Do or die
Если Ансельм полагал, что данное ему до Троицы время подумать пройдёт для него спокойно, то архиепископ очень ошибался. Уже буквально через несколько дней ближайшие его советники были вынуждены покинуть Кентербери. И не по своей воле. Монахов (некоего Балдуина и ещё парочку) просто выслали из Англии. По-видимому, они прибыли с континента продвигать дело Урбана. Управляющего Ансельма просто арестовали. Уж такая это была должность, что мало кто мог бы на ней удержаться без злоупотреблений, но иногда власть смотрела на злоупотребления сквозь пальцы, а иногда – нет.
читать дальшеНаверное, чисто по-человечески Ансельм был в бешенстве и чувствовал себя так, словно тучи Судного Дня буквально задевают его тонзуру. Но в данных обстоятельствах, главная проблема была в том, что полноценно подготовиться ко второму раунду аргументаций Ансельм мог только с помощью других знатоков канонического права. Пусть монах Эльмер, оставивший в истории свою версию биографии Ансельма, и писал, что архиепископ в Рокингеме просто сладко спал во время выступлений оппонентов, а потом просыпался для своих аргументов, освеженный и непобедимый, но в реале это было, конечно, не так.
Со своей стороны, Вильгельму Руфусу тоже было о чем поразмыслить. Он, конечно, не имел никаких симпатий к человеку, называвшему себя папой Урбаном II. Уже просто потому, что именно тот замахнулся на власть императоров и королей, да вдобавок стоял против широко практикующихся выплат назначаемых королями епископов и архиепископов в королевскую казну. Тем не менее, на Пасху 1094 года Урбан захватил Рим, и явно завоевал себе поддержку во Франции и в Нормандии. Поскольку в 1095 году Руфус уже имел основания полагать, что вскоре он станет правителем не только Англии, но и Нормандии, и идти поперек приверженностей Нормандии было бы в этих обстоятельствах неумно.
Проблема была в том, что за Урбана выступал Ансельм, причем выступал без оглядки на короля, что нарушало установки прерогативы королевской власти. Выбирать, какого папу признать, должен был король, и точка. Но что делать, если мнение враждебного королю епископа совпадало с логической необходимостью, ясной для короля?
Вильгельм послал к Урбану двух своих служащих, и те вскоре привезли с собой папского легата, епископа Альбано. Руфус предложил тому сделку: он признает Урбана папой, а Урбан помогает ему свалить Ансельма, дав паллиум кому-нибудь другому по выбору короля. Легат подумал, покряхтел, но был вынужден сказать Руфусу, что в их кругах дела так прямолинейно не делаются. Епископ, собственно, получил от Урбана инструкции сделать всё, чтобы Вильгельм Руфус признал его папой, но кое-какие формальности соблюдать таки требовалось. А сместить Ансельма, не нарушив канонического закона, было как бы и не за что. Легат попытался достичь компромисса, предложив, что паллиум, который он привез с собой, вручит Ансельму Руфус, а тот взамен вручит королю некоторую «рекомпенсацию», которая закроет проблему со взносом за королевскую benevolencia. Но Ансельм, разумеется, отказался наотрез.
Как ни странно, для самого Вильгельма Руфуса главная тема в переговорах с папским легатом лежала несколько в другой плоскости, чем конфликт с собственным архиепископом. Главной своей задачей он видел ограничение власти Рима в королевстве. И ему удалось получить договор, что ни один легат из Рима в дальнейшем не приедет в его королевство иначе, как по королевскому вызову. И вот в этом вопросе он, как ни странно, получил поддержку Ансельма, который считал Кентербери представительством Рима в Англии ещё со времен прибытия римской делегации монахов в конце 500-х и начале 600-х годов. То есть, и Ансельм не жаждал видеть папских легатов на территории, которую считал своей.
В общем, с паллиумом нашлось компромисское решение. Легат привез паллиум в Кентербери, положил его на алтарь, и Ансельм взял символ своей власти с алтаря. К слову сказать, Ансельм наотрез отказался встречаться с легатом не на своей территории, ссылаясь на то, что его обязанностью является охрана береговой линии, и он не может покинуть этот пост в такие неспокойные времена (как раз ожидался ответный «визит» Роберта Нормандского в Англию). Интересно, что после этого проявления природного упрямства, Ансельму вернули его советника, Балдуина. По-видимому, Руфус был доволен тем, что неприятный ему тип оказался, в конце концов, просто неприятным типом и для папского представителя. То есть, он получил неплохую демонстрацию того, что поведение Ансельма было именно проявлением характера этого человека, а не направленным конкретно против него, Руфуса, выпадом.
