Do or die
Из Лестера Ричмонд со своей армией отправился в Нортхемптон и Сент-Олбанс, которые, разумеется и не подумали противиться его продвижению, а выказали подходящую случаю радость. Интересный момент: когда сравнительно небольшая армия проходила через небольшие городки и деревни, она, на самом деле, проходила мимо них, и чтобы не вызвать у вояк желания эти поселения пограбить, жители обычно выставляли у дороги ряды столов с едой и выпивкой. Ковентри, впрочем, этим не ограничился, а вручил Ричмонду спешно собранные 100 фунтов деньгами и золотую чашу. Сам граф-«почти король» остановился у мэра, его армию развлекали под стенами города горожане, и обошлось это им в немалую по тем временам сумму. Хлеба было съедено 512 штук (42 шиллинга 8 пенсов = стоимость 9 коров), выпито 110 галлонов красного вина (6 фунтов = стоимость 4 лошадей) и 27 бочонков эля, по 4,5 галлона каждый (41 шиллинг 4 пенни = зарплата квалифицированного работника за 64 дня).
читать дальшеГород Йорк незадолго до сражения посылал к королю Ричарду некоего Джона Спонера, для получения распоряжений. Тогда было известно, что Ричард находится где-то в Ноттингеме. Пока этот Спонер без спешки добрался до Ноттингема, битва при Босуорте уже состоялась, и король Ричард уже погиб. Так что Джон Спонер, на этот раз с гораздо большей скоростью, помчался в Йорк, куда прибыл 23 августа, кинулся прямиком в городской совет, и выпалил там то, что слышал в Ноттингеме: «King Richard late mercifully reigning upon us was through great treason of the Duke of Norfolk and many other that turned against him, with many other lords and nobles of this north parts was piteously slain and murdered».
Отцы города, отойдя от шока, не нашли ничего более практичного, чем написать графу Нортумберленду и спросить, что им теперь делать. Все-таки, Перси были на севере силой. По вполне понятной причине, Нортумберленд им ответить никак не мог, но 24 августа в Йорк прибыл сэр Роберт Котон с прокламацией нового короля. Надо сказать, что сэр Роберт наотрез отказался въезжать в город без существенной охраны, и встретился с представителями городского совета в таверне «Вепрь» на территории крепости. Прокламация в анналах города была зарегистрирована, но в хрониках было написано просто, что «on the 22nd day of August Anno Domini 1485 at Redemore near Leicester there was fought a battle between our Lord King Richard III and others of his nobles on the one part, and Harry Earl of Richmond and others of his followers on the other part». Йорк не признал Генри VII своим королем до 22 октября 1485 года.
Лондон, тем временем, пребывал в состоянии крайней нервозности. Мэр города издал 26 августа прокламацию, в которой мудро повелел всем солдатам и «проходимцам, не имеющим причины дожидаться прибытия хозяина» покинуть город в течение 3 часов с момента ознакомления с прокламацией. С 9 вечера до 5 утра улицы Лондона стали патрулироваться. Городские же власти стали готовиться к триумфальному въезду нового короля. Встречать Генри Ричмонда были 3 сентября 1485 года направлены разодетые по-парадному 435 виднейших лондонцев. Процессия вступила через Шордич и проследовала к Сент-Полю, под рев трумбетов. Любопытные лондонцы глазели на незнакомого им молодого мужчину, который объявил себя их королем, и на телеги, груженые военной добычей. Среди зевак был и слепой поэт Бернард Андрэ, который вскоре примкнет ко двору Генри VII, и которому будет поручено написать биографию нового короля. Андрэ не мог видеть, но мог чувствовать, и общая атмосфера процессии подействовала на него так, что он стал спонтанно (?) декламировать стихи, чем и обратил на себя внимание.
Подойдя к кафедралу, Ричмонд вручил три потрепанных в битве штандарта, чтобы их положили перед алтарем – это был знак, что он отныне имеет божественное право на царствование, право силы. Точно то же сделал, в свое время, и Эдвард IV. После торжественной службы, Ричмонд провел несколько дней во дворце епископа, после чего отправился в Гилфорд, где и оставался до 11 октября. А город праздновал. Не столько от радости, что династия сменилась, сколько от того, что сменилась она без изматывающей и тяжелой гражданской войны.
