Do or die
В декабре 1743, в журнале The Parallel, вышла новая версия рассказа Фрэнсиса Пека, и вскоре была переиздана в начале января 1744 года. В ней история иствеллского принца-каменщика была изложена в форме повести, дополненная хронологическими гармонизациями событий, известных из письма Бретта, с реальными историческими событиями, и с заполненными фантазией автора смысловыми разрывами в истории. К ней было также написано длинное вступление с описаниями характера Ричарда III и утверждением, что Ричард Плантагенет появился на белый свет в конце 1469 года. Вроде, после этого он был сдан на руки кормилице, которая его и вырастила. Когда мальчику исполнилось 7 лет, его передали на обучение учителю латыни. Само же его существование было скрыто в связи с событиями в политике и жизни Ричарда Глостерского.
Коттедж Плантагенета, Иствелл
читать дальшеХэммонд отмечает, что всё сплетено воедино достаточно логично, кроме пассажа о том, что юный Ричард Иствеллский уже в школе влюбился в сочинения Горация, которые стали его любимым чтением на всю жизнь. Дело в том, что любить Горация и обращаться к нему «в часы меланхолии» было модно в восемнадцатом веке, а не в пятнадцатом. Конечно, первая печатная версия поэм Горация появилась в Милане в 1474 году, но вряд ли эта книга попала бы тут же в Англию, да ещё к сельскому учителю латинского языка. В пятнадцатом веке, наиболее часто встречающейся во всех школьных библиотеках того времени книгой был, извините, Часослов, или какое-либо другое религиозное сочинение.
Версия Пека была опубликована в The Literary Magazine ещё раз в 1757 году, и перепечатана оттуда в The London Chronicle два дня спустя, и затем наступила полная тишина, продлившаяся десять лет.
Вторая волна интереса к Ричарду Иствеллскому началась в июле 1767 года, когда письмо Бретта была напечатано в Gentleman’s Magazine и тут же перепечатано двумя ежедневными газетами. Затем была публикация в St James Chronicle, сопровождаемая письмом за подписью RT, где автор с возмущением писал, что вся эта история полностью выдумана кем-то, о чем было прекрасно известно ещё во времена публикации Фрэнсиса Пека. После чего некто за подписью ‘Verus’ энергично возразил, что история хорошо известна в Истевелле, и все там считают её правдивой, что было подтверждено человеком, подписавшимся T. Row, что, как известно, было псевдонимом д-ра Сэмюэля Пегга. Пегг также добавил, что лично был знаком в д-ром Бреттом, который был джентльменом самым серьезным, и к фальсификациям не склонным. Потом посыпались письма от других читателей, часть которых утверждала невозможность событий изложенных в письме Бретта, кто-то был уверен, что речь шла, на самом деле, о Джоне Глостерском, которого Бретт по необразованности назвал Ричардом Иствеллским, а кто-то бранил невеждами авторов предыдущих писем. То есть, развернулся классический холивар, только в более медленном темпе чем теперь, во времена интернета. Всё закончилось в марте 1768 года.
В 1774 году драматург, актер и поэт Томас Халл напечатал поэму Richard Plantagenet, a Legendary Tale, в которой в весьма сносных (по мнению Хэммонда) стихах изложил историю Бретта, снабдив, почему-то, эту поэму таинственным предисловием, что материал, послеживший основой для поэмы, попал в руки автора при обстоятельствах, не подлежащих разглашению. Учитывая, что к тому моменту письмо Бретта было известно уже добрых 40 лет, утверждение было странным, но оно сработало. Поэма была популярна настолько, что её и через 18 лет включили в постановку шекспировского Richard III, написав добавочную сцену в шатре короля, накануне битвы. Желающие могут ознакомиться с поэмой здесь: quod.lib.umich.edu/e/ecco/004899768.0001.000/1:..., и, на мой вкус, она ужасна в своей напыщенности.
