Do or die
Методичностью действий Генри I против брата можно ужасаться или восхищаться, зависит от того, с какой стороны на них смотреть. Но интересно поведение и прочих участников событий – короля Франции и графа Фландрии, которые не были Роберту Нормандскому чужими людьми. Начнем с короля Франции. Ранее, в конфликтах с Вильгельмом Руфусом, Роберт активно пользовался помощью своего оверлорда, а король Франции делал хоть какие-то движения в сторону этой помощи. Но не в данном случае. Собственно, именно поведение французов в сторону короля Генри и стало причиной подозрений, что Вильгельм Руфус был убит французским шпионом.
Philip I (1052-1108), King of France (1060-1108), with his second wife Bertrade de Monfort (c. 1070-1117), queen consort of France by her marriage with him. Engraving by Ecosse, 1851.
читать дальше
Тем не менее, похоже на то, что новый король Англии не уповал просто на расположенность к нему французского королевского дома. Французы были достаточно дальновидны, чтобы всей душой поддерживать раздельное управление Нормандией и Англией потомками Завоевателя. Было только вопросом времени, когда Нормандия потеряет независимость и станет частью Франции. Так что визит принца Луи в Лондон на рождественские праздники 1100-го года означал просто французскую поддержку раздельному управлению герцогства и королевства. Французы в тот момент понятия не имели, что Генри настолько нагл, что собирается отобрать у старшего брата Нормандию.
Но Генри-то собирался. Как минимум для того, чтобы раз и навсегда покончить с двойным подчинением своих лордов и ему, и его брату. Значит, ему предстояло нейтрализовать будущую реакцию Франции. Поэтому, заключив с Робертом Нормандским договор, Генри обратил свое внимание на Фландрию. В конце концов, Роберт Фландрский был практически постоянным соратником Роберта Нормандского в Святой Земле, и было бы естественно ожидать, что когда начнется планируемое Генри завоевание Нормандии, он поддержит старого товарища по оружию. Но отношения между Фландрией и Нормандией, Англией и Францией были слишком сложны для того, чтобы поведением правителя Фландрии управляла чисто человеческая симпатия (если она имела место).
Суть всех этих взаимосвязей восходит к деятелю по имени Бодуэн V Фландрский, который нашел себя в положении вассала и короля Франции, и императора Священной Римской империи, и решил что-то с этим сделать. В 1028 году он женился на Аделе, дочери короля Франции Роберта II, и вместе с тестем поднял бунт против своего папаши, в результате которого Бодуэну IV пришлось бежать в Нормандию. Но Роберт Дьявол быстро надавал юному бунтарю плюх, и Бодуэн IV вернулся на свое законное место, откуда продолжил бодаться с немцами и всеми прочими, мешавшими ему расширять границы Фландрии. Бодуэн V престол и конфликты папеньки в свое время унаследовал, и всё это тянулось до самой смерти императора Генриха III в 1055 году. В принципе, этот Бодуэн V был совсем даже неплохим воином и не последней фигурой в европейской политике, о чем говорит его роль в качестве совместного с Анной Ярославной регента на время несовершеннолетия Филиппа I Французского.
Кроме того, Бодуэн V был одновременно и отцом жены Завоевателя, и сводным братом жены Тостига Годвинссона, так что Завоеватель счел разумным заключить с этим графом договор, который назывался money fief. Если совсем просто, то по такому договору одна сторона регулярно платит другой «пенсию» (300 марок, в данном случае), в обмен на обещание получающей плату стороны предоставить платящему определенную военную силу по первому требованию. Эдакий долгосрочный наемнический договор.
Когда Бодуэн V умер, графская корона Фландрии перешла к его старшему сыну Бодуэну VI, и далее должна была передаваться по линии старшего сына. Но у Бодуэна V был младший сын, Роберт, которого он женил на вдове графа Голландии, у которой от первого брака было трое детей, включая дочь Берту. И этот Роберт перехватил у племянника, сына безвременно почившего Бодуэна VI, власть и графство, благо за того собиралась управлять его мамочка, Ришильда де Эно, которая вовсе не пользовалась в народе популярностью. Вернее, скажем прямо, не пользовалась популярностью у знати, и все из-за своего жесткого, воинственного характера.
Ришильда пожаловалась Филиппу I Французскому, который был как бы формальным оверлордом Фландрии. Тот вызвал Роберта к себе на ковер, но Роберт, разумеется, не явился. И начались военные действия, в которых Нормандия и Франция поддерживали сына Бодуэна VI, Арнульфа. И в этот момент узурпации власти Робертом, Завоеватель прекратил выплату своих money fief. Разумеется, это Роберту I совсем не понравилось, но ещё меньше ему понравилось то, что его сестра Матильда конкретно поддержала Ришильду и Арнульфа, и даже послала им в поддержку военный контингент. Вдобавок к этому, граф Роберт сильно подозревал, что Матильда, в случае гибели Арнульфа, может заявить свои права на корону Фландрии, потому что она была старше Роберта. Командовал войсками Матильды граф Херефорда Фиц-Осберн, и, кажется, ему пообещали руку Ришильды в случае успеха.
