Do or die
Когда речь идет об Ансельме, совершенно невозможно сказать, насколько всерьез он собирался отлучить от церкви английского короля, начавшего кампанию по завоеванию Нормандии. Рассуждая логически, ни Адель Блуасская, ни Иво Шартрский, бывший под её особым покровительством, поддерживать идею Ансельма не могли, а Ансельм не был настолько независимым от покровительства Иво деятелем, чтобы всерьез планировать подобную меру против брата покровительницы его покровителя. Скорее всего, хитроумные Ансельм и Иво в критический для Генри момент запустили, через сеть монастырей, слух о подобной возможности, совершенно справедливо рассчитывая, что этого будет достаточно. Тем не менее, принимая во внимание ту фанатичную узколобость в преследовании цели, которую Ансельм проявлял в своей карьере, ничего нельзя сказать наверняка.
Сен-Пьер-сюр-Див
читать дальшеИ действительно, угрозы (и той волны, которую она породила в Англии, Нормандии и Франции) оказалось достаточно. Генри созвал в Л’Эгле совет 22 июля 1105 года, и пригласил на него Ансельма, которого встретил предельно любезно. Впрочем, ему было уже сообщено, что Ансельм готов к компромиссным решениям, и это подтверждает мое подозрение о неготовности почтенного прелата сжигать мосты – он был фанатиком, но не был дураком. Более того, обе стороны не приняли никаких реальных решений на той встрече, а просто известили Святейший престол, что решения о церковной реформе (в основном, о праве государя самостийно назначать в своем государстве епископов) будут приняты в будущем. В этом извещении чувствуется рука Генри – он дает понять папе, что Риму выгодно поддерживать именно его в грядущей войне, потому что, в случае победы, реформы будут проведены не только в Англии, но и в Нормандии.
В августе Генри вернулся в Англию, а в декабре, перед самым Рождеством, его посетил очень интересный гость – сам Роберт дю Беллем. О цели визита графа не сохранилось никаких записей кроме одной, что он покинул двор короля «непримиренным». Учитывая тонкий нюх Генри, в союзники дю Беллема он хотеть не мог, уж больно одиозную репутацию получил граф из-за своих действий в Нормандии. То есть, вряд ли инициатором визита был король. Скорее всего, сам дю Беллем, никогда не уважавший Роберта Куртгёза как правителя, но всегда своего герцога спасавший, после летней кампании понял неизбежность падения Нормандии, и попытался что-то выторговать для себя у будущего победителя, но Генри решил не искушать судьбу. Дю Беллема удавалось конструктивно контролировать только Вильгельму Руфусу, но его младший брат был слишком рафинированной личностью, чтобы манипулировать такой дикой силой. Генри предпочитал интригу.
Тем не менее, я бы не стала совершенно исключать, что о чем-то эти двое всё-таки договорились. Дю Беллем, в конце концов, тоже не был настолько глуп, чтобы подрываться к чрезвычайно враждебно настроенному к нему королю Англии, да ещё через зимний пролив, соблюдая формальности по получению охранной грамоты на это путешествие, если бы ему нечего было Генри предложить. Со свой стороны, Генри не выдал бы дю Беллему охранную грамоту, если бы не имел какого-то интереса с этой встречи.
Приехал в начале 1106 года в Англию и герцог Роберт, с требованием вернуть ему завоеванные Генри земли. Трудно предположить, для чего ему был нужен этот визит, если он и так отлично знал, что его братец никогда не отказывается добровольно от того, что попало в его загребущие ручки. Возможно, это была какая-то неизвестная мне тонкость средневековой дипломатии. Такой же странной тонкостью выглядит замечание Генри о том, что они с Робертом расстались в дружеских отношениях, которое он высказал в письме к Ансельму. Ну конечно же ни о каких дружеских отношениях между королем и герцогом и речи не было! Могу предположить, в качестве гипотезы, что оба брата работали на публику, стараясь подчеркнуть... Ну, каждый своё, собственно.
