, ожидаемо, Годвин Уэссекский наотрез отказался это делать. Более того, он посмел оказать сопротивление людям короля, отправившимся в карательный рейд. После чего Эдвард с чистейшей совестью смог объявить и самого Годвина, и его сыновей вне закона, и заставить их удалиться в изгнание. А супругу отправил в монастырь.
Уэссекские изгнались во Фландрию, где начали интриговать при дворе Балдуина V. А будущий Завоеватель, как говорят Англо-Саксонские хроники, быстро метнулся в Англию к дорогому родственнику. Но, пожалуй, просто присмотреться к ситуации на месте, потому что никаких договоров заключено не было. Во всяком случае, формально. Тем не менее, какой-то разговор между этими джентльменами про престолонаследие был, иначе дальнейшее поведение вовлеченных сторон будет выглядеть странновато.
Во-первых, прочие подданные короля Эдварда семейку Уэссекских крепко не любили. Тем не менее, когда он вернулся в Англию летом 1052 года, его, почему-то, встретили, как родного. Поддержка была настолько мощной, что Эдварду оставалось только вымученно улыбнуться и позволить графу то, что он уже сделал – вернуться. Правда, Годвину пришлось, согласно обычаю, отдать королю в заложники своего младшего сына Вульфнота, и внука Хакона (сына Свена). И тут начинается во-вторых.
Архиепископ Кентерберийский хватает подростков, и пускается в бега. Нет, всё понятно, что бежать ему было надо, ведь крайним в раздоре короля и эрла остался он. Вместе с ним, к слову, из Англии предпочли убраться и два епископа: Ульф Дорчестерский и Вильгельм Лондонский. Но довольно подозрительно, что они потащили парней прямёхонько к герцогу Вильгельму. По утверждению хрониста Вильгельма из Пуатье, «рыцаря и клирика», заложников к Вильгельму послал сам король Эдвард, который предпочитал видеть своим преемником норманна, нежели потомка ненавистных ему викингов-захватчиков. В конце концов, именно викинги сделали его изгнанником, лишили матери, престола и брата. От норманнов, среди которых он вырос, Эдвард видел только хорошее. Что касается англосаксов, они с королём остались друг для друга чужими.
Хроники Вильгельма из Пуатье ценны тем, что они писались в 1070-х, по горячим следам завоевания Англии. Плюс, как капеллан Вильгельма Завоевателя, он был своим человеком в кругах, где принимались решения. С другой стороны, именно это ставят ему в вину историки, обвиняющие его Gesta Guillelmi в пристрастности человека из внутреннего круга норманнов. Правда, историки эти – англичане, и среди них продолжает считаться хорошим тоном отвечать «англосаксы» на вопрос «норманны или англосаксы?». Хотя и вопрос, и ответ абсурдны потому, что датчане Годвин Уэссекский и его сын, Гарольд Годвинсон, имели к англосаксам лишь то отношение, что жили на завоеванных у англосаксов землях.
Историк Эмма Мэйсон, написавшая умную, но ужасно неуклюжую книгу о жизни Вильгельма Руфуса, напоминает пассаж из Gesta Guillelmi, что король Эдвард передал заложников Уэссекских Вильгельму в обмен на обещание того не делать попыток завоевания Англии при жизни Эдварда, и воспользоваться заложниками после его смерти. Тем не менее, на мой взгляд, это утверждение очень выпадает из контекста отношений между Уильямом и Эдвардом. Ничего не говорит о том, что Вильгельм собирался напасть на Эдварда.
Мэйсон считает, что финт с транспортировкой мальчишек в Нормандию был сольным проектом архиепископа Роберта. И ссылается на то, что хронисты 1050-х из Жюмьежа и Сен-Вандри ничего не писали о правах герцога Вильгельма на трон Англии, но очень много – о годах изгнания Эдварда и Альфреда, и о том, как герцоги Нормандии им помогали. Мэйсон считает, что они подводили базу под моральное право Вильгельма унаследовать Англию.