Что касается ещё не коронованного короля, то он, в основном, входил в курс дел королевства при помощи своей матери, леди Маргарет. В последний раз они виделись в далеком 1470 году, но после этого воссоединения практически не расставались. В королевских покоях всегда был прямой вход в покои матери короля, потому что Генри совершенно точно знал, кому он обязан своим головокружительным возвышением. Собственно, практически первым распоряжением Генри VII было оборудование резиденции в Колдхарбор для леди Маргарет. Именно туда была помещена и привезенная из Шериф Хаттон принцесса Элизабет Йоркская, дочь короля Эдварда. Для этого ему понадобилось выкинуть из дворца Геральдическую палату, которую туда определил его предшественник, но никто и не пикнул.
Вместе с принцессой Элизабет, под надзор леди Маргарет был помещен 10-летний Эдвард Плантагенет, граф Уорвик – или его двойник, по теории профессора Эшдаун-Хилла. В ту же золотую клетку поместили и восьмилетнего наследника герцога Бэкингема, сделав леди Маргарет его официальным опекуном (что приносило ей ежегодно 1000 фунтов). У ребенка, теоретически, тоже были права на корону посильнее, чем у Генри Ричмонда, и леди Маргарет была твердо настроена ничего не пускать на самотек.
Конечно, для того, чтобы войти в курс государственных дел, совсем не обязательно было сидеть в изоляции от столицы больше месяца, но у Генри Ричмонда была веская причина держаться подальше от Лондона. Через несколько недель после встречи нового короля и его войска у Шордича, были мертвы уже два мэра, шесть олдерменов и немало горожан столицы. Все они стали жертвой потовой лихорадки, убивающей свои жертвы в считанные часы. Лондон был в ужасе, и связал страшную болезнь, которая была не менее убийственной и легко распространяющейся чем чума, с военным контингентов французских и бретонских наемников, которые вошли в город вместе со своим хозяином. На самом деле, судя по записям университета в Оксфорде, в их город эпидемия пришла уже в начале августа, в конце июня по Йорку прошла волна какой-то «заразы», да и Томас Стэнли, по его словам, был болен чем-то похожим, когда уезжал в свое поместье от двора короля. Тем не менее, совпадение проявлений эпидемии в столице с появлением Генри Ричмонда в Лондоне было слишком впечатляющим, чтобы эти два события не стали объединять.
Не смотря на здравую осторожность, Ричмонд вовсе не был намерен ждать, пока всё утрясется, потому что полностью утрястись ничто и не могло – болезни приходили и уходили, унося свои жертвы, но жизнь шла своим чередом. Он назначил свою коронацию на 30 октября, и велел разослать 15 сентября вызовы на заседание парламента, которое должно было начаться сразу 7 ноября. А пока, ещё до коронации, новый правитель стал формировать свой административный аппарат, награждая сторонников землей, должностями и годовыми доходами. Из приблизительно 400 человек, составлявших его «двор» в Ванне, перед перемещением во Францию, 74 человека были награждены за то, что присоединились к Ричмоду в изгнании, и ещё 48 – за участие в «победоносном походе» или «за храбрость на поле сражения».
Но больше всего наград досталось тем, без которых Ричмонд никогда не смог бы достичь ничего значительного. Он буквально осыпал манорами и наделами Томаса Стэнли, называя его «right entirely beloved father». Что, в общем-то, соответствовало действительности: как муж матери Ричмонда, лорд Стэнли имел те же права и обязанности по отношению к пасынку, как если бы тот был его биологическим ребенком. Далее, щедро награжден был сэр Рис ап Томас, ставший управляющим всего Южного Уэльса – как он сам и ожидал. Тем не менее, Ричмонд был осторожнее своего предшественника, и не сделал Риса ап Томаса оверлордом, а здорово ограничил его возможное самоуправство, сделав главным судьей Южного Уэльса своего дядюшку Джаспера. Одновременно, Адам ап Джеван ап Дженкин стал королевским прокурором в Кардигане и Кармартене, Оуэна Ллойда посадили коннетаблем в Кардиган Кастл. Управляющим Северным Уэльсом Ричмод сделал родственника Стэнли, Уильяма Гриффита, подсвязав ему руки, поместив самого Уильяма Стэнли под бок Гриффиту в качестве главного судьи Северного Уэльса и коннетабля Карнарвон Кастл.