Роберт заявил формальный протест против захватнической политики брата. Эта практика формальных протестов действует по сей день, и никого она не заставила отказаться от нехороших намерений, но почему-то продолжает существовать. Генри делал задел на будущее, давал понять, что с Робертом они о чем-то дружески договорились, чтобы потом, на публику, обвинить в нарушении этой договоренности. Уильям из Малмсбери пишет, что именно в этот момент Роберт, также, формально обратился за помощью к корою Франции, своему оверлорду, и к Роберту Фландрскому, своему родственнику. Но те помочь уже не могли, даже если бы и хотели – я уже описывала, как Генри своей дипломатией обложил и их тоже.
В Нормандию Генри прибыл летом, где-то до августа 1106 года. Не то чтобы герцог Роберт совсем уж не был готов к прибытию дорогого родственничка. Вместе с аббатом Сен-Пьер-сюр-Див и несколькими баронами в Фалезе, они разработали план. Этот монастырь был тогда не просто монастырем. Времена были неспокойные, и аббат построил на территории Сен-Пьер-сюр-Див довольно мощную крепость. Вот он и отправился в Кан к королю Генри с предложением эту крепость ему сдать. Втихую, без лишнего шума. То, о чем он Генри не сказал, был факт, что в крепости короля дожидался Реджинальд де Варенн со значительным контингентом рыцарей. Аббат предполагал, что король разбежится в Сен-Пьер-сюр-Див с небольшим эскортом. Почему – одному Богу известно. Генри никогда не был простаком. Разумеется, в Сен-Пьер-сюр-Див он появился с семью сотнями всадников, причем совершенно неожиданно для заговорщиков, проскакав всю ночь. Монастырь и крепость были взяты штурмом, подкрепление из Фалеза, которое неторопливо шло к монастырю, повернуло назал, увидев ситуацию, и де Варенн и сам аббат попали в плен.
А поскольку герцог Роберт построил защиту, укрепив только крепости, по остальной территории Нормандии король Генри передвигался как по своей загородной усадьбе. Около 15 августа он посетил Бек, где имел долгий разговор с Ансельмом. Каким-то образом королю удалось убедить Ансельма, что решение проблемы с назначением епископов уже совсем близко, и Ансельм даже отправился, в очередной раз, в Англию, на свой пост архиепископа Кентерберийского.
Самыми крупными крепостями герцога Роберта были Руан и Фалез, и именно на них он возлагал наибольшую надежду. Но с какой стати он ожидал, что Генри полезет штурмовать именно их? Генри и не полез. Вместо этого, он собрал силы у крепости Теншбре, лордом которой был Вильгельм де Мортен. Крепость не была слабой, де Мортен собрал там большой гарнизон, и обеспечил его хорошими припасами. Пожалуй, единственной причиной, по которой король Генри выбрал именно Теншбре, было именно желание ослабить одного из двух самых мощных варлордов графа. Ожидал ли он, что при Теншбре произойдёт решающее сражение кампании? Во всяком случае, своих союзников из Мэна и Бретани он туда призвал. Возможно, он просто хорошо знал своего брата.
Роберт действительно кинулся с той армией, которую мог собрать, на помощь Вильгельму де Мортену, и потребовал от Генри оставить недвижимость их кузена в покое, или принять сражение. Разумеется, снова были переговоры. Разумеется, Генри, на голубом глазу, клялся, что движет им не жадность и не властолюбие, а только долг помощи изнемогающим беднякам и церкви Нормандии. Так что не будет ли Роберту угодно сдать ему Нормандию под управление, и оставить себе половину того дохода, который Генри будет от герцогства получать? Не славно ли, что брат сможет иметь весь милый ему комфорт и развлечения, не шевеля для их финансирования и пальцем? Как Роберт не кинулся на младшего брата с кулаками прямо на месте – непонятно. Он даже смог соблюсти все формальности, и положить условия договора перед своим советом, и дать совету высказать всё, что те думали по поводу. Создается впечатление, что визит Роберта в Англию в начале 1106 года и его стоическая сдержанность в переговорах при Теншбре можно объяснить только тем, что он готовился хотя бы достойно, как полагается герцогу, сложить голову, если уж не смог достойно управлять наследием отца.