«The dancing Plumage o'er his Front wav'd high,
Thick-studded Ribs of Gold adorn'd his Vest,
In splendid Folds his purple Robe did ply,
And royal Emblems glitter'd on his Breast»
В 1778 году в печати появляется любопытный памфлет Tell Tale, включающий в себя всё, что было ранее написано о Ричарде Плантегенете. На этот раз утверждалось, что материалом являются «Мемуары Плантагенетов», найденные замурованными в стене старого дома сэра Эдварда Деринга, во время ремонта. Деринги были плеядой членов парламента от Кента из поколения в поколение, и их дом был недалеко от Эшфорда. Сами «Мемуары» потом искали, но, конечно, не нашли. А в памфлете молодого Ричарда учил уже не просто какой-то учитель латыни, а «лучшие мастера во всех науках», и король перед битвой обещает не просто признать этого сына в случае победы, но и сделать его принцем Уэльским. Что больше говорит об изменении представлений о возможностях аристократических бастардов в конце весемнадцатого века, чем о знаниях реалий пятнадцатого века.
В общем-то, эта версия была явно заказной, потому что в ней благодетелем принца-каменщика был не какой-то Мойл, а Деринг. Который, естественно, с первого взгляда разглядел в каменщике наиблагороднейшего аристократа, построил ему дом в своих владениях, и там этот Ричард Плантагенет жил много лет, поражая окружающих своей ученостью, набожностью и скромностью, и написал перед смертью свою биографию, передав её на сохранение Дерингу. Эта версия приключений Ричарда Плантагенета, надо сказать, никого не вдохновила, потому что в дальнейшем о ней упомянули всего дважды: в 1793 году некий ‘L.E.’ выразил в Gentleman’s Magazine сомнение, что Мемуары когда-либо существовали, и в 1870, когда Эдвард Тью из Сассекса спрашивал, знает ли кто о судьбе Мемуаров. Ответа на его вопрос не последовало.
Что касается историков восемнадцатого и девятнадцатого века, то они воспринимали легенду о Ричарде Плантагенете с изрядным скептицизмом. А вот читающая публика, похоже, время от времени «открывала» для себя это персонаж заново. Самой интересной выглядит история, напечатанная в 1899 году в Cheshire Observer. Почему там? Разумеется потому, что местная традиция утверждает, что Ричард Плантагенет был принцем Уэльским, поскольку его мать, леди благородного местного рода, была так же «обручена» (то есть, замужем) с Ричардом Плантагенетом до его брака с Анной Невилл, как Элеанор Тальбот была «обручена» с королем Эдвардом. Правда, эта история была опубликована 1 апреля и не содержала никаких ссылок на документы, так что была она, похоже, изящной первоапрельской шуткой.
Возвращаясь к иствеллскому Ричарду Плантагенету. В Иствелле действительно и Колодец Плантагенета, и Коттедж Плантагенета. Из письма Бретта понятно, что к его времени коттеджа уже не существовало, но он был потом отстроен заново. К слову, Коттедж Ричарда Плантагенета существует до сих пор и сдается в аренду, но ничего общего даже с версией 1920 года он уже не имеет.
Ну и, конечно, захоронение. Церковь тех времен сейчас находится в руинах. Её миновало лихо правления Генри VIII и бомбежки Второй мировой, но вот влажность от искусственного озера, сформированного в 1841 году, со временем так размыла известковые плиты, что в 1951 году церковь просто обвалилась. Большинство монументов, представляющих историческую и культурную ценность, были перенесены в музей Виктории и Альберта в 1960-х, но вот в северной части алтаря осталась гробница, в которой, говорят, похоронен Ричард Плантагенет. В 2013 году местные энтузиасты даже хотели заманить для раскопок команду из Лестерского университета, чтобы определить, кто там похоронен, но из проекта ничего не вышло. Дело в том, что на территории захоронено более 2000 человек, а именно под тем надгробьем, к боку которого привинчена табличка, что здесь захоронен Ричард Плантагенет, он просто не может быть захоронен.
Возможно, здесь имеет быть случай честного самообмана, но надгробье фотографируют почти исключительно сбоку, со стороны таблички, не просто так. Дело в том, что на крышке явно видны следы от рельефного изображения мужчины и женщины, причем стиль головного убора женщины явно указывает на 1480-1490-е годы. Так что надгробье это принадлежит, практически наверняка, сэру Уолтеру Мойлу (умер в 1480 году) и его жене Маргарет, умершей в 1493 году.
