Do or die
Ордерик, которому принадлежит пассаж в заголовке, рассказывает, что когда Генри I готовился к отплытию в Англию из Барфлера, некий Томас Фиц-Стефан предложил ему в качестве флагманского корабля свой Белый Корабль, сославшись на то, что его дед в 1066 году перевозил на борту Завоевателя. Король вежливо отказался, поскольку уже выбрал корабль по своему вкусу, но согласился нанять корабль для придворной молодежи – своих сыновей Вильгельма Аделина и Ричарда.
читать дальшеРичард, герой последних лет войны, только что обручился с наследницей Бремюля леди Амис де Голль (де Гёль), но невеста, естественно, осталась дома. Невеста Аделина, Матильда Анжуйская, была среди отправляющихся в Англию, но на другом корабле, отдельно от жениха. Похоже, король просто решил дать молодежи выпустить пар и снять напряжение последних лет в веселой попойке.
Помимо Аделина и Ричарда, на борту была их сестра по отцу, Мод ФицРой, графиня дю Перш, был Ричард Честерский с женой, Люсией-Маго де Блуа (сестра Стефана Блуасского), сводный брат и тьютор Ричарда Оттивел, герой многих баталий Рыжий Ральф де Понт-Эшанфри, два сына Иво де Грандмесниля, и прочие более или менее приближенные ко двору официалы. По какой-то причине, король счел уместным поместить на Белый Кораблю и свою походную казну (если верить Холлистеру, другие авторы пишут, что с короблем затонули «немалые ценности», которые были с собой у пассажиров). В общем и целом, на корабле разместились около 300 человек, не считая команды (не менее 50 человек).
Кто его знает, почему Аделин распорядился раздать фляги с вином и команде корабля тоже. Возможно, в качестве наследника титула герцога Нормандского, только что принеся оммаж королю Франции и получив от него право на правление герцогством, он просто решил порадовать своих новых подданных. Правда, некоторое подозрение, в свете событий, происшедших в далеком будущем, вызывает тот факт, что Стефан Блуасский, со своим сопровождением, внезапно покинул Белый Корабль до его отплытия. Был ли он настолько дальновиден, чтобы рассчитать будущие выгоды, напоив моряков до изумления – кто знает. Сам он объяснил внезапное изменение планов на путешествие классическим образом: сослался на внезапно начавшийся понос.
Оставшиеся на борту продолжали веселиться, и стоило кораблю отчалить, как им пришла в голову блестящая мысль догнать и перегнать королевский флот, находившийся уже в открытом море. Моряки, со своей стороны, были слишком пьяны, чтобы не поддержать идею о гонках. О рейде уже никто не думал, и финал оказался ожидаемым: судно напоролось на подводную скалу на выходе из бухты, и вдрызг пьяные юные аристократы не смогла продержаться на воде достаточно долго – дело было 25 ноября 1120 года, и вода была прохладной, мягко говоря. И была ночь. Говорят, что крики тонущих услышали, но ничего невозможно было сделать до утра.
Если верить Ордерику, то телохранители короля всё-таки свою миссию выполнили. Вильгельм Аделин был загружен на шлюпку с гребцами, и мог спастись. Но он услышал крики сестры, и приказал развернуть шлюпку ей на помощь. С предсказуемым финалом – тонущие люди, в безумной панике, полезли на борт, и шлюпка перевернулась. К чести капитана Томаса, это именно он, судя по всему, позаботился о безопасности наследника престола, и хорошо держался на воде при помощи обломка мачты. Узнав о гибели Аделина, он предпочел утопиться, и это, конечно, было разумным выбором.
На рассвете, только Жоффрей Л’Эгль и некий мясник из Руана по имени Берольд, от которого и стали известны детали случившегося, продолжали быть на плаву, цепляясь за мачту. Потом хватка Жоффрея ослабела, и он утонул до того, как к месту происшествия подоспели рыбаки. Тело наследника искали несколько дней, но так и не нашли (собственно, было найдено всего несколько тел, прибитых к берегу течением). Вместе с Вильгельмом Аделином утонули и результаты четырехлетней кампании короля Генри, потому что договоры с королем Луи Французским и Фульком Анжуйским были на 100% завязаны именно на персоне Аделина, его брака и его омажа.