Таким образом, битва между братьями была неизбежна, тем более, что крупных медиаторов в этих переговорах не было. Ансельм, убаюканный обещаниями короля, уехал в Англию, король Франции не мог позволить себе вмешаться, а присутствующие церковники из Эврё были уже вассалами Генри. По сути, Роберт был обречен ещё до битвы, тем более, что перевес королевских войс над войсками герцога был значительным. О том, как именно были построены войска герцога, совершенно точных данных нет, можно уверенно говорить только, что авангардрм командовал Вильгельм де Мортен, а арьергардом – Роберт дю Беллем.
Авангард короля состоял из пехотинцев Бессена, Авранша и Котантена. Их вёл, по всей видимости, Ранульф ле Мешен (де Байё), чья семья всегда была теснейшим образом связана с Генри задолго до того, как тот стал королём. Пехотинцы были подкреплены значительным числом конников. Центром командовал сам король, причем – пешим, как и прочие лорды. Таким образом они хотели держать линию более ровной и плотной, хотя вполне возможно, что просто не хотели делать из себя мишени. А бретонцы и люди из Мэна были расположены на некотором расстоянии от непосредственного поля битвы, чтобы ударить тогда и туда, когда и куда нужно. В общем-то, особой стратегии в это битве не было – де Мортен пошел в атаку, авангард короля как бы прогнулся, расступился, и войска герцога оказались лицом к лицу с центром, а Божанси ударил в тыл. По идее, такого не должно было случиться, на то и был арьергард, чтобы в тыл наступающим не ударили. Но дю Беллем, командующий арьергардом, предпочел бежать со своими людьми, и тыл армии герцога оказался совершенно открытым.
Невольно приходит в голову, был ли маневр дю Беллема согласован с королем Генри во время декабрьского визита? Но для того, чтобы ответить на этот вопрос хотя бы на уровне предположения, нужно знать, какие печеньки получил за свой отход дю Беллем, а я этого пока не знаю. Тем более, что при обозрении внушительного списка взятых Генри в плен нормандских лордов, приходит в голову и другое подозрение – что не очень-то они и старались. Довольно интересно встретить в списке пленных Эдгара Этелинга, который рассматривался соперником ещё Вильгельма Завоевателя, и начинает напоминать какого-то Вечного Горца, участвовавшего во всех крупных конфликтах в регионе в последнее сорокалетие. Но, на самом деле, парню просто пришлось рано начать, и в 1106 году ему было всего около 54 лет – не возраст для воина. К слову, ни дата, ни обстоятельства смерти Эдгара Этелинга не известны, и место захоронения никак не обозначено, зато есть записи от 1158 и 1167 годов в Magnus Rotulus Pipae Northumberland, в которых этот странствующий рыцарь числится вполне живым, так что...
Возвращаясь к битве при Теншбре, остается только сказать, что длилась она неполный час, в войске Роберта Нормандского пострадали только пехотинцы авангарда, в войске Генри Английского были ранены двое и убит один, а сам герцог Роберт, Роберт д’Эстутевилль, Вильгельм де Феррерс, Вильгельм Криспин, и многие другие. Вильгельм де Мортен был взят в плен бретонцами, которые вовсе не пылали выдавать его Генри. Кажется, бретонцы кооперировали с английским королем в качестве наемников, а не союзников. Во всяком случае, за де Мортена они хотели много денег, так что Генри пришлось раскошелиться. Кого-то из пленников король потом отпустил – Этелинга, например, и Реджинальда де Варенна брату передал, а некоторые остались в заключении до конца жизни, как сам Роберт Куртгёз и Вильгельм де Мортен.