Таким образом, в истории Ричарда Плантагенета единственным несомненным фактом остается только то, что некто с таким именем жил и был похоронен в Иствелле. Но был ли он сыном Ричарда III – мы не знаем. Самым уязвимым моментом трогательной истории является полное отсутствие каких-либо упоминаний этого персонажа между 1550 годом и 1735 годом, когда граф Винчелси рассказывает его историю д-ру Бретту. Как история передавалась из поколения в поколение почти 200 лет? Тут мне хочется заметить от себя, что история могла передаваться и письменно, записанная сэром Томасом Мойлом, просто его потомки никогда не видели необходимости как-то доказывать правдивость наличия таких записок. Никто, собственно, до сих пор понятия не имеет, что именно хранится или хранилось в частных семейных архивах.
Хэммонд пишет, что мы не можем доказать ни того, что история Ричарда Плантагенета правдива, ни того, что это не так. Он предполагает, что какое-то зерно истины в ней есть, но какое – мы можем узнать только в будущем.
Коттедж Плантагенета, Иствелл
читать дальшеХэммонд отмечает, что всё сплетено воедино достаточно логично, кроме пассажа о том, что юный Ричард Иствеллский уже в школе влюбился в сочинения Горация, которые стали его любимым чтением на всю жизнь. Дело в том, что любить Горация и обращаться к нему «в часы меланхолии» было модно в восемнадцатом веке, а не в пятнадцатом. Конечно, первая печатная версия поэм Горация появилась в Милане в 1474 году, но вряд ли эта книга попала бы тут же в Англию, да ещё к сельскому учителю латинского языка. В пятнадцатом веке, наиболее часто встречающейся во всех школьных библиотеках того времени книгой был, извините, Часослов, или какое-либо другое религиозное сочинение.
Версия Пека была опубликована в The Literary Magazine ещё раз в 1757 году, и перепечатана оттуда в The London Chronicle два дня спустя, и затем наступила полная тишина, продлившаяся десять лет.
Вторая волна интереса к Ричарду Иствеллскому началась в июле 1767 года, когда письмо Бретта была напечатано в Gentleman’s Magazine и тут же перепечатано двумя ежедневными газетами. Затем была публикация в St James Chronicle, сопровождаемая письмом за подписью RT, где автор с возмущением писал, что вся эта история полностью выдумана кем-то, о чем было прекрасно известно ещё во времена публикации Фрэнсиса Пека. После чего некто за подписью ‘Verus’ энергично возразил, что история хорошо известна в Истевелле, и все там считают её правдивой, что было подтверждено человеком, подписавшимся T. Row, что, как известно, было псевдонимом д-ра Сэмюэля Пегга. Пегг также добавил, что лично был знаком в д-ром Бреттом, который был джентльменом самым серьезным, и к фальсификациям не склонным. Потом посыпались письма от других читателей, часть которых утверждала невозможность событий изложенных в письме Бретта, кто-то был уверен, что речь шла, на самом деле, о Джоне Глостерском, которого Бретт по необразованности назвал Ричардом Иствеллским, а кто-то бранил невеждами авторов предыдущих писем. То есть, развернулся классический холивар, только в более медленном темпе чем теперь, во времена интернета. Всё закончилось в марте 1768 года.
В 1774 году драматург, актер и поэт Томас Халл напечатал поэму Richard Plantagenet, a Legendary Tale, в которой в весьма сносных (по мнению Хэммонда) стихах изложил историю Бретта, снабдив, почему-то, эту поэму таинственным предисловием, что материал, послеживший основой для поэмы, попал в руки автора при обстоятельствах, не подлежащих разглашению. Учитывая, что к тому моменту письмо Бретта было известно уже добрых 40 лет, утверждение было странным, но оно сработало. Поэма была популярна настолько, что её и через 18 лет включили в постановку шекспировского Richard III, написав добавочную сцену в шатре короля, накануне битвы. Желающие могут ознакомиться с поэмой здесь: quod.lib.umich.edu/e/ecco/004899768.0001.000/1:..., и, на мой вкус, она ужасна в своей напыщенности.
