Do or die
Любопытно, что во времена англо-норманнов король вполне себе мог присутствовать на похоронах предшественника, если только не был чем-то занят. Руфусу пришлось гнать на всех парусах в Англию по распоряжению умирающего отца, а Генри было не до похорон Руфуса – он торопился короноваться. Но вот Стефан, для которого похороны Генри I были первым появлянием в свете в роли короля, не позволил никакой спешке скомкать свой бенефис. А поскольку короля играет свита – то и бенефис своей свиты.
читать дальшеПрисутствовали три сенешаля короля: Вильгельм Мартел (свидетель коронационной хартии и самый верный сторонник Стефана, не ищущий при этом почестей), Хью Бигод (который выступил как свидетель, что на смертном одре король Генри назвал своим преемником Стефана Блуасского, хотя даже не присутствовал на месте), и Роберт Фиц-Ричард из де Клеров (их было достаточно много, чтобы кто-то представлял семью во всех фракциях, именно этот был лордом Бэйнард Кастл в Лондоне). Королевского коннетабля Роберта де Вера Стефан унаследовал от предшественника (де Вер был на должности королевского коннетабля с 1127 года, и сопровождал из Нормандии гроб с останками короля). Второй коннетабль, Майло Глостерский, также присутствовал на церемонии. Присутствовал камергер счетной палаты Гийом дю Понт-де-л’Арч, который так любезно сдал Стефану ключи от королевской казны, и новый хранитель сокровищницы Аделельм, очередной племянник епископа Роджера Солсберийского. Ещё одной креатурой покойного короля был Пэйн Фиц-Джон (хозяин, помимо прочего, и Ладлоу Кастл, доставшегося ему в качестве приданого наследницы из дома де Лэси, на которой его женил король Генри), на дочери которого женится Майло Глостерский.
Откровенно говеря, не самая блестящая кавалькада – все пэры королевства блистали отсутствием, но, возможно, они предпочли поспешить защищать свою собственность в Нормандию, где переход власти мирным отроду не бывал. Вряд ли их отсутствие было демонстративным. Потому что, напомню, оппозиции Стефану на переходный момент 1135-36 гг просто не было. Матильда не заявила свои права на трон, а благоприятно рассматриваемый в Нормандии Тео Блуасский был в Англии практически не известен, в отличие от Стефана. Поэтому в данном случае не стоит печалиться по поводу неверности средневековых баронов своей клятве, именно на тот момент они сделали то, что должны были: присягнули коронованному королю. Но это вовсе не обязывало их постоянно тусоваться со своим новым оверлордом.
Похоже, единственным человеком, который помнил, на тот момент, о существовании у короля Генри I дочери Матильды, был король Шотландии и потомок Уэссекской династии по материнской линии, Дэвид. Правда, когда речь идет о взаимоотношениях Шотландии и Англии, то следует помнить, что Шотландия всегда активизировалась, когда в Англии происходило что-то, отвлекающее её внимание от северных границ. Дэвид занял Карлайл, Ньюкастл, Алнвик, Варк, Норэм. На южной границе Нормандии, Матильда заняла «свои» замки, а её муж появился в Мэне. Наверное, поэтому эти два выступления против Стефана и объединяют, хотя, на тот момент, каждый из выступивших просто взял свое, никак не критикуя саму по себе коронацию. Насколько известно, скоординированными эти выступления не были, хотя всё возможно.
Стефан, используя наемников, довольно быстро привел в Дарем достаточно внушительную армию, чтобы Дэвиду захотелось не разогнать эту армию, а начать переговоры. Быстро выяснилось, что действовал король Шотландии действительно ради семейных уз, но не с племянницей, а с сыном, права которого на несколько северных английских городов он хотел подтвердить, выцепив Стефана поближе к своему центру власти. Решение оказалось правильным – сын Дэвида, Генри, присягнул Стефану за Хантингдон и Донкастер, хотя теоретически он претендовал на титул графа Нортумберленда. Но об этом титуле, похоже, в 1136 году и речь не заходила. То, что впоследствии Генри Хантингдон стал графом Нортумберленда, а Нортумберденд – вассальным королю Шотландии графством, было серьезным просчетом дипломатии англичан времен гражданской войны, или, как англичане предпочитают тот период называть, времен анархии.