Кстати, отказ Ансельма покинуть Кентербери имел под собой серьезные основания. Оборона южного побережья становилась его обязанностью в отсутствие короля, и король действительно отсутствовал – на севере случился очередной кризис.
Роберт де Мовбрей ограбил четырех норвежсках купцов, прибывших в Англию, конфисковав их корабли со всем грузом. Купцы добрались до короля, и Руфус отправил в Нортумбрию приказ де Мовбрею, чтобы тот немедленно вернул норвежцам их собственность. Но де Мовбрей этот приказ игнорировал. Он также игнорировал приказ короля явиться для объяснений. Руфус полностью компенсировал норвежцам их потери, и отправился в Нортумбрию сам.
Эпизод с кораблями случился ещё на Пасху, и изначально Руфус, занятый распрями с Ансельмом и выбором папы, просто приказал де Мовбрею явиться ко двору до Троицы, под угрозой быть объявленным вне закона. Но де Мовбрей потребовал сначала обмена заложниками и, позже, охранную грамоту для себя. Это было, мягко говоря, странное поведение для одного из ведущих магнатов страны, говорившее, как минимум, о том, что граф Нортумбрии знал, что нарушал закон, но считал, что закон ему не писан. А Руфус привык не верить в то, что на севере события могут укладываться в рамки «как минимум», и заподозрил, что в Нортумбрии затевается что-то более серьезное, чем просто реакция струсившего барона, перешедшего в жадности черту дозволенного.
И король был, конечно, совершенно прав.
События бунта де Мовбрея я уже описывала, не буду повторяться, расскажу то, что осталось тогда за кадром. Например, утверждения некоего хрониста и поэта Жоффрея Гаймара о том, что вся история с купцами была подстроена каким-то «низкорожденным» подданым де Мовбрея, которого тот взрастил и вывел в люди. Речь идет, несомненно, о Мореле, который был стюардом замка Бамборо, и который, после сдачи замка женой де Мовбрея, перешел на службу к Руфусу, и сдал ему многих скрытых участников заговора.
Опять же, и в этих утверждениях пробема та, что Гаймар писал где-то после 1130-х, то есть не был современником описываемых им событий. Ордерик пишет, что Руфус просто пошел на север вводить в мередиан зарвавшегося графа. Это Джон Вустерский пишет о заговоре и его деталях. Джон Вустерский умер в 1140-м, и он жил в Англии, то есть, имеется вероятность, что какие-то материалы о событиях 1095 года в его распоряжении были, или он имел возможность получить о них информацию из первых рук. Тем не менее, заявление о заговоре в пользу Стефана Омальского, сына сестры Завоевателя, выглядит странновато. Конечно, Эд де Блуа, отец Стефана, был на какой-то момент потом арестован, но его совершенно не наказали.
В общем, причина восстания выглядит более чем неубедительно. Ордерик рассказывает и другую историю. О том, что когда Руфус приблизался к землям де Мовбрея, некий Гилберт из Тонбриджа отозвал его в сторону, и пал перед королем на колени с мольбами простить его за провинности перед его величеством. Удивленный Руфус простил. Тогда Гилберт рассказал, что в лесу, расположенном прямо перед ними, находится засада. Как понимаю, Гилберт из Тонбриджа – это Гилберт Фиц-Ричард де Клер. Он выступал против Руфуса за Куртгёза в 1088 году, поэтому вполне логично, если заговорщики попытались привлечь его на свою сторону. Но этот эпизод может изменить перспективу взгляда на всю историю с бунтом 1095 года.
Ведь могло быть и так, что поведение де Мовбрея не было поведением вляпавшегося в серьезные неприятности, зарвавшегося магната. История с четырьмя купцами (мелочь, на самом-то деле, в масштабах торговых операций графа всей Нортумбрии) могла быть не причиной, а приманкой. Руфуса нужно было вытащить на север, и покончить с ним быстро и эффективно, как год назад покончили с Малькольмом – из засады.