Сен-Пьер-сюр-Див
читать дальшеИ действительно, угрозы (и той волны, которую она породила в Англии, Нормандии и Франции) оказалось достаточно. Генри созвал в Л’Эгле совет 22 июля 1105 года, и пригласил на него Ансельма, которого встретил предельно любезно. Впрочем, ему было уже сообщено, что Ансельм готов к компромиссным решениям, и это подтверждает мое подозрение о неготовности почтенного прелата сжигать мосты – он был фанатиком, но не был дураком. Более того, обе стороны не приняли никаких реальных решений на той встрече, а просто известили Святейший престол, что решения о церковной реформе (в основном, о праве государя самостийно назначать в своем государстве епископов) будут приняты в будущем. В этом извещении чувствуется рука Генри – он дает понять папе, что Риму выгодно поддерживать именно его в грядущей войне, потому что, в случае победы, реформы будут проведены не только в Англии, но и в Нормандии.
В августе Генри вернулся в Англию, а в декабре, перед самым Рождеством, его посетил очень интересный гость – сам Роберт дю Беллем. О цели визита графа не сохранилось никаких записей кроме одной, что он покинул двор короля «непримиренным». Учитывая тонкий нюх Генри, в союзники дю Беллема он хотеть не мог, уж больно одиозную репутацию получил граф из-за своих действий в Нормандии. То есть, вряд ли инициатором визита был король. Скорее всего, сам дю Беллем, никогда не уважавший Роберта Куртгёза как правителя, но всегда своего герцога спасавший, после летней кампании понял неизбежность падения Нормандии, и попытался что-то выторговать для себя у будущего победителя, но Генри решил не искушать судьбу. Дю Беллема удавалось конструктивно контролировать только Вильгельму Руфусу, но его младший брат был слишком рафинированной личностью, чтобы манипулировать такой дикой силой. Генри предпочитал интригу.
Тем не менее, я бы не стала совершенно исключать, что о чем-то эти двое всё-таки договорились. Дю Беллем, в конце концов, тоже не был настолько глуп, чтобы подрываться к чрезвычайно враждебно настроенному к нему королю Англии, да ещё через зимний пролив, соблюдая формальности по получению охранной грамоты на это путешествие, если бы ему нечего было Генри предложить. Со свой стороны, Генри не выдал бы дю Беллему охранную грамоту, если бы не имел какого-то интереса с этой встречи.
Приехал в начале 1106 года в Англию и герцог Роберт, с требованием вернуть ему завоеванные Генри земли. Трудно предположить, для чего ему был нужен этот визит, если он и так отлично знал, что его братец никогда не отказывается добровольно от того, что попало в его загребущие ручки. Возможно, это была какая-то неизвестная мне тонкость средневековой дипломатии. Такой же странной тонкостью выглядит замечание Генри о том, что они с Робертом расстались в дружеских отношениях, которое он высказал в письме к Ансельму. Ну конечно же ни о каких дружеских отношениях между королем и герцогом и речи не было! Могу предположить, в качестве гипотезы, что оба брата работали на публику, стараясь подчеркнуть... Ну, каждый своё, собственно.
Роберт заявил формальный протест против захватнической политики брата. Эта практика формальных протестов действует по сей день, и никого она не заставила отказаться от нехороших намерений, но почему-то продолжает существовать. Генри делал задел на будущее, давал понять, что с Робертом они о чем-то дружески договорились, чтобы потом, на публику, обвинить в нарушении этой договоренности. Уильям из Малмсбери пишет, что именно в этот момент Роберт, также, формально обратился за помощью к корою Франции, своему оверлорду, и к Роберту Фландрскому, своему родственнику. Но те помочь уже не могли, даже если бы и хотели – я уже описывала, как Генри своей дипломатией обложил и их тоже.