«The dancing Plumage o'er his Front wav'd high,
Thick-studded Ribs of Gold adorn'd his Vest,
In splendid Folds his purple Robe did ply,
And royal Emblems glitter'd on his Breast»
В 1778 году в печати появляется любопытный памфлет Tell Tale, включающий в себя всё, что было ранее написано о Ричарде Плантегенете. На этот раз утверждалось, что материалом являются «Мемуары Плантагенетов», найденные замурованными в стене старого дома сэра Эдварда Деринга, во время ремонта. Деринги были плеядой членов парламента от Кента из поколения в поколение, и их дом был недалеко от Эшфорда. Сами «Мемуары» потом искали, но, конечно, не нашли. А в памфлете молодого Ричарда учил уже не просто какой-то учитель латыни, а «лучшие мастера во всех науках», и король перед битвой обещает не просто признать этого сына в случае победы, но и сделать его принцем Уэльским. Что больше говорит об изменении представлений о возможностях аристократических бастардов в конце весемнадцатого века, чем о знаниях реалий пятнадцатого века.
В общем-то, эта версия была явно заказной, потому что в ней благодетелем принца-каменщика был не какой-то Мойл, а Деринг. Который, естественно, с первого взгляда разглядел в каменщике наиблагороднейшего аристократа, построил ему дом в своих владениях, и там этот Ричард Плантагенет жил много лет, поражая окружающих своей ученостью, набожностью и скромностью, и написал перед смертью свою биографию, передав её на сохранение Дерингу. Эта версия приключений Ричарда Плантагенета, надо сказать, никого не вдохновила, потому что в дальнейшем о ней упомянули всего дважды: в 1793 году некий ‘L.E.’ выразил в Gentleman’s Magazine сомнение, что Мемуары когда-либо существовали, и в 1870, когда Эдвард Тью из Сассекса спрашивал, знает ли кто о судьбе Мемуаров. Ответа на его вопрос не последовало.
Что касается историков восемнадцатого и девятнадцатого века, то они воспринимали легенду о Ричарде Плантагенете с изрядным скептицизмом. А вот читающая публика, похоже, время от времени «открывала» для себя это персонаж заново. Самой интересной выглядит история, напечатанная в 1899 году в Cheshire Observer. Почему там? Разумеется потому, что местная традиция утверждает, что Ричард Плантагенет был принцем Уэльским, поскольку его мать, леди благородного местного рода, была так же «обручена» (то есть, замужем) с Ричардом Плантагенетом до его брака с Анной Невилл, как Элеанор Тальбот была «обручена» с королем Эдвардом. Правда, эта история была опубликована 1 апреля и не содержала никаких ссылок на документы, так что была она, похоже, изящной первоапрельской шуткой.
Возвращаясь к иствеллскому Ричарду Плантагенету. В Иствелле действительно и Колодец Плантагенета, и Коттедж Плантагенета. Из письма Бретта понятно, что к его времени коттеджа уже не существовало, но он был потом отстроен заново. К слову, Коттедж Ричарда Плантагенета существует до сих пор и сдается в аренду, но ничего общего даже с версией 1920 года он уже не имеет.
Ну и, конечно, захоронение. Церковь тех времен сейчас находится в руинах. Её миновало лихо правления Генри VIII и бомбежки Второй мировой, но вот влажность от искусственного озера, сформированного в 1841 году, со временем так размыла известковые плиты, что в 1951 году церковь просто обвалилась. Большинство монументов, представляющих историческую и культурную ценность, были перенесены в музей Виктории и Альберта в 1960-х, но вот в северной части алтаря осталась гробница, в которой, говорят, похоронен Ричард Плантагенет. В 2013 году местные энтузиасты даже хотели заманить для раскопок команду из Лестерского университета, чтобы определить, кто там похоронен, но из проекта ничего не вышло. Дело в том, что на территории захоронено более 2000 человек, а именно под тем надгробьем, к боку которого привинчена табличка, что здесь захоронен Ричард Плантагенет, он просто не может быть захоронен.
Возможно, здесь имеет быть случай честного самообмана, но надгробье фотографируют почти исключительно сбоку, со стороны таблички, не просто так. Дело в том, что на крышке явно видны следы от рельефного изображения мужчины и женщины, причем стиль головного убора женщины явно указывает на 1480-1490-е годы. Так что надгробье это принадлежит, практически наверняка, сэру Уолтеру Мойлу (умер в 1480 году) и его жене Маргарет, умершей в 1493 году.