Но мне кажется, что всё могло быть гораздо проще. Вильгельм навестил Эдварда в тот момент, когда тот стал, наконец, свободным. Но оба джентльмена были людьми очень умными, и они не могли не предполагать, что Годвин со своим выводком вернутся, и что почти 50-летний Эдвард вряд ли сможет освободиться от навязанной ему жены, чтобы получить естественного наследника престола с другой королевой. Тем не менее, Эдвард мог хотя бы частично отомстить Годвину, заставив его почувствовать ту же боль, которую тот причинил ему. Выпад был личным: ты отнял у меня брата, я отниму у тебя сына и наследника твоего сына. Ведь, в конечном итоге, Вильгельм Завоеватель никогда не воспользовался тем, что у него в руках находятся заложники.
Судьба Хакона неизвестна, а Вульфнот дожил в заложниках до 54 лет. Нет, он не «умер в цепях в Солсбери», как утверждает русскоязычная Википедия. Вульфнот жил в Нормандии, при дворе Вильгельма, примерно так, как Генрих VII потом жил в Бретани: комфортно, но под стражей. В 1087-м, умирающий Завоеватель распорядился Вульфнота отпустить на все четыре стороны, но тот, проживший 35 лет в Нормандии, не видел ни смысла ни резона куда-то уезжать. Герой нашего повествования, Вильгельм Руфус, то ли распорядился, то ли согласился, чтобы Вульфнот приехал в Англию. Умер он в Винчестере, и, по-видимому, последние годы провел в местном аббатстве.
читать дальшеНаследственные земли отца, патримоний, получал, как правило, старший сын. Чтобы обеспечить младших, родитель должен был подсуетиться. Конечно, любая семья стремилась, чтобы хотя бы кто-то из детей утвердился в сфере церковной, которая была дополнителеным каналом для усиления семьи в целом и продвижения интересов её отдельных членов в частности. Причем, если позволяли семейные ресурсы, строить карьеру на церковном поприще уходил кто-то из дочерей и кто-то из сыновей, потому что каналы влияния и социальные сети у мужчин и женщин были обычно разными. Но не всегда складывалось так, что в семье были дети, подходящие для церковной карьеры по складу ума и характера.
В случае герцога Вильгельма, он решил сначала подсуетиться, чтобы обеспечить всех своих отпрысков, а уже потом думать, что и кому завещать. Прелат в его семье уже, кстати, был - единоутробный брат Одо, так что сыновей надо было обеспечить чем-то более материальным: землями и властью.
Естественной территорией для расширения владений была Англия. Теоретически, повод был. Эмма, которая вышла сначала за Этельреда, а потом за сменившего его на троне Кнута, приходилась Вильгельму пра-тёткой. Практически, английский трон вакантным, конечно, не был. Собственно, на него было даже слишком много претендентов, начиная с детей Эммы от брака с Этельредом, которые спасались от отчима в Нормандии.
Собственно, вместе с Эдвардом, сыном Эммы и Этельреда, двинулись в Англию, после смерти сына Эммы и Кнута, многочисленные норманны, правильно рассчитывающие, что Эдвард без должностей и земель их не оставит. Эдакая "первая волна".
Проблема была в англичанах. Вернее, в потомках викингов, захвативших в Англии власть. Эдварду разрешили стать королем только при условии женитьбы на Эдит, дочери графа Годвина Уэссекского, одного из главных виновников гибели брата Эдварда, Альфреда. По-настоящему, Эдвард мог или положиться на своих норманнов, и переломить власть английских эрлов, или быть королем только формально, подчиняясь во всём английским магнатам. Заговор против Годвина возглавил Робер Жюмьежский (он же Робер Шампар), которого Эдварду удалось протолкнуть в архиепископы Кентерберийские. Почему не сам король? Потому что королю полагалось хотя бы формально быть отцом родным для всех своих подданных, и для викингов тоже.