Король, вспомнив, сколько участников событий 1088 года сейчас скачут в его армии, сражаться с засадой не кинулся, а резко изменил направление марша. Ньюкастл был королевской крепостью с королевским же гарнизоном, и он направился туда. Следующим его действием был удар по небольшому, но хорошо укрепленному и находящемуся на стратегически важном месте гарнизону Морпет Кастл. Во-первых, там, по его сведениям, были лучшие воины де Мовбрея, а во-вторых, сам Морпет Кастл находился на высоте над прилегающими окрестностями. Обороной Морпета руководил Вильгельм де Мерли, и вот это имя проливает некоторый свет на причину бунта де Мовбрея.
Дело в том, что когда Роберт де Мовбрей получил титул графа Нортумберленда, его самого в Англии не было. Вместо него исполняющим обязанности племянника стал епископ Кутанса. И Вильгельм де Мерли как раз был одним из рыцарей епископа. Как ни дико это звучит, именно в 1088 году монахи Дарема захватили на графских землях стадо в 200 голов. Вряд ли это был лихой набег одетых в рясы дюжих молодцев, полагаю. Скорее всего, дело было в каких-то спорных территориях (Дарем постоянно судился по поводу недвижимости с окрестными магнатами), и стадо перегнали совершенно спокойно. Вильгельм де Сен-Кале угодил тогда под суд, а свидетелем против него был на суде именно де Мерли: “The Bishop of Durham’s men, who were in the castle, took from my lord the Bishop of Constance 200 animals, which were under your safe conduct before this bishop (i.e. St Calais) now came up before your majesty’s court; and my lord requested them to restore the cattle back to him, but they would not. Afterwards Walter de Haiencorn, in your majesty’s name, commanded him to deliver up the cattle, which they persisted in refusing to do; and now, sire, we implore you to command them to be restored to my lord.”
То есть, с точки зрения де Мовбрея, король был несправедлив по отношению к нему и Вильгельму де Сен-Кале. Судя по описаниям характера графа, он был не склонен к всепрощению, да и вряд ли он успел получить назад это злополучное стадо – события бунта 1088 года поставили и его, и принца-епископа почти на один уровень, и начались сначала конфискации, а затем восстановления в правах. Тут не до животных, разумеется. И вот в 1094-95 годах де Сен-Кале снова подвизался рядом с королем и при дворе, а где был де Мовбрей? На севере, вдали от центра власти. Более того, на него, победителя шотландцев и богатейшего магната, имеющего обширные владения не только в Англии, но и в Нормандии, приближенные короля смотрели, не скрываясь, косо, и говорили неприятное слово «регицид». Самую большую его победу превратили в самый большой его позор.
Интересно также, что одного из сыновей де Мерли звали Морель, и это – очень необычное имя. Историк Хэдли предполагает, что либо сына де Мерли назвали в честь племянника де Мовбрея, либо... он и был тем самым Морелем, который убил из засады короля Малькольма. В пользу этой версии говорит то, что де Мовбрей сделал де Мерли бароном где-то в районе 1094-95 года.
Мог ли кровопролитный (в этот раз Руфус не был настроен прощать тех, кого он уже простил однажды) эпизод 1095 года стать кульминацией вражды, начавшейся из-за 200 коров? Вполне. Дело не в коровах, а чувстве свершившейся несправедливости. Хотя причем здесь Блуасский, конечно. Разве что при том, что сам-то сын Эда Блуасского отправился в Первый Крестовый с герцогом Робертом Нормандским, а история с Малькольмом, от начала и до конца, была тяжело воспринята именно Робертом, который считал себя за эти события ответственным. Мог ли герцог Роберт додуматься до мысли, что адекватная Малькольмовой смерть Руфуса снимет тяжесть с его совести? Почему нет.
Де Мерли, к слову, если и не сдал Руфусу Морпет сразу, то достаточно быстро договорился с королем, и сохранил этим себе жизнь и баронство.
Ордерик, кстати, писал, что у де Мовбрея была привычка выкрикивать со стен Бамборо поименные оскорбления тем участникам его заговора, которые находились рядом с королем. Руфус, к тому времени, должен был уже выяснить, кто именно в его окружении вляпался опять и снова, и только тонко улыбался, слушая подтверждения своей информации из уст беснующегося графа. Он даже отвлекся от осады Бамборо на пару месяцев, предприняв рейд в Уэльс, о котором, как обычно, сохранились два противоположных мнения.