Таким образом, в истории Ричарда Плантагенета единственным несомненным фактом остается только то, что некто с таким именем жил и был похоронен в Иствелле. Но был ли он сыном Ричарда III – мы не знаем. Самым уязвимым моментом трогательной истории является полное отсутствие каких-либо упоминаний этого персонажа между 1550 годом и 1735 годом, когда граф Винчелси рассказывает его историю д-ру Бретту. Как история передавалась из поколения в поколение почти 200 лет? Тут мне хочется заметить от себя, что история могла передаваться и письменно, записанная сэром Томасом Мойлом, просто его потомки никогда не видели необходимости как-то доказывать правдивость наличия таких записок. Никто, собственно, до сих пор понятия не имеет, что именно хранится или хранилось в частных семейных архивах.
Хэммонд пишет, что мы не можем доказать ни того, что история Ричарда Плантагенета правдива, ни того, что это не так. Он предполагает, что какое-то зерно истины в ней есть, но какое – мы можем узнать только в будущем.
@темы: Richard III
-
-
20.07.2020 в 14:09-
-
20.07.2020 в 14:18-
-
20.07.2020 в 18:50-
-
20.07.2020 в 20:03-
-
20.07.2020 в 20:48-
-
20.07.2020 в 20:57-
-
20.07.2020 в 23:32Ну так у Франсуазы де Юссе прабабушкой была внебрачная дочь Ричарда 3. Только придуманная. Именно потому что все неопределенно.
-
-
21.07.2020 в 12:47-
-
21.07.2020 в 15:29Тогда ж я не знала, тогда и интернета-то не было, найти компьютер с подключением было за чудо.
-
-
21.07.2020 в 18:54-
-
21.07.2020 в 19:15Это да, но жаль, что некоторые вещи по жизни той поры я узнала гораздо позже, можно было бы обыграть.
-
-
21.07.2020 в 20:03-
-
21.07.2020 в 22:44По идее да. Но мне кажется, я разучилась.
-
-
22.07.2020 в 10:42-
-
22.07.2020 в 15:25У меня работа заела. Я два года уже вообще без выходных работаю, а моя работа - это вычитка текстов. Соответственно, я что-то для себя уже физически читать не могу, хочется отдохнуть от буковок. Но пока не получается.
читать дальше
-
-
22.07.2020 в 16:10-
-
22.07.2020 в 17:14-
-
22.07.2020 в 17:54-
-
23.07.2020 в 06:20Тады ладно.
-
-
24.07.2020 в 10:10MirrinMinttu, если честно, я не могу понять, где там женщина, где мужчина... про головной убор вообще молчу. Меня смущает по моему мнению необычное расположение фигур: не в анфас, а рядком, в затылок впереди
смотрящемулежащему. Какая-то прям древнеегипетская гробница.Ну так у Франсуазы де Юссе прабабушкой была внебрачная дочь Ричарда 3. Только придуманная.
Нари, а кто такая была Франсуаза де Юссе? Я понимаю, что она как-то была связана с замком Юссе. Но она была реальной персоной? Почему тогда прабабушка придуманная дочь Ричарда?
В общем, можно брать персонажа и придумывать его историю.
Есть душещипательный роман Маргарет Барнс "Королевская постель" 1961 года. Я как рикардианка обрыдалась, читая. Там как раз основной герой Ричард Иствеллский. Становится в конце концов изумительным каменщиком и ему предлагают делать часовню-усыпальню в Вестминстерском аббатстве для Скряги. Он отказывается, что ему даром не проходит, конечно же. Королевская же постель - это та самая кровать, которую король Ричард привёз с собой в Лестер перед битвой у Босуорта. Она тоже сыграла большую роль в романе.
А про незаконорожденную дочь Ричарда,
Кэтрин, есть повесть на samlib.ru "Кариад". Там в неё влюбляется... Скряга, кто ж ещё))) Хорошо написано и читается с большим интересом, я аж два раза её читала, но, увы, она не закончена. Во всяком случае, на самлибе. Если я ничего не путаю, то автор, кажется, иногда появлялась у тебя в дневнике, MirrinMinttu, под ником Vitashtefan.
samlib.ru/w/woronina_w_a/roman.shtml
У неё есть ещё и повесть в жанре альтернативной истории про самого Ричарда III. Просто бальзам на душу истинного рикардианца)))) Тоже дважды перечитывала)))
-
-
24.07.2020 в 10:36Франсуаза Юссе - это персонаж, мы тут с Нари немного о своем.