Но об этом в свое время, а сейчас я хочу сказать несколько слов о наемниках короля Стефана. Хотя бы уже потому, что случайно наткнулась на интересную работу (тезисы к дисертации), которая отсылает читателя к очень серьезным авторам, исследовавшим вопрос средневекового наемничества.
Для начала, в те времена бесплатной службы в армии не было – платили всем. То есть, охарактеризовать наемников просто как солдат, получавших за службу плату, не получается. Поэтому Мэтью Беннетт (Matthew Bennet) и Майкл Маллет (Michael Mallet) включили в понятие «наемник» иноземность, непринадлежность к локальному сообществу: ”It is the concept of fighting for profit, together with the gradual emergence of a concept of 'foreigness', which distinguish the true mercenary,...,from the ordinary paid soldier”. Но что в те времена включалось в понятие иноземности? Как ясно из документов той эпохи, иноземцем могли назвать как бретонца, так и жителя соседней деревни. Тем не менее, перед битвой при Норталлертоне епископ Дарема Ральф обращается к своим войскам как к англичанам, явно подчеркивая их общность как нации против чужих – выходцев из Фландрии и Бретани.
Первая индикация вербовки Стефаном наемников случилась в результате нападения Уэльса на Англию. Собственно, было бы правильнее говорить о попытке Уэльса вернуть собственные, насильно отжатые англичанами, территории, но мы не об этом. Стефан снабдил Балдуина Фиц-Гилберта (де Клера) деньгами, и отправил «покупать» рыцарей и лучников. Одновременно (но в другую локацию) был направлен Роберт Фиц-Хьюберт, который был сам наемником из Фландрии. То есть, он уже был к услугам Стефана, хотя и непонятно, с какого времени.
История приключений Фиц-Хьюберта на английской службе как раз показывает типичные сложности с наемниками – они не вдавались в тонкости местной политики, и искали только профит. Фиц-Хьюберт грабил королевские территории, требовал у аббатств откупа, захватывал в свою пользу замки. Поссорившись с нанимателем, Стефаном, он в будущем переметнулся к Роберту Глостерскому, которого тоже вскоре втихаря оставил, чтобы снова начать грабить окрестности в свою пользу. Он, конечно, воспользовался ресурсами графа, чтобы захватить Девизес Кастл, который на тот момент находился под властью Стефана, но развернул графского сына, которому Роберт Глостерский доверил принять замок, от ворот – со словами, что замок он, Роберт Фиц-Хьюберт, захватил для себя.
Впрочем, нюансы местной политики знать, все-таки, полезно, иначе Фиц-Хьюберт не позволил бы Джону Фиц-Гилберту, кастеллану Мальборо Кастл, одурачить себя и заманить в этот замок, где гостеприимный хозяин обеспечил своему гостю персональную камеру в темнице. В принципе, Джон Фиц-Гилберт с 1139 года поддерживал императрицу Матильду, но Роберту Глостерскому пришлось потратить немало времени и много золота, чтобы Фиц-Гилберт согласился передать пленника ему. Граф Роберт получил также и племянников Фиц-Хьюберта, которые, очевидно, дядю сопровождали в Мальборо Кастл. Прибыв с пленниками к Девизес Кастл, Роберт Глостерский потребовал от гарнизона сдачи замка, угрожая повесить Фиц-Хьюбертов у них на глазах. Но гарнизону судьба Фиц-Хьюбертов была совершенно не интересна, и граф Роберт действительно повесил пленников. Но это не значит, что заевшие в Девизес Кастл наемники были как-то особенно расположены к королю Стефану. Замок они ему... продали.
