Do or die
Ряды крестоносцев, подошедшие к Иерусалиму 7 июня 1099 года, сильно поредели за время марша по Святой земле.
Первым, ещё на Балканах, повернул назад Эмих Лейнингский, армия которого оставила в истории свой след еврейскими погромами и тем, что эту армию разбили и прогнали не сарацины, а вполне себе христиане под предводительством короля Кальмана – за поведение, более подобающее вырвавшимся на свободу уголовниками, чем «воинам Христовым». Под Антиохией умер епископ Адемар. Младший брат Готфрида Буйонского, Балдуин, стал графом Эдессы и остался там. Боэмунд остался в Антиохии. Хью/Гуго Вермандуа... А вот кто его знает, почему именно он отсутствовал.
читать дальше
Его послали к императору Алексею после взятия Антиохии, просить о подкреплении, которого император не дал. А вот последующие шаги Вермандуа рассказываются разными источниками по-разному. Англоязычная Википедия однозначно назывет его дезиртиром, вернувшимся во Францию и попавшим под угрозы папы Паскаля II отлучить его от церкви. Но та же Википедия отправляет нас ссылкой к книге "Urban's Crusade--Success or Failure" (Key, 1948), которая, на самом деле, имеет автором не какого-то Кея, а Августа Чарльза Крея (A.C. Krey), американского медиэвалиста. И Крей (в 1948 году) утверждает, что Алексей, как раз, не остался равнодушен к делам крестоносцев, и отправил графа Вермандуа с какой-то миссией. О миссии Вермандуа пишет и другой американец, Чарльз Венделл Дэвид (в 1910 году). Джонатан Рейли-Смит вообще не уточняет, куда делся Вермандуа после беседы с Алексеем, просто пишет, что в Антиохию граф не вернулся.
Можно, конечно, предположить, что Вермандуа отправился, после беседы с императором, рекрутировать новые силы в Европе, но если так, то вряд ли его послал Алексей Комнин. Уж скорее лидеры крестоносцев уже тогда решили, что византийцы не увидят завоеванных ими земель – слишком вопиющим было поведение союзничков во время осады Антиохии. И если Алексей нарушил свои обещания, то почему крестоносцы не могли сделать того же с чистой совестью? От них ожидалось, что во имя великой цели освобождения Гроба Господня, они завоюют и приподнесут византийскому императору на золотом блюде изрядный кусок контролируемой турками территории. Получив за это подарки плюс добычу из занятых городов, но...
В адрес Алексея Комнина вполне можно бросить совет или мантию запахнуть, или крест снять. Если он воззвал к воинам Европы спасти свою империю и христианские святыни от неверных, он должен был относиться к крестоносцам соответственно – заботиться о том, чтобы они не мерли с голода и координировать с ними военные действия византийцев. Если он хотел использовать прибывших как наемников, действующих исключительно в интересах империи за плату, надо было платить и не вилять. Но византийцы хотели и попасть на деньги по минимуму, и получить всё, что отвоют крестоносцы. Считается, что крестоносцы возненавидели византийцев как чуму потому, что для, привыкших к силовым методам решения конфликтов, тонкая политичность византийцев оказалась слишком изысканной, чтобы они смогли её понять.
Но, вообще-то, это не совсем так, если приглядеться к причудливому интриганству самих европейцев в своих делах. Нет, искусство интриги не было чуждо Европе, да и редко кто из лидеров и участвующих в походе лордов не лавировал регулярно между интересами королей и герцогов у себя дома. Но византийцы гребли под себя исключительно нагло, так что лидеры похода вполне могли решить уже в Антиохии, что новые силы понадобятся уже им, в новых государствах крестоносцев, которые они собирались основать.
Собственно, то, что Вермандуа вернулся в Святую землю с новыми силами в 1101 году, причем эти силы вели себя по отношению к византийцам исключительно враждебно, подтверждает мое предположение. Но, всё таки, чтобы рассуждать о политике за известными событиями, надо знать людей, в них участвовавших, лучше, чем собственную родню, а у меня таких знаний нет. Так что всё вышеперечисленное можно отнести в разряд спекуляций и пока там оставить. Упомяну только, что в составе контингента, вернувшегося на Восток в 1101 году, была в числе лидеров дама – Ида Австрийская. Вместе с армией пошли и десятки тысяч паломников, что может указывать на планы заселить завоеванные земли, потому что печальная участь «Народного Крестового» во главе с Петром Отшельником была уже хорошо известна.