В следующей группе награжденных оказались самые твердолобые ланкастерианцы. Некий Джон Дентон был назначен хранителем Фрамлингем Кастл за «true and faithful service done unto the king and unto his right dear and most beloved lady and mother». Никто ничего об этом Джоне Дентоне не знает, зато известна его жена, Элизабет Дентон, благодаря тому, что некоторые дамы, пишущие на исторические темы (Филиппа Джонс и Алисон Вэйр), отдают ей место первой любовницы будущего Генри VIII. На основании того, что Гарри, взойдя на трон, назначил ей 50 фунтов годовых (звучит знакомо, не так ли – на тех же шатких основаниях «назначались» любовницы и Ричарду III). Тем не менее, эта Элизабет вышла замуж за Дентона ещё до октября 1473 года. Так что, когда леди Маргарет определила её на должность хозяйки детской своего сына в 1496 году, леди должно было быть не меньше 40 лет.
Награду получил и старый Джон Пилтон, служивший ещё королю Генри VI. Как понимаю, этот Джон Пилтон был приором и монахом в приорате Барнстэпэл, частично основанном на землях Пилтонов, ещё в 1468-1469 годах. Не могу сказать, как именно этот Пилтон был связан с Генри VI, но в 1500-м году он стал главным викарием по представлению леди Маргарет Бьюфорт. Эта леди точно не забывала тех, кто ей служил!
Был сделан окружным бейлифом Линкольншира Джон Робинсон, служивший ещё Эдмунду, отцу Генри Ричмонда. Вызов ко двору короля получила Анна Деверё, вдова бывшего опекуна Генри, графа Пемброка. Эндрю Оттерборн, бывший тьютор Генри, получил 20 марок годовых, а сэр Хью Джон – 10 фунтов годовых за службу подростку-Генри.
И, наконец, были те, кто начал рисковать своими жизнями ради карьеры Генри Ричмонда, когда Генри Ричмонд ещё понятия не имел об их существовании. Стивен Калмади, на страх и риск переправлявший на материк беглецов из Англии, получил новый корабль с полным оснащением. Кристофер Урсвик, священник-дипломат, шпион и курьер, стал заведовать королевской раздачей милостыни. Льюис Карлеон, физиатр и «некромансер» леди Маргарет, был награжден 40 фунтами годовых. Мрачная и таинственная фигура, неразрывно связанная с судьбой «принцев из Башни». Сэр Джон Ризли, организовавший восстание в Эссексе в 1484 году, был сделан коннетаблем Плишей Кастл и хранителем Данмоу в Эссексе.
Пожалуй, самой интересной является формулировка, с которой начальник гардероба при Ричарде III, Пирс Картис, с лета сидевший в церковном убежище, был переназначен на свой пост за «great heaviness, pain and fear, abiding our coming», и за «great persecution, jeopardies, and pains, robberies and losses of his goods». Я знала, что Картис попался на подтасовках счетов к оплате, связанных с его службой, и был наказал за это конфискацией неправедно нажитого, но я не знала, что он был ещё и человеком леди Маргарет. Кстати, Картис является одной из кандидатур в авторы записей, касающихся правления короля Ричарда, в Кроулендских хрониках.
За предательство был награжден Саймон Дигби, присоединившийся к Ричмонду незадолго до битвы. Его сделали лейтенантом лесов Шервуд и Бесквуд. Дезертир Уолтер Хангерфорд получил несколько маноров. Дважды помилованный королем Ричардом и дважды его предавший Джон Фогге получил мирную должность хранителя свитков при суде общей юрисдикции, вместе с Джоном Хейроном.
Награжденных валлийцев я перечислять не буду, хотя их и не так много – просто у них, собственно, было полное право поддерживать того, кто был для них ближе, или, скорее, выгоднее. Гораздо интереснее обозревать, кто тайно поддерживал интриги в пользу Генри Ричмонда.
Роберт Кромп, обеспечивший вход Ричмонда в Шрюсбери, получил должность церемониймейстера при дворе короля и много материальных благ. Впрочем, и город Шрюсбери был освобожден от выплат 10 марок из ежегодного налога на 50 лет, потому что Ричмонд своими глазами видел «ruin, poverty and decay of their town». Были награждены шерифы Честера, Джон Норис и Хью Харлетон. Джон Сэвидж и его сыновья, Джеймс и Кристофер, получили земли из владений Ловелла и лорда Зуха, за «the repressing of our rebels and traitors» помимо прочего. Вот вам и команда зачистки, как понимаю. Джентри, а сам Джон был племянником Томаса Стэнли по женской линии. Он ещё и кавалером ордена Подвязки стал в 1488 году! В той же команде был и Томас Беверкотс. Этот был представителем стариннейшего рыцарского рода, осевшего на 13 поколений в сельской местности, значительного в своих краях, хотя и угасшего в 1600-х. Что занесло этого сельского рыцаря в ряды Ричмонда – кто знает, но в награду он получил должность парламентского пристава. А вот вустерширскому рыцарю Роджеру Эктону о награде пришлось ходатайствовать.