Написав о возможности того, что гибель Белого Корабля была ыла терактом, а не случайной катастрофой, я просто отметила возможность неслучайности из ряда вон выходящей упитости экипажа. Перед выходом-то в неспокойное море конца ноября. Оказывается, подобная мысль была высказана уже в 1999 году историком Викторией Чендлер в статье “The Wreck of the White Ship: A Mass Murder Revealed?”. И она тоже, в первую очередь, рассматривала в качестве подозреваемого Стефана Блуасского. Естественно. Тем не менее, Чендлер отвергла эту версию на основании того, что, в общем-то, планировать политический переворот на пятнадцать лет вперед – это нереально, тем более что количество бастардов короля Генри прямо указывало на то, что когда король снова женится, то с наследником престола проблем у него не будет.
Чендлер выбрала в качестве обвиняемого Ранульфа ле Мешена, кузена Ричарда Честерского. Он, ставший после гибели Ричарда и многих членов семьи, стал 3-м графом Честерским, мог ухватиться за возможность, подворачивающуюся только раз в жизни. Но известно, что сам Ранульф находился на королевском корабле. Значит, кто-то должен был действовать в качестве его агента на корабле принца. Известно, что что среди покинувших Белый Корабль перед отплытием (Стефан Блуасский оказался не единственным), был некий Вильгельм де Румар, сын Рожера Фиц-Джеральда и Люсии Торольдсдоттир Линкольнской. Овдовев во второй раз, Люсия вышла замуж за Ранульфа де Мешена, Вильгельм де Румар стал ему приемным сыном. «Рerhaps William and his stepfather saw which passengers were boarding which ships that November day and realized they had a once-in-a-lifetime opportunity, a chance to acquire the earldom of Chester and, as a bonus, to confuse the royal succession, creating a situation for the future in which the holder of such a massive lordship could be a kingmaker», - пишет Чендлер.
Тем не менее, де Румар покинул корабль – значит, он оставил кого-то на корабле готовить диверсию. Чендлер находит в качестве кандидата некоего Вильгельма де Пиру, дапифера короля Генри. На том основании, что Ордерик включает де Пиру в список погибших, тогда как тот был совершенно точно жив в январе 1121 года, и был свидетелем королевской хартии вместе с Ранульфом де Мешеном. Могло ли быть так, что Ордерик сознательно допустил ошибку, привлекая внимание читателя к личности де Пиру?
Ну что тут скажешь... По моему мнению, теория «во всем виноват дапифер» выглядит очень притянутой за уши. Потому что она слишком сложна – имеет слишком большое количество волеченных, причем даже как бы известных по именам настолько, что это стало известно Ордерику. Можно даже не сомневаться, что какой-то прообраз службы безопасности был и в 1120-м году, и что обстоятельства гибели такого количества представителей высшего класса аристократии и чиновничества не осталось нерасследованным. Даже три человека в заговоре, который должен быть абсолютно непробиваемым для дознавателей – это много. И ведь дапифер короля не стал бы подставляться, самолично спаивая команду корабля, на которой он находился сам, или сознательно направляя корабль на неправильный рейд.
На самом деле, Стефан Блуасский всё-таки выглядит более вероятным кандидатом. Ему было проще всего напоить команду, например, потому что он был известен веселой манерой запросто садиться за стол со своей прислугой. Разделить вино, или обеспечить допуск команды к вину, или просто-напросто послужить триггером требования команды к остальным аристократам разделить с ними вино (такое требование было), как Стефан разделил его со своей обслугой – что может быть элегантнее. Стефан, который жил при дворе дядюшки, отлично знал манеры и привычки своего круга, чтобы предположить, что будет дальше. Он мог даже невзначай подсадить идею о «догнать и перегнать» королевский корабль.