А вот Стефана Блуасского дезиртиром называют все. В его спешном возвращении домой из-под Антиохии был человеческий момент – он верил, что умирает, и слишком любил свою жену и детей, чтобы не попытаться увидеть их в последний раз. Мы никогда не узнаем, любила ли мужа Адела, но своих детей она любила точно, что для дочери Завоевателя означало заботиться об их будущем. Поэтому Адела была в ужасе от того, что её муж вернулся не под прикрытием какого-то дела, а просто потому, что не хотел умирать в чужой земле. Она слишком хорошо знала, что поднимутся разговоры о страданиях Спасителя ради человечества, и о слабости некоторых, не готовых за Спасителя пострадать – уж слишком могущественной была семья графов Блуасских, что всегда означало, что имелась масса недоброжелателей, готовых урвать от такого вкусного пирога свой кусочек при первой возможности.
Опасения Аделы полностью оправдались, и она заставила мужа вернуться обратно, чем практически спасла будущее семейства. Но бедный Стефан, принесенный в жертву амбициям рода, вернувшись на Восток вместе с Вермандуа в 1101 году, явно стал искать смерти, и таки нашел. Нет, тогда полегли, конечно, многие – и сам Вермандуа, и Ида Австрийская, но необычность поведения Стефана Блуасского настолько превысила все границы военных случайностей, что её заметили.
Впрочем, что касается Иды Австрийской, то ходили слухи, что она спаслась и была отправлена в гарем, но её армия попала в Гераклее в такую мясорубку, что эта версия была бы слишком оптимистична. Хотя... всякое случалось. Например, Рейли-Смит мимоходом упоминает о монахине из трирского монастыря св. Марии, которая участвовала в Народном Крестовом, и была в какой-то момент соблазнена каким-то «турком». Ну и осталась себе на новой родине поживать. Так вот, идущие на Иерусалим крестоносцы её освободили. Или они так думали. Потому что бывшая монахиня сбежала при первом удобном случае назад, к мужу, оставив записочку, что больше спасать её не нужно.
Что касается остальных участников Первого крестового, так называемых minores, то пересчитать их под Иерусалимом не так просто. Дело в том, что обычно участников считали по знаменам. А иметь своё знамя в сражении были статусной привилегией. То есть, можно считать точным, что свои знамена имели все лидеры походы – Роберт Нормандский, Боэмунд Тарентский, Раймунд Тулузский, Готфрид Буйонский, Хью Вермандуа, Стефан Блуасский и епископ Адемар. У каждого из них была своя армия, в которую входили как их собственные члены расширенной «семьи» (ближний круг дворян, занимающих различные должности при дворе данного аристократа), так и наемные силы (которые уже существовали), и независимые, в общем-то, армии тех дворян, которые не считались лидерами похода. У Танкреда, например, была своя армия, у Ансельма де Рибемона, Фаральда (или Харальда) Туарского, Гальдемара Карпенеля (будущего лорда Хайфы), и у Роджера Барневиля. Барневиль формально входил со своей армией в состав армии Роберта Нормандского, но фактически действовал полу-автономно, и даже входил, до самой своей гибели, в совет «принцев», благодаря исключительному воинскому таланту и большому опыту.
Таким образом, знать, кто именно в каждой отдельно взятой битве физически присутствовал, со своими силами, под знаменем каждого принца-лидера, было практически невозможно. А еще мог получиться конфуз, если наблюдатель делал вывод, кто именно отсутствует в данный момент, только на основании того, что знамени этого лидера он не увидел. Например, vexillum Beate Marie епископа Адемара был утерян в битве 29 декабря 1097 года, но его армия никуда не делась. Хотя именно утери знамени считались большим бесчестьем, так что знамена берегли и знеменосцев тоже. Но вот спрятать знамя сознательно, чтобы обмануть противника, бесчестным не было. И, похоже, при осаде Антиохии к этой хитрости прибегли Раймунд и Боэмунд.
Вообще, история участия лордов и рыцарей «второй степени значимости» в Первом крестовом очень подробно описана в книге Рейли-Смита (Jonathan Simon Christopher Riley-Smith, «The First Crusade and Idea of Crusading»). Я просто отмечу, что отсутствие Вермандуа и Блуа под стенами Иерусалима не означали отсутствия тех, кто входил в их контингент – те просто встали под другие знамена.