Но победы не случилось, во многом из-за того, что Роберт I был воином серьезным и обстоятельным, а Фиц-Осберн отнесся ко всей истории легкомысленно, за что и поплатился жизнью. Если он изначально всерьез собирался защищать интересы Арнульфа – за Арнульфа вообще стоял всего один кастеллан всего одного замка Сен-Омер. Самое смешное, что именно этому кастеллану, Вульфрику Рабелю, удалось взять в плен Роберта I, который просто не ожидал сопротивления. Роберта, впрочем, пришлось обменять на взятую в плен сторонниками Роберта Ришильду, а в 1071 году состоялась решающая битва при Касселе, в которой Арнульф погиб.
Король Филипп решил, что нет человека – нет проблемы, и признал Роберта I законным правителем Фландрии, а тот отдал за него своё приемную дочь Берту. Правда, Ришильда не сдалась чтоб уж совсем, и таки выкрутила, строя авансы в сторону Германии, у Филиппа признание её второго сына, Бодуэна, графом Геннегау (Эно). Поскольку Филипп поддержал Роберта I, этот Бодуэн де Эно стал искать поддержки у Завоевателя. Но вообще, тут, скорее, племяннику помогала Матильда, а не её муж. Это она совершенно публично кляла младшего брата за жестокость, которая принесла окружающим столько несчастий.
Примирение между Англией и Фландрией настало, когда Филиппа I ударило любовью к Бертраде де Монфор. Король взбесился совершенно, отправив Берту за стены замка Монтрёй-сюр-Мер в 1090-м году, и украв любимую у мужа через два года. Надо сказать при этом, что мать Берты приходилась близкой родней (племянницей) кому-то из пап, так что Филипп воистину выбрал не самый легкий путь к счастью.
Вильгельм Руфус, отлично знавший кухню фландрской политики, сделал стойку, и быстро протянул руку Роберту I, предложив ему возобновить старый договор относительно money fief. Впрочем, Роберт умер в 1093 году, так что вряд ли он успел получить деньги, но враждебность Фландрии по отношению к Англии поулеглась. А его преемник, Роберт II, имел предрасположенность к здравым компромиссам, так что и с Англией дружил (и получал от Руфуса с 1093 года эту пресловутую «пенсию»), и с Нормандией, и с Францией помирился. Первые годы своего правления он был слишком занят с делами Первого Крестового, но когда вернулся, то встретился в марте 1101 года в Дувре с королем Генрихом. Причиной были всё те же money fief.
Про Роберта II Фландрского поговаривали, что он имеет ненасытную страсть к деньгам, но, в принципе, он не действовал в приобретении этих денег бесчестно. У него был договор с Вильгельмом Руфусом. После смерти Руфуса, он встретится с новым королем, Генри I. Насколько можно сделать вывод из дошедшего до наших дней черновика договора, Генри наметил в нем своей целью короля Филиппа, чтобы потом иметь весомый аргумент в переговорах с Францией. В частности, Роберт II обещал сделать всё возможное, чтобы отговорить короля Франции от конфликта с королем Англии, а если такой конфликт случится, то он выступит на стороне короля Франции силой в 20 рыцарей, и, одновременно, на стороне короля Генри с силой в 980 рыцарей. Любопытный пассаж, если учесть, что король Франции был оверлордом Фландрии. Не менее любопытно и то, что Роберт Фландрский обязался поставить ту же тысячу рыцарей по вызову короля Генри в Нормандию. На которую, напомню, Генри не имел ни малейших прав. Но чего не пообещаешь за 500 марок годовых. Что проливает дополнительный свет на то, что Алтонский договор не был для Роберта Куртгёза бесславным или глупым, потому что 3 000 марок серебром были в то время баснословной суммой.
Насколько известно, Генри никогда не прибегнул к прямой помощи графа Фландрии в своих делах, да и вообще отношения Фландрии и Англии в его царствование не были радужными. Тем не менее, два «но» к этому замечанию. Во-первых, всё, что ему от договора с Робертом Фландрским было нужно – это сам факт того, что договор существует. Во-вторых, континтгент Фландрии на стороне короля всё-таки воевал, просто не под знаменами своего графа, сохранились свидетельства участников этих действий. Аналогичные договоры были заключены Генри с Бретанью, Анжу и Мэном. В таких условиях, Филипп I был просто вынужден проглотить любые действия своего английского коронованного собрата, или получить пограничные войны по всем направлениям.