Другой вопрос – зачем? Факт тут один-единственный: Стефан мог в жизни рассчитывать только на себя и дядюшкину щедрость. Его брат Тео Блуасский был слишком влиятельной фигурой в политике Франции и Нормандии, чтобы Стефан мог его обогнуть, да и был ещё брат Вилли, пока что тихо сидевший на заднем плане, но способный на чрезвычайно рискованные поступки. Или глупые – историки до сих пор не могут разобраться. Судя по тому, что ни предки, ни потомки Вилли дураками не были, можно предположить, что причина его неактивности была в активности его матушки Аделы, с которой они не сошлись характерами. Так что на французские владения Блуасских Стефану даже мысленно облизываться было не по чину. Ни к чему ему было действовать и в пользу Луи Французского, соответственно. А вот между Стефаном и троном Англии стоял только Аделин. Будучи выходцем из Франции, Стефан меньше других верил бы в то, что придворные могли одобрить дочь короля Матильду на престоле. И все они сильно недооценили силу характера этой молодой женщины – она слишком рано покинула придворные круги Англии, чтобы хоть кто-то мог правильно её оценить. Судьба Вильгельма Клито была, собственно, предрешена, но даже если бы французы и посадили его в Нормандию, Англии ему было не видать, как своих ушей.
Оставалась теоретическая возможность, что король Генри родит наследника во втором своем браке (он женился на Аделизе Лувенской уже в 1121 году, то есть переговоры уже шли). Но... Аделиза была, конечно, молода, и предполагаемо фертильна (этот момент генетической истории родни невесты принимался во внимание при поисках невест для королей), но Генри было уже 53. И, полагаю, вряд ли он жил в воздержании после смерти Матильды. Но последней из бастардов Генри была мать Утреда, лорда Галлоуэя, а тот родился около 1120 года. То есть, весь свой феерический отряд бастардов Генри зачал, все-таки, в свои более молодые годы. Потом либидо, так безотказно послужившее во благо интересов английского престола, осталось, а вот дети уже не рождались. Такие вещи в придворных кругах примечают, а Стефан там обретался уже очень давно. Более того, он мог рассчитывать, что явно благоволящий ему дядюшка коронует его ещё при своей жизни, как было заведено во Франции, и тогда никаких неприятностей, даже сильно потенциальных, со стороны Матильды и её потомков, можно было не ожидать. А английские лорды и официалы Стефана, в общем-то, любили – он мог быть очень милым, когда хотел.
Что же касается заговора Ранульфа де Мешена и Вильгельма де Румара, то его возможность в какой-то степени опровергает и тот факт, что свое состояние де Румар унаследует в будущем именно от матери, причем часть его наследства уплыла к сыну Люсии и Ранульфа. Учитывая то, что свой личный капитал и владения мать имела возможность завещить полностью по своему желанию (и обычно он переходил или по женской линии, или к младшему сыну, не наследующему владения отца), то передача части владений сыну-наследнику от третьего брака выглядит странновато. Поскольку Честерским было что терять, полагаю, что де Румар смог бы заранее обеспечить себе полное наследование со стороны матери – с таким-то секретом! Не говоря о том, что он мог бы оттяпать у приемного папеньки всё, что угодно, сразу после гибели Белого Корабля. В общем, мне не нравится версия Чендлер ещё и потому, что я не вижу, чтобы предлагаемые ею обвиняемые получили какую-то выгоду. И в пользу кого они могли интриговать, если говорить о большой политике? Если Ранульф-старший просто не входил в ближний круг короля Генри, но и не вызывал королевской враждебности, то король Стефан откровенно гнобил Ранульфа-младшего. Да и за Честерские владения Ранульф-старший отдал королю изрядный кус своих владений на севере.
Никто не смел рассказать королю о гибели наследника где-то почти сутки после прибытия в Англию. Потом кто-то (предположительно, Тео Блуасский), приказал своему пажу доложить королю о случившемся. Услышав кошмарную новость, король упал без чувств – похоже, в первый и в последний раз в своей жизни.
читать дальшеРичард, герой последних лет войны, только что обручился с наследницей Бремюля леди Амис де Голль (де Гёль), но невеста, естественно, осталась дома. Невеста Аделина, Матильда Анжуйская, была среди отправляющихся в Англию, но на другом корабле, отдельно от жениха. Похоже, король просто решил дать молодежи выпустить пар и снять напряжение последних лет в веселой попойке.