Первым, ещё на Балканах, повернул назад Эмих Лейнингский, армия которого оставила в истории свой след еврейскими погромами и тем, что эту армию разбили и прогнали не сарацины, а вполне себе христиане под предводительством короля Кальмана – за поведение, более подобающее вырвавшимся на свободу уголовниками, чем «воинам Христовым». Под Антиохией умер епископ Адемар. Младший брат Готфрида Буйонского, Балдуин, стал графом Эдессы и остался там. Боэмунд остался в Антиохии. Хью/Гуго Вермандуа... А вот кто его знает, почему именно он отсутствовал.
читать дальше
Его послали к императору Алексею после взятия Антиохии, просить о подкреплении, которого император не дал. А вот последующие шаги Вермандуа рассказываются разными источниками по-разному. Англоязычная Википедия однозначно назывет его дезиртиром, вернувшимся во Францию и попавшим под угрозы папы Паскаля II отлучить его от церкви. Но та же Википедия отправляет нас ссылкой к книге "Urban's Crusade--Success or Failure" (Key, 1948), которая, на самом деле, имеет автором не какого-то Кея, а Августа Чарльза Крея (A.C. Krey), американского медиэвалиста. И Крей (в 1948 году) утверждает, что Алексей, как раз, не остался равнодушен к делам крестоносцев, и отправил графа Вермандуа с какой-то миссией. О миссии Вермандуа пишет и другой американец, Чарльз Венделл Дэвид (в 1910 году). Джонатан Рейли-Смит вообще не уточняет, куда делся Вермандуа после беседы с Алексеем, просто пишет, что в Антиохию граф не вернулся.
Можно, конечно, предположить, что Вермандуа отправился, после беседы с императором, рекрутировать новые силы в Европе, но если так, то вряд ли его послал Алексей Комнин. Уж скорее лидеры крестоносцев уже тогда решили, что византийцы не увидят завоеванных ими земель – слишком вопиющим было поведение союзничков во время осады Антиохии. И если Алексей нарушил свои обещания, то почему крестоносцы не могли сделать того же с чистой совестью? От них ожидалось, что во имя великой цели освобождения Гроба Господня, они завоюют и приподнесут византийскому императору на золотом блюде изрядный кусок контролируемой турками территории. Получив за это подарки плюс добычу из занятых городов, но...
В адрес Алексея Комнина вполне можно бросить совет или мантию запахнуть, или крест снять. Если он воззвал к воинам Европы спасти свою империю и христианские святыни от неверных, он должен был относиться к крестоносцам соответственно – заботиться о том, чтобы они не мерли с голода и координировать с ними военные действия византийцев. Если он хотел использовать прибывших как наемников, действующих исключительно в интересах империи за плату, надо было платить и не вилять. Но византийцы хотели и попасть на деньги по минимуму, и получить всё, что отвоют крестоносцы. Считается, что крестоносцы возненавидели византийцев как чуму потому, что для, привыкших к силовым методам решения конфликтов, тонкая политичность византийцев оказалась слишком изысканной, чтобы они смогли её понять.
Но, вообще-то, это не совсем так, если приглядеться к причудливому интриганству самих европейцев в своих делах. Нет, искусство интриги не было чуждо Европе, да и редко кто из лидеров и участвующих в походе лордов не лавировал регулярно между интересами королей и герцогов у себя дома. Но византийцы гребли под себя исключительно нагло, так что лидеры похода вполне могли решить уже в Антиохии, что новые силы понадобятся уже им, в новых государствах крестоносцев, которые они собирались основать.
Собственно, то, что Вермандуа вернулся в Святую землю с новыми силами в 1101 году, причем эти силы вели себя по отношению к византийцам исключительно враждебно, подтверждает мое предположение. Но, всё таки, чтобы рассуждать о политике за известными событиями, надо знать людей, в них участвовавших, лучше, чем собственную родню, а у меня таких знаний нет. Так что всё вышеперечисленное можно отнести в разряд спекуляций и пока там оставить. Упомяну только, что в составе контингента, вернувшегося на Восток в 1101 году, была в числе лидеров дама – Ида Австрийская. Вместе с армией пошли и десятки тысяч паломников, что может указывать на планы заселить завоеванные земли, потому что печальная участь «Народного Крестового» во главе с Петром Отшельником была уже хорошо известна.