Philip I (1052-1108), King of France (1060-1108), with his second wife Bertrade de Monfort (c. 1070-1117), queen consort of France by her marriage with him. Engraving by Ecosse, 1851.
читать дальше
Тем не менее, похоже на то, что новый король Англии не уповал просто на расположенность к нему французского королевского дома. Французы были достаточно дальновидны, чтобы всей душой поддерживать раздельное управление Нормандией и Англией потомками Завоевателя. Было только вопросом времени, когда Нормандия потеряет независимость и станет частью Франции. Так что визит принца Луи в Лондон на рождественские праздники 1100-го года означал просто французскую поддержку раздельному управлению герцогства и королевства. Французы в тот момент понятия не имели, что Генри настолько нагл, что собирается отобрать у старшего брата Нормандию.
Но Генри-то собирался. Как минимум для того, чтобы раз и навсегда покончить с двойным подчинением своих лордов и ему, и его брату. Значит, ему предстояло нейтрализовать будущую реакцию Франции. Поэтому, заключив с Робертом Нормандским договор, Генри обратил свое внимание на Фландрию. В конце концов, Роберт Фландрский был практически постоянным соратником Роберта Нормандского в Святой Земле, и было бы естественно ожидать, что когда начнется планируемое Генри завоевание Нормандии, он поддержит старого товарища по оружию. Но отношения между Фландрией и Нормандией, Англией и Францией были слишком сложны для того, чтобы поведением правителя Фландрии управляла чисто человеческая симпатия (если она имела место).
Суть всех этих взаимосвязей восходит к деятелю по имени Бодуэн V Фландрский, который нашел себя в положении вассала и короля Франции, и императора Священной Римской империи, и решил что-то с этим сделать. В 1028 году он женился на Аделе, дочери короля Франции Роберта II, и вместе с тестем поднял бунт против своего папаши, в результате которого Бодуэну IV пришлось бежать в Нормандию. Но Роберт Дьявол быстро надавал юному бунтарю плюх, и Бодуэн IV вернулся на свое законное место, откуда продолжил бодаться с немцами и всеми прочими, мешавшими ему расширять границы Фландрии. Бодуэн V престол и конфликты папеньки в свое время унаследовал, и всё это тянулось до самой смерти императора Генриха III в 1055 году. В принципе, этот Бодуэн V был совсем даже неплохим воином и не последней фигурой в европейской политике, о чем говорит его роль в качестве совместного с Анной Ярославной регента на время несовершеннолетия Филиппа I Французского.
Кроме того, Бодуэн V был одновременно и отцом жены Завоевателя, и сводным братом жены Тостига Годвинссона, так что Завоеватель счел разумным заключить с этим графом договор, который назывался money fief. Если совсем просто, то по такому договору одна сторона регулярно платит другой «пенсию» (300 марок, в данном случае), в обмен на обещание получающей плату стороны предоставить платящему определенную военную силу по первому требованию. Эдакий долгосрочный наемнический договор.
Когда Бодуэн V умер, графская корона Фландрии перешла к его старшему сыну Бодуэну VI, и далее должна была передаваться по линии старшего сына. Но у Бодуэна V был младший сын, Роберт, которого он женил на вдове графа Голландии, у которой от первого брака было трое детей, включая дочь Берту. И этот Роберт перехватил у племянника, сына безвременно почившего Бодуэна VI, власть и графство, благо за того собиралась управлять его мамочка, Ришильда де Эно, которая вовсе не пользовалась в народе популярностью. Вернее, скажем прямо, не пользовалась популярностью у знати, и все из-за своего жесткого, воинственного характера.
Ришильда пожаловалась Филиппу I Французскому, который был как бы формальным оверлордом Фландрии. Тот вызвал Роберта к себе на ковер, но Роберт, разумеется, не явился. И начались военные действия, в которых Нормандия и Франция поддерживали сына Бодуэна VI, Арнульфа. И в этот момент узурпации власти Робертом, Завоеватель прекратил выплату своих money fief. Разумеется, это Роберту I совсем не понравилось, но ещё меньше ему понравилось то, что его сестра Матильда конкретно поддержала Ришильду и Арнульфа, и даже послала им в поддержку военный контингент. Вдобавок к этому, граф Роберт сильно подозревал, что Матильда, в случае гибели Арнульфа, может заявить свои права на корону Фландрии, потому что она была старше Роберта. Командовал войсками Матильды граф Херефорда Фиц-Осберн, и, кажется, ему пообещали руку Ришильды в случае успеха.
