Do or die
Поскольку перерыв между этой записью и поледней по данной теме составил почти три года, хочу снова напомнить, что отчетов о битве при Босуорте мало. Собственно, у нас есть испанские источники, которые фрагментарны, парочка баллад, которые не отражают реальности, будучи написанными более чем через 100 лет после сбытий, хроники поэта Жана Молине, который никогда не бывал в Англии, Кроулендские хроники, написанные в этой части неизвестно кем и непонятно когда, и работа Полидора Виргила, написанная для своего покровителя, короля Генри VII. У Виргила был доступ, теоретически, ко всему – и к документальным источникам, и к интервью, но он писал заказную работу, выбрав определенную линию и уничтожив все свидетельства, ей противоречащие.
Stained glass window in Sutton Cheney Church showing King Richard III and King Henry VII
читать дальшеЯ допускаю, что военные стратеги, специализирующиеся на изучении средневековых методов ведения войны, даже по неполным и искаженным описаниям смогли бы составить достаточно ясное предтавление о том, что описано правдиво, а что – нет. К сожалению, исторические исследования пишут отнюдь не военные стратеги, а кабинетные ученые, и я не уверена, что они хотя бы консультируются у стратегов-историков (если те и существуют в природе). Так что работаем с тем, что у нас есть.
Виргил пишет, что бегство из армии Ричарда III началось ещё до того, как началась битва, и что многие из тех, к кому он обращался, не ответили никак, ограничившись наблюдением за тем, кто победит. Естественно, он утверждает, что такая реакция была следствием ненависти к королю Ричарду, хотя я бы сказала, что эта реакция была результатом печального опыта, преобретенного в процессе Войн Роз, но давайте попробуем разобраться объективно.
Кроулендские хроники пишут, что короля предали «many northerners, in whom, especially, King Richard placed so much trust». То есть, в первую очередь, граф Нортумберленд, возглавлявший левое крыло так эффективно, что оно вообще не сдвинулось с места. Скидмор рассматривает возможность оправдания графа, чьи формирования находились за болотистой местностью, сложной для пересечения, но приходит, все-таки, к выводу, что решение не вмешиваться в битву было сделано графом совершенно сознательно. Молине пишет, что между Нортумберлендом и Ричмондом было секретное «взаимопонимание», как и между Ричмондом и «многими другими» потенциальными и реальными участниками битвы.
Скидмор предполагает, что мотивы, движущие Нортумберлендом, были сложнее простого «взаимопонимания». Отчет, написанный Диего де Валера 1 марта 1486 года, содержит информацию, что граф «in spite of the assistance rendered him during the battle . . . had not really intended this Henry to be king, but had rather arranged for a son of the Duke of Clarence to become king and to marry a daughter of his». То есть, Нортумберленд мог хотеть поражения короля Ричарда, но это не значит, что он был за короля Генри. Тем не менее, он вовсе не собирался оставаться в стороне от битвы, о чем сидетельствует тщательно составленное перед битвой завещание. В том же отчете де Валера утверждает, что граф, вообще-то, сражался – против авангарда Говарда, когда тот побежал: «left his position and passed in front of the King’s vanguard with ten thousand men, then, turning his back on Earl Henry, he began to fight fiercely against the King’s van, and so did all the others who had plighted their faith to Earl Henry».
С этим заявлением созвучно свидетельство шотландского хрониста Роберта Линдсея в его The Historie and Chronicles of Scotland, 1436–1565. Конечно, и в этом случае мы сталкиваемся со знакомой проблемой: хроники были написаны около 1570-х, то есть, просто не могли содержать даже рассказов свидетелей событий 1485 года. Против кредибильности хроник говорит также то, что Линдсей совершенно не осмысливал, насколько правдивы те нарративные истории о событиях прошлых лет, которые ему удавалось собрать. Но в этом, одновременно, заключается и сила этих свидетельств – Линдсей просто записывал, ничего от себя не добавляя и не интерпретируя собранное, не оформляя историю в чью-то пользу. Он, собственно, записал, что силы Нортумберленда, которые должны были сражаться с армией Ричмода, не пошевелили и пальцем, чтобы этой армии помешать, но «themselves turned around and faced King Richard as if they had been his enemies». Правда, есть ещё одна возможность как-то оправдать поведение армии Нортумберленда, как замечает Скидмор: в хаосе бегущих с поля боя сил Говарда и преследующих их сил де Вера, в лучах солнца, бьющего прямо в глаза, отряды, из которых состояла армия Нортумберленда, атаковали людей Говарда по ошибке, полагая, что на них напали люди де Вера.