Ещё одна интересная награда в 20 фунтов годовых досталась шотландскому командиру Александру Брюсу, сопровождавшему Ричмонда из Франции. Ему была выдана персональная лицензия на право находиться в Англии когда ему будет угодно. Лицензия распространялась на 20 человек сопровождения.
Естественно, был награжден де Вер, без которого Ричмонд точно не выжил бы на поле Босуорта. Он занял должность Лорда Великого Камергера, которая, собственно, принадлежала его семье в 1133-1388 годах. Также он стал адмиралом Англии и комендантом Тауэра. В Тауэр Ричмонд, кстати, назначил только вернейших из верных, что не удивительно. Хотя вот оружейника Ричарда III, Винченцио Туртолеца, он переназначил на ту же должность, с весьма приличной зарплатой. Собственно, практически одновременно началась замена артиллерии Тауэра без оглядки на стоимость проекта – снова, несомненно, идея де Вера. Таким же образом, вернейшими из верных, были укомплектованы все важнейшие оборонные посты по всей стране. Этими вернейшими были люди, которых Ричмонд знал персонально, и знал давно, с времен изгнания – Эдвард Вудвилл, Жиль Дюбени, Джеймс Блаунт, Томас Идем, Уильям Фрост, Джон Турбевилл, Джон Спайсер, Дживан Ллойд Воган, Томас Гайвуд. Отряд йоменов короля был укомплектован тоже компаньонами Ричмонда по изгнанию и маршу по Англии – 200 человек, под командованием Чарльза Сомерсета, сына-бастарда Генри, герцога Сомерсета (то бишь, Бьюфорты, и этот Чарльз был ближайшим родственником Ричмонда после дядюшки Джаспера).
читать дальшеГород Йорк незадолго до сражения посылал к королю Ричарду некоего Джона Спонера, для получения распоряжений. Тогда было известно, что Ричард находится где-то в Ноттингеме. Пока этот Спонер без спешки добрался до Ноттингема, битва при Босуорте уже состоялась, и король Ричард уже погиб. Так что Джон Спонер, на этот раз с гораздо большей скоростью, помчался в Йорк, куда прибыл 23 августа, кинулся прямиком в городской совет, и выпалил там то, что слышал в Ноттингеме: «King Richard late mercifully reigning upon us was through great treason of the Duke of Norfolk and many other that turned against him, with many other lords and nobles of this north parts was piteously slain and murdered».
Отцы города, отойдя от шока, не нашли ничего более практичного, чем написать графу Нортумберленду и спросить, что им теперь делать. Все-таки, Перси были на севере силой. По вполне понятной причине, Нортумберленд им ответить никак не мог, но 24 августа в Йорк прибыл сэр Роберт Котон с прокламацией нового короля. Надо сказать, что сэр Роберт наотрез отказался въезжать в город без существенной охраны, и встретился с представителями городского совета в таверне «Вепрь» на территории крепости. Прокламация в анналах города была зарегистрирована, но в хрониках было написано просто, что «on the 22nd day of August Anno Domini 1485 at Redemore near Leicester there was fought a battle between our Lord King Richard III and others of his nobles on the one part, and Harry Earl of Richmond and others of his followers on the other part». Йорк не признал Генри VII своим королем до 22 октября 1485 года.
Лондон, тем временем, пребывал в состоянии крайней нервозности. Мэр города издал 26 августа прокламацию, в которой мудро повелел всем солдатам и «проходимцам, не имеющим причины дожидаться прибытия хозяина» покинуть город в течение 3 часов с момента ознакомления с прокламацией. С 9 вечера до 5 утра улицы Лондона стали патрулироваться. Городские же власти стали готовиться к триумфальному въезду нового короля. Встречать Генри Ричмонда были 3 сентября 1485 года направлены разодетые по-парадному 435 виднейших лондонцев. Процессия вступила через Шордич и проследовала к Сент-Полю, под рев трумбетов. Любопытные лондонцы глазели на незнакомого им молодого мужчину, который объявил себя их королем, и на телеги, груженые военной добычей. Среди зевак был и слепой поэт Бернард Андрэ, который вскоре примкнет ко двору Генри VII, и которому будет поручено написать биографию нового короля. Андрэ не мог видеть, но мог чувствовать, и общая атмосфера процессии подействовала на него так, что он стал спонтанно (?) декламировать стихи, чем и обратил на себя внимание.