Помимо Аделина и Ричарда, на борту была их сестра по отцу, Мод ФицРой, графиня дю Перш, был Ричард Честерский с женой, Люсией-Маго де Блуа (сестра Стефана Блуасского), сводный брат и тьютор Ричарда Оттивел, герой многих баталий Рыжий Ральф де Понт-Эшанфри, два сына Иво де Грандмесниля, и прочие более или менее приближенные ко двору официалы. По какой-то причине, король счел уместным поместить на Белый Кораблю и свою походную казну (если верить Холлистеру, другие авторы пишут, что с короблем затонули «немалые ценности», которые были с собой у пассажиров). В общем и целом, на корабле разместились около 300 человек, не считая команды (не менее 50 человек).
Кто его знает, почему Аделин распорядился раздать фляги с вином и команде корабля тоже. Возможно, в качестве наследника титула герцога Нормандского, только что принеся оммаж королю Франции и получив от него право на правление герцогством, он просто решил порадовать своих новых подданных. Правда, некоторое подозрение, в свете событий, происшедших в далеком будущем, вызывает тот факт, что Стефан Блуасский, со своим сопровождением, внезапно покинул Белый Корабль до его отплытия. Был ли он настолько дальновиден, чтобы рассчитать будущие выгоды, напоив моряков до изумления – кто знает. Сам он объяснил внезапное изменение планов на путешествие классическим образом: сослался на внезапно начавшийся понос.
Оставшиеся на борту продолжали веселиться, и стоило кораблю отчалить, как им пришла в голову блестящая мысль догнать и перегнать королевский флот, находившийся уже в открытом море. Моряки, со своей стороны, были слишком пьяны, чтобы не поддержать идею о гонках. О рейде уже никто не думал, и финал оказался ожидаемым: судно напоролось на подводную скалу на выходе из бухты, и вдрызг пьяные юные аристократы не смогла продержаться на воде достаточно долго – дело было 25 ноября 1120 года, и вода была прохладной, мягко говоря. И была ночь. Говорят, что крики тонущих услышали, но ничего невозможно было сделать до утра.
Если верить Ордерику, то телохранители короля всё-таки свою миссию выполнили. Вильгельм Аделин был загружен на шлюпку с гребцами, и мог спастись. Но он услышал крики сестры, и приказал развернуть шлюпку ей на помощь. С предсказуемым финалом – тонущие люди, в безумной панике, полезли на борт, и шлюпка перевернулась. К чести капитана Томаса, это именно он, судя по всему, позаботился о безопасности наследника престола, и хорошо держался на воде при помощи обломка мачты. Узнав о гибели Аделина, он предпочел утопиться, и это, конечно, было разумным выбором.
На рассвете, только Жоффрей Л’Эгль и некий мясник из Руана по имени Берольд, от которого и стали известны детали случившегося, продолжали быть на плаву, цепляясь за мачту. Потом хватка Жоффрея ослабела, и он утонул до того, как к месту происшествия подоспели рыбаки. Тело наследника искали несколько дней, но так и не нашли (собственно, было найдено всего несколько тел, прибитых к берегу течением). Вместе с Вильгельмом Аделином утонули и результаты четырехлетней кампании короля Генри, потому что договоры с королем Луи Французским и Фульком Анжуйским были на 100% завязаны именно на персоне Аделина, его брака и его омажа.
Написав о возможности того, что гибель Белого Корабля была ыла терактом, а не случайной катастрофой, я просто отметила возможность неслучайности из ряда вон выходящей упитости экипажа. Перед выходом-то в неспокойное море конца ноября. Оказывается, подобная мысль была высказана уже в 1999 году историком Викторией Чендлер в статье “The Wreck of the White Ship: A Mass Murder Revealed?”. И она тоже, в первую очередь, рассматривала в качестве подозреваемого Стефана Блуасского. Естественно. Тем не менее, Чендлер отвергла эту версию на основании того, что, в общем-то, планировать политический переворот на пятнадцать лет вперед – это нереально, тем более что количество бастардов короля Генри прямо указывало на то, что когда король снова женится, то с наследником престола проблем у него не будет.