Хронисты Уэльса писали, что рейд был катастрофой, в которой король потерял множество людей и лошадей, а Англосаксонские хроники – что рейд был успешным. Так или иначе, этот рейд был интересен тем, что проходил (опять!) в условиях совершенно мерзкой погоды, и тем, что был не столько армейской, сколько партизанской операцией. Руфус повторил стратегию и тактику Гарольда и Тостига Годвинсонов в мае 1063 года, разбив свои силы в небольшие мобильные отряды, проникшие на территорию Уэльса очень глубоко, и соединившиеся потом в Сноудоне в конце ноября.
Рождество 1095 года Вильгельм Руфус праздновал в Виндзоре. Скорее всего, со всеми пережившими события этого года магнатами, потому что он озаботился издать приказ об обязательной явке всех своих баронов на сезонные праздники при дворе – под угрозой быть объявленными вне закона. То есть, король сделал правильный вывод из поведения де Мовбрея. Все королевские магнаты должны были периодически появляться в центре королевской власти, а не отсиживаться в дальних углах королевства со своими тяжелыми думами.
В Виндзоре встретил Рождество и граф де Мовбрей – в качестве заключенного.
Совершенно неожиданно для всех, на праздники слег и умер принц-епископ Дарема, Вильгельм де Сен-Кале. Он совершенно точно не участвовал в заговоре 1095 года, но, похоже, стресс от разборок с архиепископом Ансельмом не прошел даром, да и во время похода короля на Бамборо случилось что-то, за что король епископа хотел отчитать. Возможно, Руфус только сейчас узнал, что поведение епископа стало отправной точкой аж для двух баронских бунтов. То, что Руфус собирался за что-то епископа отчитать – это совершенно точно, потому что известна его реакция на известие о том, что де Сен-Кале слёг. Король рявкнул, что прелат наверняка надеется избежать таким хитрым образом головомойки. Но де Сен-Кале не притворялся.
читать дальшеНаверное, чисто по-человечески Ансельм был в бешенстве и чувствовал себя так, словно тучи Судного Дня буквально задевают его тонзуру. Но в данных обстоятельствах, главная проблема была в том, что полноценно подготовиться ко второму раунду аргументаций Ансельм мог только с помощью других знатоков канонического права. Пусть монах Эльмер, оставивший в истории свою версию биографии Ансельма, и писал, что архиепископ в Рокингеме просто сладко спал во время выступлений оппонентов, а потом просыпался для своих аргументов, освеженный и непобедимый, но в реале это было, конечно, не так.
Со своей стороны, Вильгельму Руфусу тоже было о чем поразмыслить. Он, конечно, не имел никаких симпатий к человеку, называвшему себя папой Урбаном II. Уже просто потому, что именно тот замахнулся на власть императоров и королей, да вдобавок стоял против широко практикующихся выплат назначаемых королями епископов и архиепископов в королевскую казну. Тем не менее, на Пасху 1094 года Урбан захватил Рим, и явно завоевал себе поддержку во Франции и в Нормандии. Поскольку в 1095 году Руфус уже имел основания полагать, что вскоре он станет правителем не только Англии, но и Нормандии, и идти поперек приверженностей Нормандии было бы в этих обстоятельствах неумно.
Проблема была в том, что за Урбана выступал Ансельм, причем выступал без оглядки на короля, что нарушало установки прерогативы королевской власти. Выбирать, какого папу признать, должен был король, и точка. Но что делать, если мнение враждебного королю епископа совпадало с логической необходимостью, ясной для короля?
Вильгельм послал к Урбану двух своих служащих, и те вскоре привезли с собой папского легата, епископа Альбано. Руфус предложил тому сделку: он признает Урбана папой, а Урбан помогает ему свалить Ансельма, дав паллиум кому-нибудь другому по выбору короля. Легат подумал, покряхтел, но был вынужден сказать Руфусу, что в их кругах дела так прямолинейно не делаются. Епископ, собственно, получил от Урбана инструкции сделать всё, чтобы Вильгельм Руфус признал его папой, но кое-какие формальности соблюдать таки требовалось. А сместить Ансельма, не нарушив канонического закона, было как бы и не за что. Легат попытался достичь компромисса, предложив, что паллиум, который он привез с собой, вручит Ансельму Руфус, а тот взамен вручит королю некоторую «рекомпенсацию», которая закроет проблему со взносом за королевскую benevolencia. Но Ансельм, разумеется, отказался наотрез.
