Do or die
Кто его знает, почему братья не договорились на этот раз, хотя встречались дважды. Очень похоже, что Роберта было легко науськать на что угодно, если нажать на его чувство собственного достоинства. Как это произошло когда-то в случае бунта против отца. Причем, совсем необязательно окружение герцога хотело ввергать своего господина в неприятности. Подобное к подобному, поэтому можно предположить, что Роберта окружали такие же гиперчувствительные к понятию чести люди. В общем, на этот раз Роберт и Вильгельм разъехались каждый в свой угол Нормандии, и стали друг с другом воевать.
читать дальше
В этот раз всё пошло не так. Сначала, Руфус, по своему обычаю, заплатил или пообещал заплатить Робертовым баронам, если они выступят на его стороне. И, видимо, не без успеха, потому что Роберт попросил короля Франции о помощи. Неожиданно для обоих братьев, первый же барон, в Арджентайне, которого осадила французская армия, с королем Франции воевать не стал, а феерично сдался. Впрочем, от потерь это его не спасло, потому что французы арестовали всех сдавшихся и поставили выкуп условием освобождения. После этого, то ли король Франции сразу отправился домой, то ли сначала направился вместе с Робертом осаждать Руфуса, но на половине пути все-таки отправился домой.
Руфус, решив, что ему понадобятся люди и/или деньги, приказал Фламбарду отправить ему 20 000 солдат. Но тот, то ли самостоятельно, то ли по указу, просто собрал с явившихся деньги и сказал «все свободны». Когда злющий за потерянную возможность разжиться всяческой движимостью в Нормандии контингент пошлепал по домам, по пути начались грабежи деревень и городов.
В отсутствие короля, зашевелился Уэльс – благо, граф Честера был с королем в Нормандии, а оставшиеся в приграничье не смогли перекрыть все тропы в Англию. Несколько замков было уничтожено – в Англеси, например. Братец Генри, с которым в этот раз Руфус решил объединиться против Роберта, отплыл к нему на встречу, но заплыл, почему-то, в Англию, где и остался дожидаться рождественских праздников. И не напрасно, потому что после них Генри вернулся в Нормандию материально обласканным разными подарками, и стал потихоньку творить пакости герцогу Роберту.
В довершение ко всему, в ноябре в Шотландии был убит король Дункан, протеже Руфуса, и на престол снова взобрался король Дональд.
Так что Руфус решил наплевать на фанаберии, не умножать ущерба, и вернуться домой. В Англии он был 29 декабря 1094 года, так что проведенное в пути Рождество было, наверное, если и не самым худшим в его жизни, то одним из худших.
Начало 1095 года тоже получилось мрачным. Умер Вульфстан, епископ Вустера. Конечно, деду было уже около 90 лет, и его смерть была вполне ожидаемой, но Вульфстан был одним из тех, на кого Руфус мог полагаться безусловно. Следуя своему принципу в назначениях, король объявил крупным арендаторам земель епископата, что теперь права феодального баронства переходят к нему, и что если арендаторы хотят оставаться на своих местах, от них ожидается внесение платы в королевскую казну. Таких арендаторов было 32, и суммы, обозначенные в указе, говорят о том, что доходы с каждого арендованного участка были хорошо известны. Одновременно был выпущен указ, что монашеские земли, которые были отписаны именно аббатству, остаются в монастырских владениях без всяких условий. Место епископа Вустерского оставалось вакантным год. Вся эта история добавила свой груз на историческую репутацию Руфуса.
Что касается Ансельма, то он снова ухитрился нарваться на конфликт с королем. Ансельм захотел получить свой архиепископский pallium. А получать его надо было у папы. Пап, как мы помним, было уже некоторое время двое, и каждый из них называл другого анти-папой. Чтобы отправиться за границу, ахиепископ должен был получить разрешение от короля, и тот, естественно, спросил, к какому именно папе Ансельм навострился. «К Урбану», - ответил этот бывший нормандский аббат, который полностью разделял выбор французского и итальянского духовенства в пользу папы Урбана против папы Клемента III, выбранного собственно римлянами (и тринадцатью кардиналами). Руфус заметил, что по обычаям королевства Англия, право выбора, какого папу считать настоящим, остается исключительно за королем, и что подданные в этом вопросе права голоса не имеют.