Тем не менее, в войнах на континенте наемники были совершенно незаменимы. Когда Стефан отправился разбираться с Нормандией, он не повез с собой армию, армия вербовалась на месте, из наемников. И все было бы прекрасно, если бы этим наемникам не пришлось участвовать в военных действиях вместе с феодальными лордами Нормандии, которые признавали Стефана свои правителем. Часть лордов даже покинули армию вместе со свои сопровождением, за что были выруганы королем, что явно ничего не добавило в сторону тёплых чувств к наемникам короля. В конце концов, это их земли и имущество наемники жгли и грабили.
Такое явное предпочтение, выказываемое наемникам в ущерб собственным подданным имел две причины. Во-первых, наемники были для нанимателя пушечным мясом, по отношению к которому у нанимателя не было никаких обязанностей помимо контракта. Во вторых, наемники не были однородной массой – разные отряды имели разную квалификацию, которой не было у армий феодальных лордов. При осаде замков, такие узкие специализации были незаменимы. В-третьих, наемников было удобно оставлять на месте осаждать цитадели, не подвергая себя риску непредсказуемости связей осаждавших и осажденных, которые могли перевернуть любую схему с ног на голову. Впрочем, как показала история с Девизес Кастл, сюрпризов можно было ожидать и от наемников.
Конечно, наемники стоили денег, и не все наемники были равного качества. Для того, чтобы получить лучших, нужно было иметь связи. Стефан такие связи имел, участвуя в военных действиях в Нормандии вместе с королем Генри I. Скорее всего, именно тогда он познакомился со странной в рядах наемников птицей, Вильгельмом Ипрским, который был у него на службе много лет. Автор найденных мною тезисов высказывает свое озарение по поводу того, что между Генри I и Тьерри Фландрским существовал договор, по которому Тьерри был обязан поставить англичанам по требованию определенное число наемников. Вот тут, по-моему, безымянный автор тезисов ошибается: действие договора заканчивалось обычно со смертью одного из тех, кто его подписывал.
читать дальшеПрисутствовали три сенешаля короля: Вильгельм Мартел (свидетель коронационной хартии и самый верный сторонник Стефана, не ищущий при этом почестей), Хью Бигод (который выступил как свидетель, что на смертном одре король Генри назвал своим преемником Стефана Блуасского, хотя даже не присутствовал на месте), и Роберт Фиц-Ричард из де Клеров (их было достаточно много, чтобы кто-то представлял семью во всех фракциях, именно этот был лордом Бэйнард Кастл в Лондоне). Королевского коннетабля Роберта де Вера Стефан унаследовал от предшественника (де Вер был на должности королевского коннетабля с 1127 года, и сопровождал из Нормандии гроб с останками короля). Второй коннетабль, Майло Глостерский, также присутствовал на церемонии. Присутствовал камергер счетной палаты Гийом дю Понт-де-л’Арч, который так любезно сдал Стефану ключи от королевской казны, и новый хранитель сокровищницы Аделельм, очередной племянник епископа Роджера Солсберийского. Ещё одной креатурой покойного короля был Пэйн Фиц-Джон (хозяин, помимо прочего, и Ладлоу Кастл, доставшегося ему в качестве приданого наследницы из дома де Лэси, на которой его женил король Генри), на дочери которого женится Майло Глостерский.
Откровенно говеря, не самая блестящая кавалькада – все пэры королевства блистали отсутствием, но, возможно, они предпочли поспешить защищать свою собственность в Нормандию, где переход власти мирным отроду не бывал. Вряд ли их отсутствие было демонстративным. Потому что, напомню, оппозиции Стефану на переходный момент 1135-36 гг просто не было. Матильда не заявила свои права на трон, а благоприятно рассматриваемый в Нормандии Тео Блуасский был в Англии практически не известен, в отличие от Стефана. Поэтому в данном случае не стоит печалиться по поводу неверности средневековых баронов своей клятве, именно на тот момент они сделали то, что должны были: присягнули коронованному королю. Но это вовсе не обязывало их постоянно тусоваться со своим новым оверлордом.