Гербы де Вера и Джона Говарда
Насколько это возможно? Ведь, как минимум, военный контингент любого аристократического дома имел нашитые эмблемы своего патрона. В принципе – возможно. И герб 13-го графа Оксфорда, и герб герцога Норфолка содержали красный, желтый и белый цвета. В обоих была по косой белая линия. Ливрейным цветом у Джона Говарда был красный, у Джона де Вера – оранжевый и/или оранжево-коричневый. В суматохе боя, при неблагоприятном освещении люди Нортумберленда действительно могли увидеть то, что ожидали увидеть – лезущих на них людей де Вера. Это был бы не первый случай.
Заметил ли Ричард, что у него творится на левом крыле? Поэт Молине пишет, что «found himself alone on the field he thought to run after the others». Виргил пишет, что люди, окружавшие короля, стали настаивать, что «Richard could (as they say) have found safety for himself in flight. For when those who were round him saw the troops wielding their arms languidly and lazily, and others secretly leaving the battle, they suspected treachery and urged him to flee». Испанские заметки подтверждают, что Хуан де Салазар, сражавшийся на стороне короля, тоже заметил, что на поле боя часть армии Ричарда пытается просто дезертировать, а некоторые отряды и вовсе повернулись против короля, и стал умолять Ричарда: «Sire, take steps to put your person in safety, without expecting to have the victory in today’s battle, owing to the manifest treason of your following». Но Ричард просто ответил: «Салазар, сегодня я или одержу сегодня победу, или умру как король». То же самое пишет и Виргил: «and is said to have replied that on that day he would make an end either of wars or of his life, such was the great boldness and great force of spirit in him». Правда, Виргил относит эту храбрость к пониманию, что ситуация с бегущей и предающей его армией открыла Ричарду глаза на то, насколько он непопулярен.
Тем не менее, ситуация, как я полагаю, мало отличалась от типичной ситуации в средневековом сражении, в котором отсутствовало централизированное командование, и в котором, под шумок, где-то на переферии решались местечковые феодальные дрязги. Вспомните хотя бы битву при Азенкуре и заварушку вокруг пленных французских рыцарей. Ричард же видел только, что авангард дерется, кто-то дерется с авангардом, и кто-то дерется между собой. И, поскольку он был на поле боя главным, он в этот момент надел на шлем коронет. И перестал быть только Ричардом Плантагенетом, человеком, которому можно было и предложить бросить всё к чертям и спасать себя. Он превратился в короля Ричарда III, который уже не был просто человеком, а был звеном, связующим нацию и Бога. По совпадению, именно в этот момент ему сообщили о том, что замечен штандарт Ричмонда, и что вокруг того – только «несколько вооруженных человек». Думаю, Ричард воспринял это как знак свыше. Во всяком случае, это полностью объясняет, почему он предпринял свою безумную атаку, даже не оглянувшись, последуют ли за ним.
На этом моменте нужно вздохнуть, выдохнуть, и напомнить себе, что в целом рикардианцы восприняли книгу Скидмора скептически, что я никогда и нигде до него не читала ни о том, что отряды Нортумберленда напали на отступающий авангард Говарда, ни о том, что люди из армии Ричарда дезертировали с поля боя, и, тем более, не встречала объединения предложения Ричарду покинуть поле боя, момента с коронетом и объявления скаутов о том, что Ричмонд в данный момент практически беззащитен.