Разумеется, в спокойном тоне эти двое долго говорить просто не могли. Вскоре Ансельм уже кричал, что «а я предупреждал, что я за Урбана!», а Руфус орал в ответ, что «ты не можешь оставаться верным мне, если выбираешь папу против моей воли!». И тогда Ансельм выложил свой главный козырь: если ты не разрешишь мне ехать к Урбану, я отправлюсь в добровольное изгнание!
Как бы ни хотел Вильгельм Руфус не видеть и не слышать своего сварливого архиепископа, просто захлопать в ладоши и закричать «да, да!!!» он не мог. Урбан проигрывал Клементу и по числу кардиналов, которые за него голосовали, и по числу поддерживающего его духовенства, но явно выигрывал в энергичности и выносливости. Поскольку он был оппонентом для традиционного папы, ему просто пришлось возглавить движение реформ в сторону «папа в Риме – король над всеми королями». Появление тяготеющего к тем же реформам Ансельма рядом с Урбаном ничего хорошего для английской дипломатии не обещало.
Именно поэтому авторитарно запрещать Ансельму поездку к Урбану, и подталкивать его этим к отъезду из страны, королю не хотелось совершенно. И поэтому он нашел неплохой выход – созвал в Рокингем совет духовных и светских лордов, на котором сам даже не присутствовал. После выступления Ансельма, все единодушно посоветовали ему соредоточиться на своих обязанностях перед паствой и короной, и не изобретать каждый раз новые поводы для скандала с королем. «Кесарю кесарево, а Богу – Богово», - отрезал Ансельм. Он не видит никакого противоречия между своей присягой королю и служением тому папе, которого именно он сам считает настоящим. Первой реакцией присутствующих было «ну и объяви ему об этом сам», но потом они, все-таки, отправили делегацию к королю, чтобы тот ясно выразил свои аргументы по сути проблемы.
Руфус выразил. Он попросил довести до понимания Ансельма, что тот, своим поведением, ставит себя против всего королевства, потому что выглядит человеком, имеющим целью сбить с короля корону, вмешиваясь в то, что считается чисто королевской прерогативой. К тому же, конфронтация суверена и одного из главных его подданных бессмысленна. Урбан ничего не сможет сделать в данной ситуации для Ансельма, если тот навлечет на себя немилость короля. И Урбан ничего не сможет сделать против Ансельма, если архиепископ с королем помирится.
О том, мог ли в таких условиях быть достигнут договор, мы никогда не узнаем. Аргументы короля Ансельму представлял Вильгельм де Сен-Кале, принц-епископ Даремский, а у него были свои печальные воспоминания о конфликте с Руфусом, в результате которого ему пришлось провести несколько лет в Нормандии. И очень похоже на то, что, споря с Ансельмом, он спорил с самим собой, сосредоточившись на утверждении, что Ансельм, выбирая Урбана, крадет этим у короля право суверена. И в какой-то момент один из солдат, стоявших на страже в зале совета, забылся настолько, что выкрикнул архиепископу что-то типа «Держись, старик!», чем вызвал одобрительное веселье среди собравшейся поглазеть на заседание публики.
В общем, Руфус предпочел не вовлекать в дискуссии ещё и рядовых своих подданных, и на следующее утро просто коротко объявил делегации от совета, что архиеписком может сдать свои посох и кольцо, если ему так уж приспичило, и убираться на все четыре стороны. И тут, опять же, интересна реакция. Лорды светские, навязавшие, по сути, этого Ансельма Вильгельму, сначала (перед королем) засмущались – ну, ты это, как-то слишком резко... На что Руфус устроился в кресле поудобнее, и изъявил готовность выслушать их предложения на тему разруливания создавшейся патовой ситуации. Предложений не поступило.
Лорды же духовные, по сути присягавшие Ансельму, признав его права руководить ими, были единогласны с самого начала: поведение Ансельма снимает с них все обязанности быть ему лояльными. Так они и Ансельму объявили. А лорды светские сказали, что они ему и не присягали, так что никаких к ним претензий у него быть не должно. Тем более, что пока он в этой стране архиепископ, то он для них – архиепископ.
Казалось бы, именно лорды духовные должны были поддержать одного из своих, не так ли? Но дело в том, что Ансельм для них своим не был. Ни в каком смысле. Во-первых, большинство английских епископов в 1090-х годах были людьми светскими, бывшими государственными служащими. Из бюрократов они, собственно, превратились в баронов, стоящих над епископатами, и жили соответственно. Многие имели семьи. И все сохранили именно менталитет «государство превыше всего». В образе Ансельма они видели врага, постоянно конфликтующего с королем и требующего заменить их на монахов, хотя епископы были активно вовлечены в социальную проблематику своеих епископатов, в которой монахи, не знающие светской жизни, были бы совершенно беспомощны и неуместны.