Как ни странно, для самого Вильгельма Руфуса главная тема в переговорах с папским легатом лежала несколько в другой плоскости, чем конфликт с собственным архиепископом. Главной своей задачей он видел ограничение власти Рима в королевстве. И ему удалось получить договор, что ни один легат из Рима в дальнейшем не приедет в его королевство иначе, как по королевскому вызову. И вот в этом вопросе он, как ни странно, получил поддержку Ансельма, который считал Кентербери представительством Рима в Англии ещё со времен прибытия римской делегации монахов в конце 500-х и начале 600-х годов. То есть, и Ансельм не жаждал видеть папских легатов на территории, которую считал своей.
В общем, с паллиумом нашлось компромисское решение. Легат привез паллиум в Кентербери, положил его на алтарь, и Ансельм взял символ своей власти с алтаря. К слову сказать, Ансельм наотрез отказался встречаться с легатом не на своей территории, ссылаясь на то, что его обязанностью является охрана береговой линии, и он не может покинуть этот пост в такие неспокойные времена (как раз ожидался ответный «визит» Роберта Нормандского в Англию). Интересно, что после этого проявления природного упрямства, Ансельму вернули его советника, Балдуина. По-видимому, Руфус был доволен тем, что неприятный ему тип оказался, в конце концов, просто неприятным типом и для папского представителя. То есть, он получил неплохую демонстрацию того, что поведение Ансельма было именно проявлением характера этого человека, а не направленным конкретно против него, Руфуса, выпадом.
Кстати, отказ Ансельма покинуть Кентербери имел под собой серьезные основания. Оборона южного побережья становилась его обязанностью в отсутствие короля, и король действительно отсутствовал – на севере случился очередной кризис.
Роберт де Мовбрей ограбил четырех норвежсках купцов, прибывших в Англию, конфисковав их корабли со всем грузом. Купцы добрались до короля, и Руфус отправил в Нортумбрию приказ де Мовбрею, чтобы тот немедленно вернул норвежцам их собственность. Но де Мовбрей этот приказ игнорировал. Он также игнорировал приказ короля явиться для объяснений. Руфус полностью компенсировал норвежцам их потери, и отправился в Нортумбрию сам.
Эпизод с кораблями случился ещё на Пасху, и изначально Руфус, занятый распрями с Ансельмом и выбором папы, просто приказал де Мовбрею явиться ко двору до Троицы, под угрозой быть объявленным вне закона. Но де Мовбрей потребовал сначала обмена заложниками и, позже, охранную грамоту для себя. Это было, мягко говоря, странное поведение для одного из ведущих магнатов страны, говорившее, как минимум, о том, что граф Нортумбрии знал, что нарушал закон, но считал, что закон ему не писан. А Руфус привык не верить в то, что на севере события могут укладываться в рамки «как минимум», и заподозрил, что в Нортумбрии затевается что-то более серьезное, чем просто реакция струсившего барона, перешедшего в жадности черту дозволенного.
И король был, конечно, совершенно прав.
События бунта де Мовбрея я уже описывала, не буду повторяться, расскажу то, что осталось тогда за кадром. Например, утверждения некоего хрониста и поэта Жоффрея Гаймара о том, что вся история с купцами была подстроена каким-то «низкорожденным» подданым де Мовбрея, которого тот взрастил и вывел в люди. Речь идет, несомненно, о Мореле, который был стюардом замка Бамборо, и который, после сдачи замка женой де Мовбрея, перешел на службу к Руфусу, и сдал ему многих скрытых участников заговора.
Опять же, и в этих утверждениях пробема та, что Гаймар писал где-то после 1130-х, то есть не был современником описываемых им событий. Ордерик пишет, что Руфус просто пошел на север вводить в мередиан зарвавшегося графа. Это Джон Вустерский пишет о заговоре и его деталях. Джон Вустерский умер в 1140-м, и он жил в Англии, то есть, имеется вероятность, что какие-то материалы о событиях 1095 года в его распоряжении были, или он имел возможность получить о них информацию из первых рук. Тем не менее, заявление о заговоре в пользу Стефана Омальского, сына сестры Завоевателя, выглядит странновато. Конечно, Эд де Блуа, отец Стефана, был на какой-то момент потом арестован, но его совершенно не наказали.