Подойдя к кафедралу, Ричмонд вручил три потрепанных в битве штандарта, чтобы их положили перед алтарем – это был знак, что он отныне имеет божественное право на царствование, право силы. Точно то же сделал, в свое время, и Эдвард IV. После торжественной службы, Ричмонд провел несколько дней во дворце епископа, после чего отправился в Гилфорд, где и оставался до 11 октября. А город праздновал. Не столько от радости, что династия сменилась, сколько от того, что сменилась она без изматывающей и тяжелой гражданской войны.
Что касается ещё не коронованного короля, то он, в основном, входил в курс дел королевства при помощи своей матери, леди Маргарет. В последний раз они виделись в далеком 1470 году, но после этого воссоединения практически не расставались. В королевских покоях всегда был прямой вход в покои матери короля, потому что Генри совершенно точно знал, кому он обязан своим головокружительным возвышением. Собственно, практически первым распоряжением Генри VII было оборудование резиденции в Колдхарбор для леди Маргарет. Именно туда была помещена и привезенная из Шериф Хаттон принцесса Элизабет Йоркская, дочь короля Эдварда. Для этого ему понадобилось выкинуть из дворца Геральдическую палату, которую туда определил его предшественник, но никто и не пикнул.
Вместе с принцессой Элизабет, под надзор леди Маргарет был помещен 10-летний Эдвард Плантагенет, граф Уорвик – или его двойник, по теории профессора Эшдаун-Хилла. В ту же золотую клетку поместили и восьмилетнего наследника герцога Бэкингема, сделав леди Маргарет его официальным опекуном (что приносило ей ежегодно 1000 фунтов). У ребенка, теоретически, тоже были права на корону посильнее, чем у Генри Ричмонда, и леди Маргарет была твердо настроена ничего не пускать на самотек.
Конечно, для того, чтобы войти в курс государственных дел, совсем не обязательно было сидеть в изоляции от столицы больше месяца, но у Генри Ричмонда была веская причина держаться подальше от Лондона. Через несколько недель после встречи нового короля и его войска у Шордича, были мертвы уже два мэра, шесть олдерменов и немало горожан столицы. Все они стали жертвой потовой лихорадки, убивающей свои жертвы в считанные часы. Лондон был в ужасе, и связал страшную болезнь, которая была не менее убийственной и легко распространяющейся чем чума, с военным контингентов французских и бретонских наемников, которые вошли в город вместе со своим хозяином. На самом деле, судя по записям университета в Оксфорде, в их город эпидемия пришла уже в начале августа, в конце июня по Йорку прошла волна какой-то «заразы», да и Томас Стэнли, по его словам, был болен чем-то похожим, когда уезжал в свое поместье от двора короля. Тем не менее, совпадение проявлений эпидемии в столице с появлением Генри Ричмонда в Лондоне было слишком впечатляющим, чтобы эти два события не стали объединять.
Не смотря на здравую осторожность, Ричмонд вовсе не был намерен ждать, пока всё утрясется, потому что полностью утрястись ничто и не могло – болезни приходили и уходили, унося свои жертвы, но жизнь шла своим чередом. Он назначил свою коронацию на 30 октября, и велел разослать 15 сентября вызовы на заседание парламента, которое должно было начаться сразу 7 ноября. А пока, ещё до коронации, новый правитель стал формировать свой административный аппарат, награждая сторонников землей, должностями и годовыми доходами. Из приблизительно 400 человек, составлявших его «двор» в Ванне, перед перемещением во Францию, 74 человека были награждены за то, что присоединились к Ричмоду в изгнании, и ещё 48 – за участие в «победоносном походе» или «за храбрость на поле сражения».