А вот Стефана Блуасского дезиртиром называют все. В его спешном возвращении домой из-под Антиохии был человеческий момент – он верил, что умирает, и слишком любил свою жену и детей, чтобы не попытаться увидеть их в последний раз. Мы никогда не узнаем, любила ли мужа Адела, но своих детей она любила точно, что для дочери Завоевателя означало заботиться об их будущем. Поэтому Адела была в ужасе от того, что её муж вернулся не под прикрытием какого-то дела, а просто потому, что не хотел умирать в чужой земле. Она слишком хорошо знала, что поднимутся разговоры о страданиях Спасителя ради человечества, и о слабости некоторых, не готовых за Спасителя пострадать – уж слишком могущественной была семья графов Блуасских, что всегда означало, что имелась масса недоброжелателей, готовых урвать от такого вкусного пирога свой кусочек при первой возможности.
Опасения Аделы полностью оправдались, и она заставила мужа вернуться обратно, чем практически спасла будущее семейства. Но бедный Стефан, принесенный в жертву амбициям рода, вернувшись на Восток вместе с Вермандуа в 1101 году, явно стал искать смерти, и таки нашел. Нет, тогда полегли, конечно, многие – и сам Вермандуа, и Ида Австрийская, но необычность поведения Стефана Блуасского настолько превысила все границы военных случайностей, что её заметили.
Впрочем, что касается Иды Австрийской, то ходили слухи, что она спаслась и была отправлена в гарем, но её армия попала в Гераклее в такую мясорубку, что эта версия была бы слишком оптимистична. Хотя... всякое случалось. Например, Рейли-Смит мимоходом упоминает о монахине из трирского монастыря св. Марии, которая участвовала в Народном Крестовом, и была в какой-то момент соблазнена каким-то «турком». Ну и осталась себе на новой родине поживать. Так вот, идущие на Иерусалим крестоносцы её освободили. Или они так думали. Потому что бывшая монахиня сбежала при первом удобном случае назад, к мужу, оставив записочку, что больше спасать её не нужно.
Что касается остальных участников Первого крестового, так называемых minores, то пересчитать их под Иерусалимом не так просто. Дело в том, что обычно участников считали по знаменам. А иметь своё знамя в сражении были статусной привилегией. То есть, можно считать точным, что свои знамена имели все лидеры походы – Роберт Нормандский, Боэмунд Тарентский, Раймунд Тулузский, Готфрид Буйонский, Хью Вермандуа, Стефан Блуасский и епископ Адемар. У каждого из них была своя армия, в которую входили как их собственные члены расширенной «семьи» (ближний круг дворян, занимающих различные должности при дворе данного аристократа), так и наемные силы (которые уже существовали), и независимые, в общем-то, армии тех дворян, которые не считались лидерами похода. У Танкреда, например, была своя армия, у Ансельма де Рибемона, Фаральда (или Харальда) Туарского, Гальдемара Карпенеля (будущего лорда Хайфы), и у Роджера Барневиля. Барневиль формально входил со своей армией в состав армии Роберта Нормандского, но фактически действовал полу-автономно, и даже входил, до самой своей гибели, в совет «принцев», благодаря исключительному воинскому таланту и большому опыту.
Таким образом, знать, кто именно в каждой отдельно взятой битве физически присутствовал, со своими силами, под знаменем каждого принца-лидера, было практически невозможно. А еще мог получиться конфуз, если наблюдатель делал вывод, кто именно отсутствует в данный момент, только на основании того, что знамени этого лидера он не увидел. Например, vexillum Beate Marie епископа Адемара был утерян в битве 29 декабря 1097 года, но его армия никуда не делась. Хотя именно утери знамени считались большим бесчестьем, так что знамена берегли и знеменосцев тоже. Но вот спрятать знамя сознательно, чтобы обмануть противника, бесчестным не было. И, похоже, при осаде Антиохии к этой хитрости прибегли Раймунд и Боэмунд.
Вообще, история участия лордов и рыцарей «второй степени значимости» в Первом крестовом очень подробно описана в книге Рейли-Смита (Jonathan Simon Christopher Riley-Smith, «The First Crusade and Idea of Crusading»). Я просто отмечу, что отсутствие Вермандуа и Блуа под стенами Иерусалима не означали отсутствия тех, кто входил в их контингент – те просто встали под другие знамена.
@темы: Robert Curthose, Крестоносцы
-
-
28.06.2018 в 20:25-
-
28.06.2018 в 21:59-
-
28.06.2018 в 23:46Мари Анж, а это Петр Отшельник показывает крестоносцам дорогу на Иерусалим. Я аж глаза протерла, узрев кинжал в зубах, вот додумались!