В общем, причина восстания выглядит более чем неубедительно. Ордерик рассказывает и другую историю. О том, что когда Руфус приблизался к землям де Мовбрея, некий Гилберт из Тонбриджа отозвал его в сторону, и пал перед королем на колени с мольбами простить его за провинности перед его величеством. Удивленный Руфус простил. Тогда Гилберт рассказал, что в лесу, расположенном прямо перед ними, находится засада. Как понимаю, Гилберт из Тонбриджа – это Гилберт Фиц-Ричард де Клер. Он выступал против Руфуса за Куртгёза в 1088 году, поэтому вполне логично, если заговорщики попытались привлечь его на свою сторону. Но этот эпизод может изменить перспективу взгляда на всю историю с бунтом 1095 года.
Ведь могло быть и так, что поведение де Мовбрея не было поведением вляпавшегося в серьезные неприятности, зарвавшегося магната. История с четырьмя купцами (мелочь, на самом-то деле, в масштабах торговых операций графа всей Нортумбрии) могла быть не причиной, а приманкой. Руфуса нужно было вытащить на север, и покончить с ним быстро и эффективно, как год назад покончили с Малькольмом – из засады.
Король, вспомнив, сколько участников событий 1088 года сейчас скачут в его армии, сражаться с засадой не кинулся, а резко изменил направление марша. Ньюкастл был королевской крепостью с королевским же гарнизоном, и он направился туда. Следующим его действием был удар по небольшому, но хорошо укрепленному и находящемуся на стратегически важном месте гарнизону Морпет Кастл. Во-первых, там, по его сведениям, были лучшие воины де Мовбрея, а во-вторых, сам Морпет Кастл находился на высоте над прилегающими окрестностями. Обороной Морпета руководил Вильгельм де Мерли, и вот это имя проливает некоторый свет на причину бунта де Мовбрея.
Дело в том, что когда Роберт де Мовбрей получил титул графа Нортумберленда, его самого в Англии не было. Вместо него исполняющим обязанности племянника стал епископ Кутанса. И Вильгельм де Мерли как раз был одним из рыцарей епископа. Как ни дико это звучит, именно в 1088 году монахи Дарема захватили на графских землях стадо в 200 голов. Вряд ли это был лихой набег одетых в рясы дюжих молодцев, полагаю. Скорее всего, дело было в каких-то спорных территориях (Дарем постоянно судился по поводу недвижимости с окрестными магнатами), и стадо перегнали совершенно спокойно. Вильгельм де Сен-Кале угодил тогда под суд, а свидетелем против него был на суде именно де Мерли: “The Bishop of Durham’s men, who were in the castle, took from my lord the Bishop of Constance 200 animals, which were under your safe conduct before this bishop (i.e. St Calais) now came up before your majesty’s court; and my lord requested them to restore the cattle back to him, but they would not. Afterwards Walter de Haiencorn, in your majesty’s name, commanded him to deliver up the cattle, which they persisted in refusing to do; and now, sire, we implore you to command them to be restored to my lord.”
То есть, с точки зрения де Мовбрея, король был несправедлив по отношению к нему и Вильгельму де Сен-Кале. Судя по описаниям характера графа, он был не склонен к всепрощению, да и вряд ли он успел получить назад это злополучное стадо – события бунта 1088 года поставили и его, и принца-епископа почти на один уровень, и начались сначала конфискации, а затем восстановления в правах. Тут не до животных, разумеется. И вот в 1094-95 годах де Сен-Кале снова подвизался рядом с королем и при дворе, а где был де Мовбрей? На севере, вдали от центра власти. Более того, на него, победителя шотландцев и богатейшего магната, имеющего обширные владения не только в Англии, но и в Нормандии, приближенные короля смотрели, не скрываясь, косо, и говорили неприятное слово «регицид». Самую большую его победу превратили в самый большой его позор.