Но больше всего наград досталось тем, без которых Ричмонд никогда не смог бы достичь ничего значительного. Он буквально осыпал манорами и наделами Томаса Стэнли, называя его «right entirely beloved father». Что, в общем-то, соответствовало действительности: как муж матери Ричмонда, лорд Стэнли имел те же права и обязанности по отношению к пасынку, как если бы тот был его биологическим ребенком. Далее, щедро награжден был сэр Рис ап Томас, ставший управляющим всего Южного Уэльса – как он сам и ожидал. Тем не менее, Ричмонд был осторожнее своего предшественника, и не сделал Риса ап Томаса оверлордом, а здорово ограничил его возможное самоуправство, сделав главным судьей Южного Уэльса своего дядюшку Джаспера. Одновременно, Адам ап Джеван ап Дженкин стал королевским прокурором в Кардигане и Кармартене, Оуэна Ллойда посадили коннетаблем в Кардиган Кастл. Управляющим Северным Уэльсом Ричмод сделал родственника Стэнли, Уильяма Гриффита, подсвязав ему руки, поместив самого Уильяма Стэнли под бок Гриффиту в качестве главного судьи Северного Уэльса и коннетабля Карнарвон Кастл.
В следующей группе награжденных оказались самые твердолобые ланкастерианцы. Некий Джон Дентон был назначен хранителем Фрамлингем Кастл за «true and faithful service done unto the king and unto his right dear and most beloved lady and mother». Никто ничего об этом Джоне Дентоне не знает, зато известна его жена, Элизабет Дентон, благодаря тому, что некоторые дамы, пишущие на исторические темы (Филиппа Джонс и Алисон Вэйр), отдают ей место первой любовницы будущего Генри VIII. На основании того, что Гарри, взойдя на трон, назначил ей 50 фунтов годовых (звучит знакомо, не так ли – на тех же шатких основаниях «назначались» любовницы и Ричарду III). Тем не менее, эта Элизабет вышла замуж за Дентона ещё до октября 1473 года. Так что, когда леди Маргарет определила её на должность хозяйки детской своего сына в 1496 году, леди должно было быть не меньше 40 лет.
Награду получил и старый Джон Пилтон, служивший ещё королю Генри VI. Как понимаю, этот Джон Пилтон был приором и монахом в приорате Барнстэпэл, частично основанном на землях Пилтонов, ещё в 1468-1469 годах. Не могу сказать, как именно этот Пилтон был связан с Генри VI, но в 1500-м году он стал главным викарием по представлению леди Маргарет Бьюфорт. Эта леди точно не забывала тех, кто ей служил!
Был сделан окружным бейлифом Линкольншира Джон Робинсон, служивший ещё Эдмунду, отцу Генри Ричмонда. Вызов ко двору короля получила Анна Деверё, вдова бывшего опекуна Генри, графа Пемброка. Эндрю Оттерборн, бывший тьютор Генри, получил 20 марок годовых, а сэр Хью Джон – 10 фунтов годовых за службу подростку-Генри.
И, наконец, были те, кто начал рисковать своими жизнями ради карьеры Генри Ричмонда, когда Генри Ричмонд ещё понятия не имел об их существовании. Стивен Калмади, на страх и риск переправлявший на материк беглецов из Англии, получил новый корабль с полным оснащением. Кристофер Урсвик, священник-дипломат, шпион и курьер, стал заведовать королевской раздачей милостыни. Льюис Карлеон, физиатр и «некромансер» леди Маргарет, был награжден 40 фунтами годовых. Мрачная и таинственная фигура, неразрывно связанная с судьбой «принцев из Башни». Сэр Джон Ризли, организовавший восстание в Эссексе в 1484 году, был сделан коннетаблем Плишей Кастл и хранителем Данмоу в Эссексе.
Пожалуй, самой интересной является формулировка, с которой начальник гардероба при Ричарде III, Пирс Картис, с лета сидевший в церковном убежище, был переназначен на свой пост за «great heaviness, pain and fear, abiding our coming», и за «great persecution, jeopardies, and pains, robberies and losses of his goods». Я знала, что Картис попался на подтасовках счетов к оплате, связанных с его службой, и был наказал за это конфискацией неправедно нажитого, но я не знала, что он был ещё и человеком леди Маргарет. Кстати, Картис является одной из кандидатур в авторы записей, касающихся правления короля Ричарда, в Кроулендских хрониках.
За предательство был награжден Саймон Дигби, присоединившийся к Ричмонду незадолго до битвы. Его сделали лейтенантом лесов Шервуд и Бесквуд. Дезертир Уолтер Хангерфорд получил несколько маноров. Дважды помилованный королем Ричардом и дважды его предавший Джон Фогге получил мирную должность хранителя свитков при суде общей юрисдикции, вместе с Джоном Хейроном.