Чендлер выбрала в качестве обвиняемого Ранульфа ле Мешена, кузена Ричарда Честерского. Он, ставший после гибели Ричарда и многих членов семьи, стал 3-м графом Честерским, мог ухватиться за возможность, подворачивающуюся только раз в жизни. Но известно, что сам Ранульф находился на королевском корабле. Значит, кто-то должен был действовать в качестве его агента на корабле принца. Известно, что что среди покинувших Белый Корабль перед отплытием (Стефан Блуасский оказался не единственным), был некий Вильгельм де Румар, сын Рожера Фиц-Джеральда и Люсии Торольдсдоттир Линкольнской. Овдовев во второй раз, Люсия вышла замуж за Ранульфа де Мешена, Вильгельм де Румар стал ему приемным сыном. «Рerhaps William and his stepfather saw which passengers were boarding which ships that November day and realized they had a once-in-a-lifetime opportunity, a chance to acquire the earldom of Chester and, as a bonus, to confuse the royal succession, creating a situation for the future in which the holder of such a massive lordship could be a kingmaker», - пишет Чендлер.
Тем не менее, де Румар покинул корабль – значит, он оставил кого-то на корабле готовить диверсию. Чендлер находит в качестве кандидата некоего Вильгельма де Пиру, дапифера короля Генри. На том основании, что Ордерик включает де Пиру в список погибших, тогда как тот был совершенно точно жив в январе 1121 года, и был свидетелем королевской хартии вместе с Ранульфом де Мешеном. Могло ли быть так, что Ордерик сознательно допустил ошибку, привлекая внимание читателя к личности де Пиру?
Ну что тут скажешь... По моему мнению, теория «во всем виноват дапифер» выглядит очень притянутой за уши. Потому что она слишком сложна – имеет слишком большое количество волеченных, причем даже как бы известных по именам настолько, что это стало известно Ордерику. Можно даже не сомневаться, что какой-то прообраз службы безопасности был и в 1120-м году, и что обстоятельства гибели такого количества представителей высшего класса аристократии и чиновничества не осталось нерасследованным. Даже три человека в заговоре, который должен быть абсолютно непробиваемым для дознавателей – это много. И ведь дапифер короля не стал бы подставляться, самолично спаивая команду корабля, на которой он находился сам, или сознательно направляя корабль на неправильный рейд.
На самом деле, Стефан Блуасский всё-таки выглядит более вероятным кандидатом. Ему было проще всего напоить команду, например, потому что он был известен веселой манерой запросто садиться за стол со своей прислугой. Разделить вино, или обеспечить допуск команды к вину, или просто-напросто послужить триггером требования команды к остальным аристократам разделить с ними вино (такое требование было), как Стефан разделил его со своей обслугой – что может быть элегантнее. Стефан, который жил при дворе дядюшки, отлично знал манеры и привычки своего круга, чтобы предположить, что будет дальше. Он мог даже невзначай подсадить идею о «догнать и перегнать» королевский корабль.
Другой вопрос – зачем? Факт тут один-единственный: Стефан мог в жизни рассчитывать только на себя и дядюшкину щедрость. Его брат Тео Блуасский был слишком влиятельной фигурой в политике Франции и Нормандии, чтобы Стефан мог его обогнуть, да и был ещё брат Вилли, пока что тихо сидевший на заднем плане, но способный на чрезвычайно рискованные поступки. Или глупые – историки до сих пор не могут разобраться. Судя по тому, что ни предки, ни потомки Вилли дураками не были, можно предположить, что причина его неактивности была в активности его матушки Аделы, с которой они не сошлись характерами. Так что на французские владения Блуасских Стефану даже мысленно облизываться было не по чину. Ни к чему ему было действовать и в пользу Луи Французского, соответственно. А вот между Стефаном и троном Англии стоял только Аделин. Будучи выходцем из Франции, Стефан меньше других верил бы в то, что придворные могли одобрить дочь короля Матильду на престоле. И все они сильно недооценили силу характера этой молодой женщины – она слишком рано покинула придворные круги Англии, чтобы хоть кто-то мог правильно её оценить. Судьба Вильгельма Клито была, собственно, предрешена, но даже если бы французы и посадили его в Нормандию, Англии ему было не видать, как своих ушей.