В Нормандию Генри прибыл летом, где-то до августа 1106 года. Не то чтобы герцог Роберт совсем уж не был готов к прибытию дорогого родственничка. Вместе с аббатом Сен-Пьер-сюр-Див и несколькими баронами в Фалезе, они разработали план. Этот монастырь был тогда не просто монастырем. Времена были неспокойные, и аббат построил на территории Сен-Пьер-сюр-Див довольно мощную крепость. Вот он и отправился в Кан к королю Генри с предложением эту крепость ему сдать. Втихую, без лишнего шума. То, о чем он Генри не сказал, был факт, что в крепости короля дожидался Реджинальд де Варенн со значительным контингентом рыцарей. Аббат предполагал, что король разбежится в Сен-Пьер-сюр-Див с небольшим эскортом. Почему – одному Богу известно. Генри никогда не был простаком. Разумеется, в Сен-Пьер-сюр-Див он появился с семью сотнями всадников, причем совершенно неожиданно для заговорщиков, проскакав всю ночь. Монастырь и крепость были взяты штурмом, подкрепление из Фалеза, которое неторопливо шло к монастырю, повернуло назал, увидев ситуацию, и де Варенн и сам аббат попали в плен.
А поскольку герцог Роберт построил защиту, укрепив только крепости, по остальной территории Нормандии король Генри передвигался как по своей загородной усадьбе. Около 15 августа он посетил Бек, где имел долгий разговор с Ансельмом. Каким-то образом королю удалось убедить Ансельма, что решение проблемы с назначением епископов уже совсем близко, и Ансельм даже отправился, в очередной раз, в Англию, на свой пост архиепископа Кентерберийского.
Самыми крупными крепостями герцога Роберта были Руан и Фалез, и именно на них он возлагал наибольшую надежду. Но с какой стати он ожидал, что Генри полезет штурмовать именно их? Генри и не полез. Вместо этого, он собрал силы у крепости Теншбре, лордом которой был Вильгельм де Мортен. Крепость не была слабой, де Мортен собрал там большой гарнизон, и обеспечил его хорошими припасами. Пожалуй, единственной причиной, по которой король Генри выбрал именно Теншбре, было именно желание ослабить одного из двух самых мощных варлордов графа. Ожидал ли он, что при Теншбре произойдёт решающее сражение кампании? Во всяком случае, своих союзников из Мэна и Бретани он туда призвал. Возможно, он просто хорошо знал своего брата.
Роберт действительно кинулся с той армией, которую мог собрать, на помощь Вильгельму де Мортену, и потребовал от Генри оставить недвижимость их кузена в покое, или принять сражение. Разумеется, снова были переговоры. Разумеется, Генри, на голубом глазу, клялся, что движет им не жадность и не властолюбие, а только долг помощи изнемогающим беднякам и церкви Нормандии. Так что не будет ли Роберту угодно сдать ему Нормандию под управление, и оставить себе половину того дохода, который Генри будет от герцогства получать? Не славно ли, что брат сможет иметь весь милый ему комфорт и развлечения, не шевеля для их финансирования и пальцем? Как Роберт не кинулся на младшего брата с кулаками прямо на месте – непонятно. Он даже смог соблюсти все формальности, и положить условия договора перед своим советом, и дать совету высказать всё, что те думали по поводу. Создается впечатление, что визит Роберта в Англию в начале 1106 года и его стоическая сдержанность в переговорах при Теншбре можно объяснить только тем, что он готовился хотя бы достойно, как полагается герцогу, сложить голову, если уж не смог достойно управлять наследием отца.
Таким образом, битва между братьями была неизбежна, тем более, что крупных медиаторов в этих переговорах не было. Ансельм, убаюканный обещаниями короля, уехал в Англию, король Франции не мог позволить себе вмешаться, а присутствующие церковники из Эврё были уже вассалами Генри. По сути, Роберт был обречен ещё до битвы, тем более, что перевес королевских войс над войсками герцога был значительным. О том, как именно были построены войска герцога, совершенно точных данных нет, можно уверенно говорить только, что авангардрм командовал Вильгельм де Мортен, а арьергардом – Роберт дю Беллем.