Годвин имел основательные укрепления в Дувре. Мало того, его сын Тостиг женился на сестре тестя Вильгельма, Балдуина V. Это заставило вступить в игру графа Эсташа Булонского, который когда-то был женат на сестре Эдварда. Он, с довольно большим эскортом, нанес формальный визит своему родственнику через брак, и на обратном пути остановился в Дувре, под видом подготовки к обратной дороге. Под подготовкой граф Эсташ понимал реквизиции среди местного населения, что, ожидаемо, привело к вооруженной стычке между людьми эрла Годвина и людьми графа Эсташа. После чего последний кинулся обратно к королю Эдварду с горькой жалобой на Годвина Уэссекского. Король Эдвар приосанился, и повелел Годвину наказать людей в Дувре, нанесших такую обиду его гостю. Опять же, ожидаемо, Годвин Уэссекский наотрез отказался это делать. Более того, он посмел оказать сопротивление людям короля, отправившимся в карательный рейд. После чего Эдвард с чистейшей совестью смог объявить и самого Годвина, и его сыновей вне закона, и заставить их удалиться в изгнание. А супругу отправил в монастырь.
Уэссекские изгнались во Фландрию, где начали интриговать при дворе Балдуина V. А будущий Завоеватель, как говорят Англо-Саксонские хроники, быстро метнулся в Англию к дорогому родственнику. Но, пожалуй, просто присмотреться к ситуации на месте, потому что никаких договоров заключено не было. Во всяком случае, формально. Тем не менее, какой-то разговор между этими джентльменами про престолонаследие был, иначе дальнейшее поведение вовлеченных сторон будет выглядеть странновато.
Во-первых, прочие подданные короля Эдварда семейку Уэссекских крепко не любили. Тем не менее, когда он вернулся в Англию летом 1052 года, его, почему-то, встретили, как родного. Поддержка была настолько мощной, что Эдварду оставалось только вымученно улыбнуться и позволить графу то, что он уже сделал – вернуться. Правда, Годвину пришлось, согласно обычаю, отдать королю в заложники своего младшего сына Вульфнота, и внука Хакона (сына Свена). И тут начинается во-вторых.
Архиепископ Кентерберийский хватает подростков, и пускается в бега. Нет, всё понятно, что бежать ему было надо, ведь крайним в раздоре короля и эрла остался он. Вместе с ним, к слову, из Англии предпочли убраться и два епископа: Ульф Дорчестерский и Вильгельм Лондонский. Но довольно подозрительно, что они потащили парней прямёхонько к герцогу Вильгельму. По утверждению хрониста Вильгельма из Пуатье, «рыцаря и клирика», заложников к Вильгельму послал сам король Эдвард, который предпочитал видеть своим преемником норманна, нежели потомка ненавистных ему викингов-захватчиков. В конце концов, именно викинги сделали его изгнанником, лишили матери, престола и брата. От норманнов, среди которых он вырос, Эдвард видел только хорошее. Что касается англосаксов, они с королём остались друг для друга чужими.
Хроники Вильгельма из Пуатье ценны тем, что они писались в 1070-х, по горячим следам завоевания Англии. Плюс, как капеллан Вильгельма Завоевателя, он был своим человеком в кругах, где принимались решения. С другой стороны, именно это ставят ему в вину историки, обвиняющие его Gesta Guillelmi в пристрастности человека из внутреннего круга норманнов. Правда, историки эти – англичане, и среди них продолжает считаться хорошим тоном отвечать «англосаксы» на вопрос «норманны или англосаксы?». Хотя и вопрос, и ответ абсурдны потому, что датчане Годвин Уэссекский и его сын, Гарольд Годвинсон, имели к англосаксам лишь то отношение, что жили на завоеванных у англосаксов землях.
Историк Эмма Мэйсон, написавшая умную, но ужасно неуклюжую книгу о жизни Вильгельма Руфуса, напоминает пассаж из Gesta Guillelmi, что король Эдвард передал заложников Уэссекских Вильгельму в обмен на обещание того не делать попыток завоевания Англии при жизни Эдварда, и воспользоваться заложниками после его смерти. Тем не менее, на мой взгляд, это утверждение очень выпадает из контекста отношений между Уильямом и Эдвардом. Ничего не говорит о том, что Вильгельм собирался напасть на Эдварда.