Оставалась теоретическая возможность, что король Генри родит наследника во втором своем браке (он женился на Аделизе Лувенской уже в 1121 году, то есть переговоры уже шли). Но... Аделиза была, конечно, молода, и предполагаемо фертильна (этот момент генетической истории родни невесты принимался во внимание при поисках невест для королей), но Генри было уже 53. И, полагаю, вряд ли он жил в воздержании после смерти Матильды. Но последней из бастардов Генри была мать Утреда, лорда Галлоуэя, а тот родился около 1120 года. То есть, весь свой феерический отряд бастардов Генри зачал, все-таки, в свои более молодые годы. Потом либидо, так безотказно послужившее во благо интересов английского престола, осталось, а вот дети уже не рождались. Такие вещи в придворных кругах примечают, а Стефан там обретался уже очень давно. Более того, он мог рассчитывать, что явно благоволящий ему дядюшка коронует его ещё при своей жизни, как было заведено во Франции, и тогда никаких неприятностей, даже сильно потенциальных, со стороны Матильды и её потомков, можно было не ожидать. А английские лорды и официалы Стефана, в общем-то, любили – он мог быть очень милым, когда хотел.
Что же касается заговора Ранульфа де Мешена и Вильгельма де Румара, то его возможность в какой-то степени опровергает и тот факт, что свое состояние де Румар унаследует в будущем именно от матери, причем часть его наследства уплыла к сыну Люсии и Ранульфа. Учитывая то, что свой личный капитал и владения мать имела возможность завещить полностью по своему желанию (и обычно он переходил или по женской линии, или к младшему сыну, не наследующему владения отца), то передача части владений сыну-наследнику от третьего брака выглядит странновато. Поскольку Честерским было что терять, полагаю, что де Румар смог бы заранее обеспечить себе полное наследование со стороны матери – с таким-то секретом! Не говоря о том, что он мог бы оттяпать у приемного папеньки всё, что угодно, сразу после гибели Белого Корабля. В общем, мне не нравится версия Чендлер ещё и потому, что я не вижу, чтобы предлагаемые ею обвиняемые получили какую-то выгоду. И в пользу кого они могли интриговать, если говорить о большой политике? Если Ранульф-старший просто не входил в ближний круг короля Генри, но и не вызывал королевской враждебности, то король Стефан откровенно гнобил Ранульфа-младшего. Да и за Честерские владения Ранульф-старший отдал королю изрядный кус своих владений на севере.
Никто не смел рассказать королю о гибели наследника где-то почти сутки после прибытия в Англию. Потом кто-то (предположительно, Тео Блуасский), приказал своему пажу доложить королю о случившемся. Услышав кошмарную новость, король упал без чувств – похоже, в первый и в последний раз в своей жизни.
@темы: Henry I
-
-
23.02.2019 в 12:44-
-
23.02.2019 в 19:12Это действительно из ряда вон... Тем более, в конце ноября - когда в проливе и на море сезон штормов.
Еще и на ночь глядя отплыли.
-
-
23.02.2019 в 20:11Интересно, Генри, видимо, потерял фертильность в сравнительно молодом возрасте, при том что либидо сохранилось.
Но заговор, кмк, притянут за уши.
-
-
24.02.2019 в 00:52Irina77, да уж, гульнули так гульнули.
серафита, так трудился же не покладая
-
-
24.02.2019 в 02:13-
-
24.02.2019 в 02:15Ну и если выплыл только некий мясник из Руана по имени Берольд (а он откуда там взялся-то???), то что за непонятки со списком погибших? Впечатление, что на королевском корабле можно было недорого доплыть куданадо любому и каждому, никаких списков и фейсконтроля
И я позанудствую насчет опечаток, можно?
читать дальше
-
-
24.02.2019 в 13:59tanya-salpe, предлагаю смириться с опечатками, править я их в сетевых текстах все равно не буду. Если только не влезет дисграфия с датами.
-
-
24.02.2019 в 14:54