Авангард короля состоял из пехотинцев Бессена, Авранша и Котантена. Их вёл, по всей видимости, Ранульф ле Мешен (де Байё), чья семья всегда была теснейшим образом связана с Генри задолго до того, как тот стал королём. Пехотинцы были подкреплены значительным числом конников. Центром командовал сам король, причем – пешим, как и прочие лорды. Таким образом они хотели держать линию более ровной и плотной, хотя вполне возможно, что просто не хотели делать из себя мишени. А бретонцы и люди из Мэна были расположены на некотором расстоянии от непосредственного поля битвы, чтобы ударить тогда и туда, когда и куда нужно. В общем-то, особой стратегии в это битве не было – де Мортен пошел в атаку, авангард короля как бы прогнулся, расступился, и войска герцога оказались лицом к лицу с центром, а Божанси ударил в тыл. По идее, такого не должно было случиться, на то и был арьергард, чтобы в тыл наступающим не ударили. Но дю Беллем, командующий арьергардом, предпочел бежать со своими людьми, и тыл армии герцога оказался совершенно открытым.
Невольно приходит в голову, был ли маневр дю Беллема согласован с королем Генри во время декабрьского визита? Но для того, чтобы ответить на этот вопрос хотя бы на уровне предположения, нужно знать, какие печеньки получил за свой отход дю Беллем, а я этого пока не знаю. Тем более, что при обозрении внушительного списка взятых Генри в плен нормандских лордов, приходит в голову и другое подозрение – что не очень-то они и старались. Довольно интересно встретить в списке пленных Эдгара Этелинга, который рассматривался соперником ещё Вильгельма Завоевателя, и начинает напоминать какого-то Вечного Горца, участвовавшего во всех крупных конфликтах в регионе в последнее сорокалетие. Но, на самом деле, парню просто пришлось рано начать, и в 1106 году ему было всего около 54 лет – не возраст для воина. К слову, ни дата, ни обстоятельства смерти Эдгара Этелинга не известны, и место захоронения никак не обозначено, зато есть записи от 1158 и 1167 годов в Magnus Rotulus Pipae Northumberland, в которых этот странствующий рыцарь числится вполне живым, так что...
Возвращаясь к битве при Теншбре, остается только сказать, что длилась она неполный час, в войске Роберта Нормандского пострадали только пехотинцы авангарда, в войске Генри Английского были ранены двое и убит один, а сам герцог Роберт, Роберт д’Эстутевилль, Вильгельм де Феррерс, Вильгельм Криспин, и многие другие. Вильгельм де Мортен был взят в плен бретонцами, которые вовсе не пылали выдавать его Генри. Кажется, бретонцы кооперировали с английским королем в качестве наемников, а не союзников. Во всяком случае, за де Мортена они хотели много денег, так что Генри пришлось раскошелиться. Кого-то из пленников король потом отпустил – Этелинга, например, и Реджинальда де Варенна брату передал, а некоторые остались в заключении до конца жизни, как сам Роберт Куртгёз и Вильгельм де Мортен.
-
-
20.08.2018 в 14:35Этелинг! *с трепетом рассматривает даты* Не, он точно горец!
-
-
20.08.2018 в 14:39А битва - да, совершенно эпична полным отсутствием энтузиазма.
-
-
20.08.2018 в 14:42Почитала про то, как Генри обосновывал свое желание захапать побольше земель и ....аж прослезилась. Впору ему нимб приделывать.
-
-
20.08.2018 в 14:51-
-
20.08.2018 в 15:10Генри этот Первый у меня никогда особой симпатии не вызывал, почему-то, но нельзя не отдать ему должное - политиком он был прямо-таки врожденным.
А время у нас местное. И меняющееся на зимнее и летнее. Иногда с Москвой совпадает, иногда - нет. С Киевом мы, по-моему, совпадаем зимой по крайней мере.