Интересно также, что одного из сыновей де Мерли звали Морель, и это – очень необычное имя. Историк Хэдли предполагает, что либо сына де Мерли назвали в честь племянника де Мовбрея, либо... он и был тем самым Морелем, который убил из засады короля Малькольма. В пользу этой версии говорит то, что де Мовбрей сделал де Мерли бароном где-то в районе 1094-95 года.
Мог ли кровопролитный (в этот раз Руфус не был настроен прощать тех, кого он уже простил однажды) эпизод 1095 года стать кульминацией вражды, начавшейся из-за 200 коров? Вполне. Дело не в коровах, а чувстве свершившейся несправедливости. Хотя причем здесь Блуасский, конечно. Разве что при том, что сам-то сын Эда Блуасского отправился в Первый Крестовый с герцогом Робертом Нормандским, а история с Малькольмом, от начала и до конца, была тяжело воспринята именно Робертом, который считал себя за эти события ответственным. Мог ли герцог Роберт додуматься до мысли, что адекватная Малькольмовой смерть Руфуса снимет тяжесть с его совести? Почему нет.
Де Мерли, к слову, если и не сдал Руфусу Морпет сразу, то достаточно быстро договорился с королем, и сохранил этим себе жизнь и баронство.
Ордерик, кстати, писал, что у де Мовбрея была привычка выкрикивать со стен Бамборо поименные оскорбления тем участникам его заговора, которые находились рядом с королем. Руфус, к тому времени, должен был уже выяснить, кто именно в его окружении вляпался опять и снова, и только тонко улыбался, слушая подтверждения своей информации из уст беснующегося графа. Он даже отвлекся от осады Бамборо на пару месяцев, предприняв рейд в Уэльс, о котором, как обычно, сохранились два противоположных мнения.
Хронисты Уэльса писали, что рейд был катастрофой, в которой король потерял множество людей и лошадей, а Англосаксонские хроники – что рейд был успешным. Так или иначе, этот рейд был интересен тем, что проходил (опять!) в условиях совершенно мерзкой погоды, и тем, что был не столько армейской, сколько партизанской операцией. Руфус повторил стратегию и тактику Гарольда и Тостига Годвинсонов в мае 1063 года, разбив свои силы в небольшие мобильные отряды, проникшие на территорию Уэльса очень глубоко, и соединившиеся потом в Сноудоне в конце ноября.
Рождество 1095 года Вильгельм Руфус праздновал в Виндзоре. Скорее всего, со всеми пережившими события этого года магнатами, потому что он озаботился издать приказ об обязательной явке всех своих баронов на сезонные праздники при дворе – под угрозой быть объявленными вне закона. То есть, король сделал правильный вывод из поведения де Мовбрея. Все королевские магнаты должны были периодически появляться в центре королевской власти, а не отсиживаться в дальних углах королевства со своими тяжелыми думами.
В Виндзоре встретил Рождество и граф де Мовбрей – в качестве заключенного.
Совершенно неожиданно для всех, на праздники слег и умер принц-епископ Дарема, Вильгельм де Сен-Кале. Он совершенно точно не участвовал в заговоре 1095 года, но, похоже, стресс от разборок с архиепископом Ансельмом не прошел даром, да и во время похода короля на Бамборо случилось что-то, за что король епископа хотел отчитать. Возможно, Руфус только сейчас узнал, что поведение епископа стало отправной точкой аж для двух баронских бунтов. То, что Руфус собирался за что-то епископа отчитать – это совершенно точно, потому что известна его реакция на известие о том, что де Сен-Кале слёг. Король рявкнул, что прелат наверняка надеется избежать таким хитрым образом головомойки. Но де Сен-Кале не притворялся.
@темы: William II
-
-
23.03.2018 в 13:22Блин, вот на этом этапе я уже начинаю путаться, кто на ком стоял. "Регицид" — это относится к убийству Малкольма? Ничего удивительного, что этот поступок не оценили, см. хотя бы пример с той стычкой анонимного Руфуса с рыцарями Роберта, когда он из седла вылетел и уцелел благодаря доспехам. Королевский статус был (или должен был быть) защитой даже перед рыцарями с вражеской стороны (хотя, конечно, учитывая, что Руфус был им не совсем чужим королём...)
-
-
24.03.2018 в 00:38-
-
24.03.2018 в 12:35-
-
25.03.2018 в 00:23