Что касается магнатов королевства, лордов светских, то они, похоже, были вовсе не против того, чтобы архиепископ поприжал лордов духовных. И, возможно, где-то в глубине души надеялись заиметь альтернативу королевской власти. Иметь двух господ, ссорящихся между собой, во многих случаях было не так уж и плохо. Руфус этот момент понимал прекрасно, поэтому никак не выказал своего неудовольствия, если оно и было. В конце концов, он точно знал, что его бароны не едины. Те, с кем он в данный момент говорил, были представителями старого баронства, имели владения в Нормандии, и знали, что континент более или менее стоит за Урбана. Новые же бароны, обязанные всем королю и имеющие владения только в Англии, не слишком-то интересовались континентальными мнениями, и предпочитали, чтобы король сам выбрал, какого папу поддержать, а уж они поддержат короля.
А симпатии народа здесь особого значения не имели. Народ ничего про Ансельма не знал, Рим с его проблемами и двумя папами был от них бесконечно далеко, но они автоматически чувствовали симпатию к престарелому священнику, на которого наседают верные короля. Стало быть, ситуацию надо разруливать любой ценой, чтобы конфликт короля с архиепископом не стал главной темой для пересудов в каждой харчевне королевства.
Руфус также знал, что если он изгонит Ансельма из Англии своим решением, это даст тайным приверженцам Великой Нормандии под эгидой старшего сына Завоевателя прекрасный повод взбунтоваться на одобряемых в обществе основаниях. Поэтому он сидел спокойно, и наблюдал разворачивающееся перед ним действо, делая выводы, которые оглашать вслух не собирался.
Ансельм сдался первым – он запросил у короля охранную грамоту для себя и своего сопровождения, чтобы по другую сторону канала подумать над ситуацией. Но Руфус не хотел, чтобы Ансельм уехал из Англии в сане архиепископа. Поэтому он посоветовал архиепископу вернуться к своим прямым обязанностям, и размышлять параллельно с их выполнением. Патовая ситуация не была разрешена, но хотя бы в глазах окружающих перестала выглядеть такой острой.
читать дальше
В этот раз всё пошло не так. Сначала, Руфус, по своему обычаю, заплатил или пообещал заплатить Робертовым баронам, если они выступят на его стороне. И, видимо, не без успеха, потому что Роберт попросил короля Франции о помощи. Неожиданно для обоих братьев, первый же барон, в Арджентайне, которого осадила французская армия, с королем Франции воевать не стал, а феерично сдался. Впрочем, от потерь это его не спасло, потому что французы арестовали всех сдавшихся и поставили выкуп условием освобождения. После этого, то ли король Франции сразу отправился домой, то ли сначала направился вместе с Робертом осаждать Руфуса, но на половине пути все-таки отправился домой.
Руфус, решив, что ему понадобятся люди и/или деньги, приказал Фламбарду отправить ему 20 000 солдат. Но тот, то ли самостоятельно, то ли по указу, просто собрал с явившихся деньги и сказал «все свободны». Когда злющий за потерянную возможность разжиться всяческой движимостью в Нормандии контингент пошлепал по домам, по пути начались грабежи деревень и городов.
В отсутствие короля, зашевелился Уэльс – благо, граф Честера был с королем в Нормандии, а оставшиеся в приграничье не смогли перекрыть все тропы в Англию. Несколько замков было уничтожено – в Англеси, например. Братец Генри, с которым в этот раз Руфус решил объединиться против Роберта, отплыл к нему на встречу, но заплыл, почему-то, в Англию, где и остался дожидаться рождественских праздников. И не напрасно, потому что после них Генри вернулся в Нормандию материально обласканным разными подарками, и стал потихоньку творить пакости герцогу Роберту.
В довершение ко всему, в ноябре в Шотландии был убит король Дункан, протеже Руфуса, и на престол снова взобрался король Дональд.
Так что Руфус решил наплевать на фанаберии, не умножать ущерба, и вернуться домой. В Англии он был 29 декабря 1094 года, так что проведенное в пути Рождество было, наверное, если и не самым худшим в его жизни, то одним из худших.