Эшдаун-Хилл вообще не описывает никакого хаоса на поле боя. Напротив, собственно. Он пишет, что Говард и де Вер медленно маневрировали вокруг друг друга не менее часа. И пишет также, что Ричард сам заметил штандарт Ричмонда, и спонтанно кинулся на врага – то ли из бравады, то ли из-за температуры (профессор считает, что Ричард испытывал тем утром ненормальную жажду, так что, возможно, заболевал той же лихорадкой, которой, возможно, действительно переболел Стэнли). Хэммонд четко пишет, что ни в одном источнике о битве при Босуорте Нортумберленд не упоминается вообще (сейчас можно встретить утверждения, что его там и не было), а де Валера пишет о каком-то lord Tamorlant, подразумевая, возможно, Нортумберленда, но он также пишет, что авангардом командовал Great Chamberlain, но Норфолк им никогда не был, а вот Нортумберленд как раз был, так что де Валера путает командующих, и считать его источником, заслуживающим доверия, затруднительно. Никто из этих корифеев не упоминает хроники Линдсея вообще, я о них и не слышала до этого момента. Гриффинс тоже упоминает топографию, из-за которой, скорее всего, крыло Нортумберленда не принимало участия в сражении, и тоже пишет, что решение Ричарда атаковать врага было принято спонтанно.
Кому верить? Точку зрения Скидмора непрямо подтверждает осторожный перфекционист Хэммонд, оставляя себе, тем не менее, путь к отступлению. Эшдаун-Хилл и Гриффинс задевают саму битву лишь оскользом, явно не желая вдаваться в анализ того, в чем не являются экспертами. Так что, думаю, находки Скидмора следует принять во внимание.
Stained glass window in Sutton Cheney Church showing King Richard III and King Henry VII
читать дальшеЯ допускаю, что военные стратеги, специализирующиеся на изучении средневековых методов ведения войны, даже по неполным и искаженным описаниям смогли бы составить достаточно ясное предтавление о том, что описано правдиво, а что – нет. К сожалению, исторические исследования пишут отнюдь не военные стратеги, а кабинетные ученые, и я не уверена, что они хотя бы консультируются у стратегов-историков (если те и существуют в природе). Так что работаем с тем, что у нас есть.
Виргил пишет, что бегство из армии Ричарда III началось ещё до того, как началась битва, и что многие из тех, к кому он обращался, не ответили никак, ограничившись наблюдением за тем, кто победит. Естественно, он утверждает, что такая реакция была следствием ненависти к королю Ричарду, хотя я бы сказала, что эта реакция была результатом печального опыта, преобретенного в процессе Войн Роз, но давайте попробуем разобраться объективно.
Кроулендские хроники пишут, что короля предали «many northerners, in whom, especially, King Richard placed so much trust». То есть, в первую очередь, граф Нортумберленд, возглавлявший левое крыло так эффективно, что оно вообще не сдвинулось с места. Скидмор рассматривает возможность оправдания графа, чьи формирования находились за болотистой местностью, сложной для пересечения, но приходит, все-таки, к выводу, что решение не вмешиваться в битву было сделано графом совершенно сознательно. Молине пишет, что между Нортумберлендом и Ричмондом было секретное «взаимопонимание», как и между Ричмондом и «многими другими» потенциальными и реальными участниками битвы.
Скидмор предполагает, что мотивы, движущие Нортумберлендом, были сложнее простого «взаимопонимания». Отчет, написанный Диего де Валера 1 марта 1486 года, содержит информацию, что граф «in spite of the assistance rendered him during the battle . . . had not really intended this Henry to be king, but had rather arranged for a son of the Duke of Clarence to become king and to marry a daughter of his». То есть, Нортумберленд мог хотеть поражения короля Ричарда, но это не значит, что он был за короля Генри. Тем не менее, он вовсе не собирался оставаться в стороне от битвы, о чем сидетельствует тщательно составленное перед битвой завещание. В том же отчете де Валера утверждает, что граф, вообще-то, сражался – против авангарда Говарда, когда тот побежал: «left his position and passed in front of the King’s vanguard with ten thousand men, then, turning his back on Earl Henry, he began to fight fiercely against the King’s van, and so did all the others who had plighted their faith to Earl Henry».