Награжденных валлийцев я перечислять не буду, хотя их и не так много – просто у них, собственно, было полное право поддерживать того, кто был для них ближе, или, скорее, выгоднее. Гораздо интереснее обозревать, кто тайно поддерживал интриги в пользу Генри Ричмонда.
Роберт Кромп, обеспечивший вход Ричмонда в Шрюсбери, получил должность церемониймейстера при дворе короля и много материальных благ. Впрочем, и город Шрюсбери был освобожден от выплат 10 марок из ежегодного налога на 50 лет, потому что Ричмонд своими глазами видел «ruin, poverty and decay of their town». Были награждены шерифы Честера, Джон Норис и Хью Харлетон. Джон Сэвидж и его сыновья, Джеймс и Кристофер, получили земли из владений Ловелла и лорда Зуха, за «the repressing of our rebels and traitors» помимо прочего. Вот вам и команда зачистки, как понимаю. Джентри, а сам Джон был племянником Томаса Стэнли по женской линии. Он ещё и кавалером ордена Подвязки стал в 1488 году! В той же команде был и Томас Беверкотс. Этот был представителем стариннейшего рыцарского рода, осевшего на 13 поколений в сельской местности, значительного в своих краях, хотя и угасшего в 1600-х. Что занесло этого сельского рыцаря в ряды Ричмонда – кто знает, но в награду он получил должность парламентского пристава. А вот вустерширскому рыцарю Роджеру Эктону о награде пришлось ходатайствовать.
Ещё одна интересная награда в 20 фунтов годовых досталась шотландскому командиру Александру Брюсу, сопровождавшему Ричмонда из Франции. Ему была выдана персональная лицензия на право находиться в Англии когда ему будет угодно. Лицензия распространялась на 20 человек сопровождения.
Естественно, был награжден де Вер, без которого Ричмонд точно не выжил бы на поле Босуорта. Он занял должность Лорда Великого Камергера, которая, собственно, принадлежала его семье в 1133-1388 годах. Также он стал адмиралом Англии и комендантом Тауэра. В Тауэр Ричмонд, кстати, назначил только вернейших из верных, что не удивительно. Хотя вот оружейника Ричарда III, Винченцио Туртолеца, он переназначил на ту же должность, с весьма приличной зарплатой. Собственно, практически одновременно началась замена артиллерии Тауэра без оглядки на стоимость проекта – снова, несомненно, идея де Вера. Таким же образом, вернейшими из верных, были укомплектованы все важнейшие оборонные посты по всей стране. Этими вернейшими были люди, которых Ричмонд знал персонально, и знал давно, с времен изгнания – Эдвард Вудвилл, Жиль Дюбени, Джеймс Блаунт, Томас Идем, Уильям Фрост, Джон Турбевилл, Джон Спайсер, Дживан Ллойд Воган, Томас Гайвуд. Отряд йоменов короля был укомплектован тоже компаньонами Ричмонда по изгнанию и маршу по Англии – 200 человек, под командованием Чарльза Сомерсета, сына-бастарда Генри, герцога Сомерсета (то бишь, Бьюфорты, и этот Чарльз был ближайшим родственником Ричмонда после дядюшки Джаспера).
@темы: Henry VII
-
-
24.08.2020 в 15:35-
-
24.08.2020 в 16:13-
-
24.08.2020 в 16:47Интересный момент: когда сравнительно небольшая армия проходила через небольшие городки и деревни, она, на самом деле, проходила мимо них, и чтобы не вызвать у вояк желания эти поселения пограбить, жители обычно выставляли у дороги ряды столов с едой и выпивкой. Ковентри, впрочем, этим не ограничился, а вручил Ричмонду спешно собранные 100 фунтов деньгами и золотую чашу.
Момент и правда, любопытный. Мне такого не попадалось.
Интересно, когда подобная практика появилась?
С другой стороны, если была возможность откупиться "малой кровью", то почему бы и нет...
-
-
24.08.2020 в 17:41-
-
24.08.2020 в 22:28-
-
24.08.2020 в 23:06-
-
25.08.2020 в 07:43...он, в основном, входил в курс дел королевства при помощи своей матери, леди Маргарет. В последний раз они виделись в далеком 1470 году,..
MirrinMinttu, забавно, но у меня даже сердцебиение учащается, когда я представляю эту первую встречу маменьки с сыночком!