Начало 1095 года тоже получилось мрачным. Умер Вульфстан, епископ Вустера. Конечно, деду было уже около 90 лет, и его смерть была вполне ожидаемой, но Вульфстан был одним из тех, на кого Руфус мог полагаться безусловно. Следуя своему принципу в назначениях, король объявил крупным арендаторам земель епископата, что теперь права феодального баронства переходят к нему, и что если арендаторы хотят оставаться на своих местах, от них ожидается внесение платы в королевскую казну. Таких арендаторов было 32, и суммы, обозначенные в указе, говорят о том, что доходы с каждого арендованного участка были хорошо известны. Одновременно был выпущен указ, что монашеские земли, которые были отписаны именно аббатству, остаются в монастырских владениях без всяких условий. Место епископа Вустерского оставалось вакантным год. Вся эта история добавила свой груз на историческую репутацию Руфуса.
Что касается Ансельма, то он снова ухитрился нарваться на конфликт с королем. Ансельм захотел получить свой архиепископский pallium. А получать его надо было у папы. Пап, как мы помним, было уже некоторое время двое, и каждый из них называл другого анти-папой. Чтобы отправиться за границу, ахиепископ должен был получить разрешение от короля, и тот, естественно, спросил, к какому именно папе Ансельм навострился. «К Урбану», - ответил этот бывший нормандский аббат, который полностью разделял выбор французского и итальянского духовенства в пользу папы Урбана против папы Клемента III, выбранного собственно римлянами (и тринадцатью кардиналами). Руфус заметил, что по обычаям королевства Англия, право выбора, какого папу считать настоящим, остается исключительно за королем, и что подданные в этом вопросе права голоса не имеют.
Разумеется, в спокойном тоне эти двое долго говорить просто не могли. Вскоре Ансельм уже кричал, что «а я предупреждал, что я за Урбана!», а Руфус орал в ответ, что «ты не можешь оставаться верным мне, если выбираешь папу против моей воли!». И тогда Ансельм выложил свой главный козырь: если ты не разрешишь мне ехать к Урбану, я отправлюсь в добровольное изгнание!
Как бы ни хотел Вильгельм Руфус не видеть и не слышать своего сварливого архиепископа, просто захлопать в ладоши и закричать «да, да!!!» он не мог. Урбан проигрывал Клементу и по числу кардиналов, которые за него голосовали, и по числу поддерживающего его духовенства, но явно выигрывал в энергичности и выносливости. Поскольку он был оппонентом для традиционного папы, ему просто пришлось возглавить движение реформ в сторону «папа в Риме – король над всеми королями». Появление тяготеющего к тем же реформам Ансельма рядом с Урбаном ничего хорошего для английской дипломатии не обещало.
Именно поэтому авторитарно запрещать Ансельму поездку к Урбану, и подталкивать его этим к отъезду из страны, королю не хотелось совершенно. И поэтому он нашел неплохой выход – созвал в Рокингем совет духовных и светских лордов, на котором сам даже не присутствовал. После выступления Ансельма, все единодушно посоветовали ему соредоточиться на своих обязанностях перед паствой и короной, и не изобретать каждый раз новые поводы для скандала с королем. «Кесарю кесарево, а Богу – Богово», - отрезал Ансельм. Он не видит никакого противоречия между своей присягой королю и служением тому папе, которого именно он сам считает настоящим. Первой реакцией присутствующих было «ну и объяви ему об этом сам», но потом они, все-таки, отправили делегацию к королю, чтобы тот ясно выразил свои аргументы по сути проблемы.
Руфус выразил. Он попросил довести до понимания Ансельма, что тот, своим поведением, ставит себя против всего королевства, потому что выглядит человеком, имеющим целью сбить с короля корону, вмешиваясь в то, что считается чисто королевской прерогативой. К тому же, конфронтация суверена и одного из главных его подданных бессмысленна. Урбан ничего не сможет сделать в данной ситуации для Ансельма, если тот навлечет на себя немилость короля. И Урбан ничего не сможет сделать против Ансельма, если архиепископ с королем помирится.
О том, мог ли в таких условиях быть достигнут договор, мы никогда не узнаем. Аргументы короля Ансельму представлял Вильгельм де Сен-Кале, принц-епископ Даремский, а у него были свои печальные воспоминания о конфликте с Руфусом, в результате которого ему пришлось провести несколько лет в Нормандии. И очень похоже на то, что, споря с Ансельмом, он спорил с самим собой, сосредоточившись на утверждении, что Ансельм, выбирая Урбана, крадет этим у короля право суверена. И в какой-то момент один из солдат, стоявших на страже в зале совета, забылся настолько, что выкрикнул архиепископу что-то типа «Держись, старик!», чем вызвал одобрительное веселье среди собравшейся поглазеть на заседание публики.