Мэйсон считает, что финт с транспортировкой мальчишек в Нормандию был сольным проектом архиепископа Роберта. И ссылается на то, что хронисты 1050-х из Жюмьежа и Сен-Вандри ничего не писали о правах герцога Вильгельма на трон Англии, но очень много – о годах изгнания Эдварда и Альфреда, и о том, как герцоги Нормандии им помогали. Мэйсон считает, что они подводили базу под моральное право Вильгельма унаследовать Англию.
Но мне кажется, что всё могло быть гораздо проще. Вильгельм навестил Эдварда в тот момент, когда тот стал, наконец, свободным. Но оба джентльмена были людьми очень умными, и они не могли не предполагать, что Годвин со своим выводком вернутся, и что почти 50-летний Эдвард вряд ли сможет освободиться от навязанной ему жены, чтобы получить естественного наследника престола с другой королевой. Тем не менее, Эдвард мог хотя бы частично отомстить Годвину, заставив его почувствовать ту же боль, которую тот причинил ему. Выпад был личным: ты отнял у меня брата, я отниму у тебя сына и наследника твоего сына. Ведь, в конечном итоге, Вильгельм Завоеватель никогда не воспользовался тем, что у него в руках находятся заложники.
Судьба Хакона неизвестна, а Вульфнот дожил в заложниках до 54 лет. Нет, он не «умер в цепях в Солсбери», как утверждает русскоязычная Википедия. Вульфнот жил в Нормандии, при дворе Вильгельма, примерно так, как Генрих VII потом жил в Бретани: комфортно, но под стражей. В 1087-м, умирающий Завоеватель распорядился Вульфнота отпустить на все четыре стороны, но тот, проживший 35 лет в Нормандии, не видел ни смысла ни резона куда-то уезжать. Герой нашего повествования, Вильгельм Руфус, то ли распорядился, то ли согласился, чтобы Вульфнот приехал в Англию. Умер он в Винчестере, и, по-видимому, последние годы провел в местном аббатстве.
@темы: William II
-
-
04.01.2018 в 21:05В итоге для заложников всё тоже сложилось весьма недурно.
-
-
04.01.2018 в 22:09-
-
04.01.2018 в 22:14-
-
04.01.2018 в 22:18-
-
04.01.2018 в 22:19банкетаистории. Согласна, что твое изложение захватывает. ))))-
-
04.01.2018 в 22:29-
-
05.01.2018 в 00:42Olyanka, да куда той Санта-Барбаре с их мелкотравчатыми, приглаженными для нешокирования зрителя интригами)) Корона - вот вокруг чего разыгрываются настоящие страсти! А англичане, к слову сказать, своими заигрываниями с цветным населением продолжают делать большую политику. Кандидатура в жены принца Гарри в этом контексте очень не случайна. Так что королевские интриги в этой стране продолжаются.
серафита, наверное, корона короля была красивее короны графа?
-
-
05.01.2018 в 01:01-
-
05.01.2018 в 01:24И еще - очень люблю байку про то, как его упрямую дощерь Агату пытались выдать за муж за моего горячо любимого Альфонса VI.
-
-
05.01.2018 в 02:15Рыбе-Лис, как по мне, так все века хороши до 19-го, но ведь знатоки викторианства со мной не согласятся.
-
-
05.01.2018 в 03:24Хотя, конечно, с удовольствием читаю и про другие времена, если душа попросит.
Кстати, пользуясь случаем, хочу вас поблагодарить за ваши исторические посты. Они великолепны.
-
-
05.01.2018 в 09:44-
-
05.01.2018 в 11:28MirrinMinttu, других идей просто не приходит в голову. Видимо, нрав такой был... петушиный.
-
-
05.01.2018 в 12:06серафита, Уррака прелесть была, да.
-
-
05.01.2018 в 12:17-
-
05.01.2018 в 12:54-
-
05.01.2018 в 17:00-
-
05.01.2018 в 17:18-
-
05.01.2018 в 17:41-
-
06.01.2018 в 17:57Судя по тому, как Вильгельм сурово расправлялся с теми, кто восставал (это я про восстание в Йорке), мало кому такое могло понравиться.
-
-
06.01.2018 в 18:25