Похоже, единственным человеком, который помнил, на тот момент, о существовании у короля Генри I дочери Матильды, был король Шотландии и потомок Уэссекской династии по материнской линии, Дэвид. Правда, когда речь идет о взаимоотношениях Шотландии и Англии, то следует помнить, что Шотландия всегда активизировалась, когда в Англии происходило что-то, отвлекающее её внимание от северных границ. Дэвид занял Карлайл, Ньюкастл, Алнвик, Варк, Норэм. На южной границе Нормандии, Матильда заняла «свои» замки, а её муж появился в Мэне. Наверное, поэтому эти два выступления против Стефана и объединяют, хотя, на тот момент, каждый из выступивших просто взял свое, никак не критикуя саму по себе коронацию. Насколько известно, скоординированными эти выступления не были, хотя всё возможно.
Стефан, используя наемников, довольно быстро привел в Дарем достаточно внушительную армию, чтобы Дэвиду захотелось не разогнать эту армию, а начать переговоры. Быстро выяснилось, что действовал король Шотландии действительно ради семейных уз, но не с племянницей, а с сыном, права которого на несколько северных английских городов он хотел подтвердить, выцепив Стефана поближе к своему центру власти. Решение оказалось правильным – сын Дэвида, Генри, присягнул Стефану за Хантингдон и Донкастер, хотя теоретически он претендовал на титул графа Нортумберленда. Но об этом титуле, похоже, в 1136 году и речь не заходила. То, что впоследствии Генри Хантингдон стал графом Нортумберленда, а Нортумберденд – вассальным королю Шотландии графством, было серьезным просчетом дипломатии англичан времен гражданской войны, или, как англичане предпочитают тот период называть, времен анархии.
Но об этом в свое время, а сейчас я хочу сказать несколько слов о наемниках короля Стефана. Хотя бы уже потому, что случайно наткнулась на интересную работу (тезисы к дисертации), которая отсылает читателя к очень серьезным авторам, исследовавшим вопрос средневекового наемничества.
Для начала, в те времена бесплатной службы в армии не было – платили всем. То есть, охарактеризовать наемников просто как солдат, получавших за службу плату, не получается. Поэтому Мэтью Беннетт (Matthew Bennet) и Майкл Маллет (Michael Mallet) включили в понятие «наемник» иноземность, непринадлежность к локальному сообществу: ”It is the concept of fighting for profit, together with the gradual emergence of a concept of 'foreigness', which distinguish the true mercenary,...,from the ordinary paid soldier”. Но что в те времена включалось в понятие иноземности? Как ясно из документов той эпохи, иноземцем могли назвать как бретонца, так и жителя соседней деревни. Тем не менее, перед битвой при Норталлертоне епископ Дарема Ральф обращается к своим войскам как к англичанам, явно подчеркивая их общность как нации против чужих – выходцев из Фландрии и Бретани.
Первая индикация вербовки Стефаном наемников случилась в результате нападения Уэльса на Англию. Собственно, было бы правильнее говорить о попытке Уэльса вернуть собственные, насильно отжатые англичанами, территории, но мы не об этом. Стефан снабдил Балдуина Фиц-Гилберта (де Клера) деньгами, и отправил «покупать» рыцарей и лучников. Одновременно (но в другую локацию) был направлен Роберт Фиц-Хьюберт, который был сам наемником из Фландрии. То есть, он уже был к услугам Стефана, хотя и непонятно, с какого времени.
История приключений Фиц-Хьюберта на английской службе как раз показывает типичные сложности с наемниками – они не вдавались в тонкости местной политики, и искали только профит. Фиц-Хьюберт грабил королевские территории, требовал у аббатств откупа, захватывал в свою пользу замки. Поссорившись с нанимателем, Стефаном, он в будущем переметнулся к Роберту Глостерскому, которого тоже вскоре втихаря оставил, чтобы снова начать грабить окрестности в свою пользу. Он, конечно, воспользовался ресурсами графа, чтобы захватить Девизес Кастл, который на тот момент находился под властью Стефана, но развернул графского сына, которому Роберт Глостерский доверил принять замок, от ворот – со словами, что замок он, Роберт Фиц-Хьюберт, захватил для себя.