С этим заявлением созвучно свидетельство шотландского хрониста Роберта Линдсея в его The Historie and Chronicles of Scotland, 1436–1565. Конечно, и в этом случае мы сталкиваемся со знакомой проблемой: хроники были написаны около 1570-х, то есть, просто не могли содержать даже рассказов свидетелей событий 1485 года. Против кредибильности хроник говорит также то, что Линдсей совершенно не осмысливал, насколько правдивы те нарративные истории о событиях прошлых лет, которые ему удавалось собрать. Но в этом, одновременно, заключается и сила этих свидетельств – Линдсей просто записывал, ничего от себя не добавляя и не интерпретируя собранное, не оформляя историю в чью-то пользу. Он, собственно, записал, что силы Нортумберленда, которые должны были сражаться с армией Ричмода, не пошевелили и пальцем, чтобы этой армии помешать, но «themselves turned around and faced King Richard as if they had been his enemies». Правда, есть ещё одна возможность как-то оправдать поведение армии Нортумберленда, как замечает Скидмор: в хаосе бегущих с поля боя сил Говарда и преследующих их сил де Вера, в лучах солнца, бьющего прямо в глаза, отряды, из которых состояла армия Нортумберленда, атаковали людей Говарда по ошибке, полагая, что на них напали люди де Вера.
Гербы де Вера и Джона Говарда
Насколько это возможно? Ведь, как минимум, военный контингент любого аристократического дома имел нашитые эмблемы своего патрона. В принципе – возможно. И герб 13-го графа Оксфорда, и герб герцога Норфолка содержали красный, желтый и белый цвета. В обоих была по косой белая линия. Ливрейным цветом у Джона Говарда был красный, у Джона де Вера – оранжевый и/или оранжево-коричневый. В суматохе боя, при неблагоприятном освещении люди Нортумберленда действительно могли увидеть то, что ожидали увидеть – лезущих на них людей де Вера. Это был бы не первый случай.
Заметил ли Ричард, что у него творится на левом крыле? Поэт Молине пишет, что «found himself alone on the field he thought to run after the others». Виргил пишет, что люди, окружавшие короля, стали настаивать, что «Richard could (as they say) have found safety for himself in flight. For when those who were round him saw the troops wielding their arms languidly and lazily, and others secretly leaving the battle, they suspected treachery and urged him to flee». Испанские заметки подтверждают, что Хуан де Салазар, сражавшийся на стороне короля, тоже заметил, что на поле боя часть армии Ричарда пытается просто дезертировать, а некоторые отряды и вовсе повернулись против короля, и стал умолять Ричарда: «Sire, take steps to put your person in safety, without expecting to have the victory in today’s battle, owing to the manifest treason of your following». Но Ричард просто ответил: «Салазар, сегодня я или одержу сегодня победу, или умру как король». То же самое пишет и Виргил: «and is said to have replied that on that day he would make an end either of wars or of his life, such was the great boldness and great force of spirit in him». Правда, Виргил относит эту храбрость к пониманию, что ситуация с бегущей и предающей его армией открыла Ричарду глаза на то, насколько он непопулярен.
Тем не менее, ситуация, как я полагаю, мало отличалась от типичной ситуации в средневековом сражении, в котором отсутствовало централизированное командование, и в котором, под шумок, где-то на переферии решались местечковые феодальные дрязги. Вспомните хотя бы битву при Азенкуре и заварушку вокруг пленных французских рыцарей. Ричард же видел только, что авангард дерется, кто-то дерется с авангардом, и кто-то дерется между собой. И, поскольку он был на поле боя главным, он в этот момент надел на шлем коронет. И перестал быть только Ричардом Плантагенетом, человеком, которому можно было и предложить бросить всё к чертям и спасать себя. Он превратился в короля Ричарда III, который уже не был просто человеком, а был звеном, связующим нацию и Бога. По совпадению, именно в этот момент ему сообщили о том, что замечен штандарт Ричмонда, и что вокруг того – только «несколько вооруженных человек». Думаю, Ричард воспринял это как знак свыше. Во всяком случае, это полностью объясняет, почему он предпринял свою безумную атаку, даже не оглянувшись, последуют ли за ним.