В общем, Руфус предпочел не вовлекать в дискуссии ещё и рядовых своих подданных, и на следующее утро просто коротко объявил делегации от совета, что архиеписком может сдать свои посох и кольцо, если ему так уж приспичило, и убираться на все четыре стороны. И тут, опять же, интересна реакция. Лорды светские, навязавшие, по сути, этого Ансельма Вильгельму, сначала (перед королем) засмущались – ну, ты это, как-то слишком резко... На что Руфус устроился в кресле поудобнее, и изъявил готовность выслушать их предложения на тему разруливания создавшейся патовой ситуации. Предложений не поступило.
Лорды же духовные, по сути присягавшие Ансельму, признав его права руководить ими, были единогласны с самого начала: поведение Ансельма снимает с них все обязанности быть ему лояльными. Так они и Ансельму объявили. А лорды светские сказали, что они ему и не присягали, так что никаких к ним претензий у него быть не должно. Тем более, что пока он в этой стране архиепископ, то он для них – архиепископ.
Казалось бы, именно лорды духовные должны были поддержать одного из своих, не так ли? Но дело в том, что Ансельм для них своим не был. Ни в каком смысле. Во-первых, большинство английских епископов в 1090-х годах были людьми светскими, бывшими государственными служащими. Из бюрократов они, собственно, превратились в баронов, стоящих над епископатами, и жили соответственно. Многие имели семьи. И все сохранили именно менталитет «государство превыше всего». В образе Ансельма они видели врага, постоянно конфликтующего с королем и требующего заменить их на монахов, хотя епископы были активно вовлечены в социальную проблематику своеих епископатов, в которой монахи, не знающие светской жизни, были бы совершенно беспомощны и неуместны.
Что касается магнатов королевства, лордов светских, то они, похоже, были вовсе не против того, чтобы архиепископ поприжал лордов духовных. И, возможно, где-то в глубине души надеялись заиметь альтернативу королевской власти. Иметь двух господ, ссорящихся между собой, во многих случаях было не так уж и плохо. Руфус этот момент понимал прекрасно, поэтому никак не выказал своего неудовольствия, если оно и было. В конце концов, он точно знал, что его бароны не едины. Те, с кем он в данный момент говорил, были представителями старого баронства, имели владения в Нормандии, и знали, что континент более или менее стоит за Урбана. Новые же бароны, обязанные всем королю и имеющие владения только в Англии, не слишком-то интересовались континентальными мнениями, и предпочитали, чтобы король сам выбрал, какого папу поддержать, а уж они поддержат короля.
А симпатии народа здесь особого значения не имели. Народ ничего про Ансельма не знал, Рим с его проблемами и двумя папами был от них бесконечно далеко, но они автоматически чувствовали симпатию к престарелому священнику, на которого наседают верные короля. Стало быть, ситуацию надо разруливать любой ценой, чтобы конфликт короля с архиепископом не стал главной темой для пересудов в каждой харчевне королевства.
Руфус также знал, что если он изгонит Ансельма из Англии своим решением, это даст тайным приверженцам Великой Нормандии под эгидой старшего сына Завоевателя прекрасный повод взбунтоваться на одобряемых в обществе основаниях. Поэтому он сидел спокойно, и наблюдал разворачивающееся перед ним действо, делая выводы, которые оглашать вслух не собирался.
Ансельм сдался первым – он запросил у короля охранную грамоту для себя и своего сопровождения, чтобы по другую сторону канала подумать над ситуацией. Но Руфус не хотел, чтобы Ансельм уехал из Англии в сане архиепископа. Поэтому он посоветовал архиепископу вернуться к своим прямым обязанностям, и размышлять параллельно с их выполнением. Патовая ситуация не была разрешена, но хотя бы в глазах окружающих перестала выглядеть такой острой.
@темы: William II
-
-
20.03.2018 в 16:58-
-
20.03.2018 в 19:41-
-
21.03.2018 в 04:32-
-
21.03.2018 в 14:09-
-
21.03.2018 в 15:00Иногда таких стратегов называют "слабый, нерешительный правитель". Что уже совсем прекрасно!
-
-
21.03.2018 в 15:02-
-
21.03.2018 в 15:06-
-
21.03.2018 в 16:07