"Триумф воли" (с)Невероятный триумф, всепоглощающая радость, запредельная гордость. Эмоции не просто зашкаливают, а с ног сбивают. А вокруг толпа народу и надо всё это сдержать, вести себя радостно-отстраненно, а главное, по-королевски хладнокровно и величественно. Не-е, ну конечно, было время с Босуорта подуспокоиться, частично осознать, морально подготовиться... Но всё равно - это же Лондон, это же кульминация триумфа! Интересно, а принцесса Элизабет была в числе встречающих? Или её потом, без посторонних ему предъявили, а она до этого тихонько в своей комнате сидела, нервы себе накручивала? Впрочем, она по-любому нервы себе накручивала. Вот у неё адреналин-то тоже зашкаливал! Она ж его, наверное, и не видела до этого ни разу. Кто он, что он, каков он? Вроде жениться обещал, понравится ли она ему, не передумает ли он, как будет с ней обращаться, не будет ли жесток? А вдруг влюбится? А вдруг - нет? Есть ли у него уже любовница? Привёз с собой или нет? Или здесь кого-нибудь заведёт? А вдруг он урод? Но она ж теперь королевой будет! Главное, чтоб женился! А когда он женится? Мамаша эта его ещё везде лезет, везде нос суёт, шагу ступить нельзя...А бедолагу Ричарда без всяких церемоний уже похоронили в лестерском Грейфрайерс...
-
-
25.08.2020 в 08:03Да уж, леди Маргарет имела все основания гордится и сыночком, и собой.
-
-
25.08.2020 в 09:42В общем-то, у Элизабет было время подумать, ведь Ричмонд давно объявил, что на ней женится. Другое дело, что она не была единственной кандидатурой, и понимала это. А в королевы хотелось. К тому же, она была игроком. Насколько леди Маргарет ценила вино, настолько Элизабет была повернута на азартных играх и лошадях. Я помню, как один полицейский наших дней сделал своего рода расследование смерти принцев, если они погибли от чьей-то руки, по принцу расследований cold case. По его мнению, если их кто-то хотел и мог убить в Шериф Хаттон, то только Элизабет, потому что она одна выигрывала от их смерти. Ну и с учетом его собственного опыта полицейского, и с учетом известных особенностей её характера.
Мари Анж, тот самый случай, когда политическая авантюра неожиданно удалась))
-
-
25.08.2020 в 12:52MirrinMinttu, ну это-то понятно, но "город" должен же был его до какого-нибудь здания проводить, не прон посреди улицы оставить, а уж там на "крылечке", среди самых главных встречающих должна была маман находиться - внушительная картинка бы получилась, но... Видимо, на коронации оторвались)))
...если их кто-то хотел и мог убить в Шериф Хаттон, то только Элизабет, потому что она одна выигрывала от их смерти...
Э-э-э, офигеть! Нет, я всегда думала, что братцы как-то очень удобно для сестрицы сгинули куда-то. Но чтобы она сама от них избавилась?! Хотя... "в королевы хотелось".
Пожалуй, самой интересной является формулировка, с которой начальник гардероба при Ричарде III, Пирс Картис, с лета сидевший в церковном убежище, был переназначен на свой пост...
Какой занятный товарищ был! Он что, деньги у Ричарда тырил, чтобы поддерживать на них Скрягу, покупать ему сторонников, снабжать их оружием и т.п.? Да ещё и вероятный автор Кроулендских хроник! С чего к такой версии пришли?
А, кстати, что входило в обязанности королевского "гардеробщики"? Ну понятно, что учёт прихода-расхода одежды, постельного белья и не только короля. А что-то ещё? Я знаю, что должность была довольно высокой при дворе. На Руси в своё время Борис Годунов кравчим был (что-то вроде главного над царскими официантами) при Иване Грозном. В цари потом выбился, карьерист)))
читать дальше
-
-
25.08.2020 в 15:43При чем тут хроники? При том, что их писал инсайдер. И, наверное, историков зацепил эпизод с обменой платьями между Анной и Элизабет. Это деталь, на которую обратил бы внимание не всякий, а если бы и обратил, то не счел бы достойным для занесения в хроники. Плюс искренняя злоба к Ричарду, которую мало кто в его окружении мог испытывать.
-
-
03.09.2020 в 21:29Если это на самом деле так, то вот это семейка получилась.... Не зря судьба пресекла прямую линию потомков этой пары на корню.
-
-
03.09.2020 в 22:14