На этом моменте нужно вздохнуть, выдохнуть, и напомнить себе, что в целом рикардианцы восприняли книгу Скидмора скептически, что я никогда и нигде до него не читала ни о том, что отряды Нортумберленда напали на отступающий авангард Говарда, ни о том, что люди из армии Ричарда дезертировали с поля боя, и, тем более, не встречала объединения предложения Ричарду покинуть поле боя, момента с коронетом и объявления скаутов о том, что Ричмонд в данный момент практически беззащитен.
Эшдаун-Хилл вообще не описывает никакого хаоса на поле боя. Напротив, собственно. Он пишет, что Говард и де Вер медленно маневрировали вокруг друг друга не менее часа. И пишет также, что Ричард сам заметил штандарт Ричмонда, и спонтанно кинулся на врага – то ли из бравады, то ли из-за температуры (профессор считает, что Ричард испытывал тем утром ненормальную жажду, так что, возможно, заболевал той же лихорадкой, которой, возможно, действительно переболел Стэнли). Хэммонд четко пишет, что ни в одном источнике о битве при Босуорте Нортумберленд не упоминается вообще (сейчас можно встретить утверждения, что его там и не было), а де Валера пишет о каком-то lord Tamorlant, подразумевая, возможно, Нортумберленда, но он также пишет, что авангардом командовал Great Chamberlain, но Норфолк им никогда не был, а вот Нортумберленд как раз был, так что де Валера путает командующих, и считать его источником, заслуживающим доверия, затруднительно. Никто из этих корифеев не упоминает хроники Линдсея вообще, я о них и не слышала до этого момента. Гриффинс тоже упоминает топографию, из-за которой, скорее всего, крыло Нортумберленда не принимало участия в сражении, и тоже пишет, что решение Ричарда атаковать врага было принято спонтанно.
Кому верить? Точку зрения Скидмора непрямо подтверждает осторожный перфекционист Хэммонд, оставляя себе, тем не менее, путь к отступлению. Эшдаун-Хилл и Гриффинс задевают саму битву лишь оскользом, явно не желая вдаваться в анализ того, в чем не являются экспертами. Так что, думаю, находки Скидмора следует принять во внимание.
@темы: Richard III, Henry VII
-
-
27.07.2020 в 22:29восхитительная штука!
-
-
27.07.2020 в 22:38-
-
27.07.2020 в 22:43Что-то мне вспомнилась последняя война старого Гарри с его сыном Ричардом, оттяпавшего корону у папеньки.
Причем нельзя сказать, что переметнувшимся на сторону принца (или выжидающим в стороне) баронам, старый король был так уж поперек горла.
Только вот силы в этом противостоянии, оказались неравными.
-
-
27.07.2020 в 23:54-
-
28.07.2020 в 13:16Olyanka, как хорошо, что хотя бы витражи читателям понравились!
-
-
28.07.2020 в 14:40-
-
28.07.2020 в 17:08-
-
28.07.2020 в 23:41Ах, история -
бессердечнаянепостижимая ты сука! ©-
-
29.07.2020 в 09:50-
-
31.07.2020 в 01:31...от типичной ситуации в средневековом сражении, в котором отсутствовало централизированное командование, и в котором, под шумок, где-то на переферии решались местечковые феодальные дрязги.
Очаровательно!)))
-
-
31.07.2020 в 09:28-
-
19.09.2020 в 10:42Лучше даже не машину времени (средство для путешествий), а хроноскоп - для наблюдения только. Главное, не вмешиваться
Хотя, конечно, может выйти и то, что должно было выйти...
-
-
19.09.2020 в 10:46-
-
19.09.2020 в 11:45-
-
19.09.2020 в 16:07-
-
20.09.2020 в 09:44-
-
20.09.2020 в 10:38-
-
20.09.2020 в 14:07