Впрочем, нюансы местной политики знать, все-таки, полезно, иначе Фиц-Хьюберт не позволил бы Джону Фиц-Гилберту, кастеллану Мальборо Кастл, одурачить себя и заманить в этот замок, где гостеприимный хозяин обеспечил своему гостю персональную камеру в темнице. В принципе, Джон Фиц-Гилберт с 1139 года поддерживал императрицу Матильду, но Роберту Глостерскому пришлось потратить немало времени и много золота, чтобы Фиц-Гилберт согласился передать пленника ему. Граф Роберт получил также и племянников Фиц-Хьюберта, которые, очевидно, дядю сопровождали в Мальборо Кастл. Прибыв с пленниками к Девизес Кастл, Роберт Глостерский потребовал от гарнизона сдачи замка, угрожая повесить Фиц-Хьюбертов у них на глазах. Но гарнизону судьба Фиц-Хьюбертов была совершенно не интересна, и граф Роберт действительно повесил пленников. Но это не значит, что заевшие в Девизес Кастл наемники были как-то особенно расположены к королю Стефану. Замок они ему... продали.
Тем не менее, в войнах на континенте наемники были совершенно незаменимы. Когда Стефан отправился разбираться с Нормандией, он не повез с собой армию, армия вербовалась на месте, из наемников. И все было бы прекрасно, если бы этим наемникам не пришлось участвовать в военных действиях вместе с феодальными лордами Нормандии, которые признавали Стефана свои правителем. Часть лордов даже покинули армию вместе со свои сопровождением, за что были выруганы королем, что явно ничего не добавило в сторону тёплых чувств к наемникам короля. В конце концов, это их земли и имущество наемники жгли и грабили.
Такое явное предпочтение, выказываемое наемникам в ущерб собственным подданным имел две причины. Во-первых, наемники были для нанимателя пушечным мясом, по отношению к которому у нанимателя не было никаких обязанностей помимо контракта. Во вторых, наемники не были однородной массой – разные отряды имели разную квалификацию, которой не было у армий феодальных лордов. При осаде замков, такие узкие специализации были незаменимы. В-третьих, наемников было удобно оставлять на месте осаждать цитадели, не подвергая себя риску непредсказуемости связей осаждавших и осажденных, которые могли перевернуть любую схему с ног на голову. Впрочем, как показала история с Девизес Кастл, сюрпризов можно было ожидать и от наемников.
Конечно, наемники стоили денег, и не все наемники были равного качества. Для того, чтобы получить лучших, нужно было иметь связи. Стефан такие связи имел, участвуя в военных действиях в Нормандии вместе с королем Генри I. Скорее всего, именно тогда он познакомился со странной в рядах наемников птицей, Вильгельмом Ипрским, который был у него на службе много лет. Автор найденных мною тезисов высказывает свое озарение по поводу того, что между Генри I и Тьерри Фландрским существовал договор, по которому Тьерри был обязан поставить англичанам по требованию определенное число наемников. Вот тут, по-моему, безымянный автор тезисов ошибается: действие договора заканчивалось обычно со смертью одного из тех, кто его подписывал.
@темы: Empress Matilda, King Stephen
-
-
06.04.2019 в 19:34Интересно, откуда у англ.королей такие деньжищи, чтоб оплачивать свои расходы? Награбленое еще с крестовых походов? Поступления из колоний на континенте? Игра на межнациональных противоречиях в Британии? Потому что если киевские князья начинали борзеть, то притесняемые города просто звали соседского князя и бывало всякое) Т.е. у нас местное самоуправление реально выбирало себе "крышу" (не считая всяких исключений типа Юрия Долгорукого, да и того киевляне похоронили очень... символически), а в Англии или такого не было, или потом историю сильно подчистили )))
-
-
06.04.2019 в 23:48-
-
07.04.2019 в 09:50-
-
07.04.2019 в 10:27-
-
07.04.2019 в 16:48