Но победы не случилось, во многом из-за того, что Роберт I был воином серьезным и обстоятельным, а Фиц-Осберн отнесся ко всей истории легкомысленно, за что и поплатился жизнью. Если он изначально всерьез собирался защищать интересы Арнульфа – за Арнульфа вообще стоял всего один кастеллан всего одного замка Сен-Омер. Самое смешное, что именно этому кастеллану, Вульфрику Рабелю, удалось взять в плен Роберта I, который просто не ожидал сопротивления. Роберта, впрочем, пришлось обменять на взятую в плен сторонниками Роберта Ришильду, а в 1071 году состоялась решающая битва при Касселе, в которой Арнульф погиб.
Король Филипп решил, что нет человека – нет проблемы, и признал Роберта I законным правителем Фландрии, а тот отдал за него своё приемную дочь Берту. Правда, Ришильда не сдалась чтоб уж совсем, и таки выкрутила, строя авансы в сторону Германии, у Филиппа признание её второго сына, Бодуэна, графом Геннегау (Эно). Поскольку Филипп поддержал Роберта I, этот Бодуэн де Эно стал искать поддержки у Завоевателя. Но вообще, тут, скорее, племяннику помогала Матильда, а не её муж. Это она совершенно публично кляла младшего брата за жестокость, которая принесла окружающим столько несчастий.
Примирение между Англией и Фландрией настало, когда Филиппа I ударило любовью к Бертраде де Монфор. Король взбесился совершенно, отправив Берту за стены замка Монтрёй-сюр-Мер в 1090-м году, и украв любимую у мужа через два года. Надо сказать при этом, что мать Берты приходилась близкой родней (племянницей) кому-то из пап, так что Филипп воистину выбрал не самый легкий путь к счастью.
Вильгельм Руфус, отлично знавший кухню фландрской политики, сделал стойку, и быстро протянул руку Роберту I, предложив ему возобновить старый договор относительно money fief. Впрочем, Роберт умер в 1093 году, так что вряд ли он успел получить деньги, но враждебность Фландрии по отношению к Англии поулеглась. А его преемник, Роберт II, имел предрасположенность к здравым компромиссам, так что и с Англией дружил (и получал от Руфуса с 1093 года эту пресловутую «пенсию»), и с Нормандией, и с Францией помирился. Первые годы своего правления он был слишком занят с делами Первого Крестового, но когда вернулся, то встретился в марте 1101 года в Дувре с королем Генрихом. Причиной были всё те же money fief.
Про Роберта II Фландрского поговаривали, что он имеет ненасытную страсть к деньгам, но, в принципе, он не действовал в приобретении этих денег бесчестно. У него был договор с Вильгельмом Руфусом. После смерти Руфуса, он встретится с новым королем, Генри I. Насколько можно сделать вывод из дошедшего до наших дней черновика договора, Генри наметил в нем своей целью короля Филиппа, чтобы потом иметь весомый аргумент в переговорах с Францией. В частности, Роберт II обещал сделать всё возможное, чтобы отговорить короля Франции от конфликта с королем Англии, а если такой конфликт случится, то он выступит на стороне короля Франции силой в 20 рыцарей, и, одновременно, на стороне короля Генри с силой в 980 рыцарей. Любопытный пассаж, если учесть, что король Франции был оверлордом Фландрии. Не менее любопытно и то, что Роберт Фландрский обязался поставить ту же тысячу рыцарей по вызову короля Генри в Нормандию. На которую, напомню, Генри не имел ни малейших прав. Но чего не пообещаешь за 500 марок годовых. Что проливает дополнительный свет на то, что Алтонский договор не был для Роберта Куртгёза бесславным или глупым, потому что 3 000 марок серебром были в то время баснословной суммой.
Насколько известно, Генри никогда не прибегнул к прямой помощи графа Фландрии в своих делах, да и вообще отношения Фландрии и Англии в его царствование не были радужными. Тем не менее, два «но» к этому замечанию. Во-первых, всё, что ему от договора с Робертом Фландрским было нужно – это сам факт того, что договор существует. Во-вторых, континтгент Фландрии на стороне короля всё-таки воевал, просто не под знаменами своего графа, сохранились свидетельства участников этих действий. Аналогичные договоры были заключены Генри с Бретанью, Анжу и Мэном. В таких условиях, Филипп I был просто вынужден проглотить любые действия своего английского коронованного собрата, или получить пограничные войны по всем направлениям.
@темы: Robert Curthose
-
-
09.08.2018 в 12:23А ведь у Бертрады было от мужа семь, что ли, детей, это не считая политического кризиса в качестве приданого — а вот поди ж ты, чтобы лишить Филиппа совершенно всякого ощущения реальности её чар хватило. Поди знай, что нужно этим мужикам.
-
-
09.08.2018 в 13:41-
-
09.08.2018 в 14:35-
-
09.08.2018 в 15:05