Do or die
Конец зимы и начало весны 1502 года были полны хлопотами не только при дворе принца Артура в Ладлоу, но и, как минимум, у графа де Вера и его соратника, сэра Роберта Харкорта, в Лондоне. Пусть сбежавший к Максимиллиану граф де ла Поль и не хватал звезд с неба, использовать его, чтобы нагадить англичанам, император Священной Римской империи вполне мог попытаться. Поэтому Генри VII распорядился тщательно разобраться с теми, кто помог графу бежать из страны. Преступлением это было, к слову сказать, не из малых, особенно учитывая связь графа с заговором в Тауэре, который стоил жизни Варбеку и Уорвику.
Двор принца Артура и Катарины Арагонской
читать дальшеТут довольно интересны родственные связи вовлеченных. Во-первых, Харкорты были в родстве с де ла Полями через скандально известного Ричарда Харкорта, женившегося вторым браком на Катерине де ла Поль, внучке 2-го графа Саффолка (то есть, она приходилась кузиной отцу беглого Эдмунда де ла Поля). А скандальным этот брак был из-за невнятной судьбы первой супруги Ричарда Харкорта, Эдит Сен-Клер, которую он, нажив с ней штук пять детей, обвинил в связи со слугой, после чего убил как слугу, так и жену. Причем, после всего этого он имел наглость написать прошение папе, чтобы тот выдал ему диспенсацию как за убийство, так и с разрешением жениться. И, представьте, диспенсацию он получил.
Во-вторых, арестованный по делу Эдмунда де ла Поля Уильям Кортни приходился свояком самому Генри VII, будучи мужем младшей сестры королевы, Катерины Йоркской. Впрочем, сестер супруги его величество всегда держал под пристальным наблюдением – как ни крути, а их потомство имело королевскую кровь линии Йорков. Ну и не будем забывать, что и де Вер в этой тусовке чужим не был – через первый брак, он приходился дядюшкой обеим дочкам Уорвика-Кингмейкера, так что почти член семьи.
Но если Уильям Кортни явно был замешан в делишках Эдмунда де ла Поля, то брат Эдмунда, Уильям, не был. Тем не менее, его законопатили в Тауэр, и, похоже, просто там забыли более чем на 30 лет. Иначе трудно понять, почему Уильяма Кортни помиловали, когда трон унаследовал Генри VIII, а Уильяма де ла Поля – нет, так он в Тауэре и умер. Ну и второй достаточно невинной жертвой был сэр Джеймс Тирелл, комендант крепости Гин. Конечно, обязанностью Тирелла было задержать беглецов, но он не посмел (или не захотел) задержать де ла Полей силой, а убеждением у него бы и не получилось ни при каких обстоятельствах.
Потому что, помимо того, что Эдмунд де ла Поль был крайне напуган, рядом с ним периодически появлялся человек, который, похоже, давным-давно работал на службу безопасности короля и действовал как провокатор. Его звали сэр Роберт Керзон, и он был на 100% креатурой Генри VII. В 1499 году Керзон внезапно оставил почетный пост капитана Хаммс Кастл (из которого когда-то бежал граф де Вер), чтобы присоединиться к походу императора Максимиллиана на османов. Король на это дал добро. По пути, Керзон встречался с де ла Полем, который тогда сбежал из Англии в первый раз, и сидел у Тирелла в Гине.
После этой встречи, сэр Керзон успел и оказаться в списке предателей, провозглашенном в Лондоне 25 октября 1501 года (в компании с де ла Полями, Кортни, Тиреллом и Джоном Виндэмом), и оказаться единственным помилованным из них. Кортни и де ла Поль оказались в Тауэре, Тирелла и Виндэма обезглавили в первых числах мая 1502 года. Уж не знаю, каким боком в деле оказался сэр Джон Виндэм, зять Джона Говарда, верный сторонник короля Ричарда, который потом честно служил короне в качестве мирового судьи. Надо сказать, что все они – и Тирелл, и Виндэм, и Керзон – были из йоркистов, с которыми Генри VII смог подружиться. Он доверял им, и они абсолютно лояльно ему служили до самых описываемых здесь событий. Керзон, до назначения его комендантом Хаммса, был постоянным партнером короля по игре в теннис (и постоянно у короля выигрывал).
Что должно было случиться, чтобы Тирелл буквально забаррикадировался в своем Гине? Требование короля, чтобы тот явился в Лондон и объяснился относительно де ла Поля, которое он послал Тиреллу перед приездом Катарины Арагонской в Лондон? Параллельно Генри VII приказал serjeant porter Кале, сэру Самсону Нортону, занять Гин на время отсутствия Тирелла, но Тирелл не сдвинулся с места. Вообще-то, Тирелл был женат на сестре лорда Дюбени, и, по этой причине, король ему достаточно доверял и в радости, и в горе, так что он вполне мог бы оправдаться и отделаться штрафом. Вместо этого, Тирелл выбрал худшую из всех возможных стратегий. Могло ли это быть результатом того, что де ла Поль разболтался перед Тиреллом, и рассказал слишком много такого, чего тот предпочел бы не знать, о полусекретном обеде, который организовал у себя за неделю до бегства?
Тогда де ла Поль (племянник королей Эдварда IV и Ричарда III) пригласил молодого маркиза Дорсета, Томаса Грея (внука королевы Элизабет Вудвилл), Генри Бурше, 2-го графа Эссекса (племянника королевы Элизабет Вудвилл через мать), и Уильяма Кортни (женатого на младшей дочери короля Эдварда IV и королевы Элизабет Вудвилл). А буквально накануне бегства, де ла Поль встречался с отцом Кортни, сэром Эдвардом, графом Девона, и сэром Томасом Грином, другом Джеймса Тирелла, из Восточной Англии. Естественно, обо всех этих встречах слуги тут же разболтали в первом же пабе, причем о первой встрече слуга рассказал просто из желания почувствовать себя важным, а уж его рассказ рассказали королевским шпионам. А во втором случае, слуга докладывал шпиону. Правда, о чем шла речь за обедами, слуги не слышали. Заговорщики все-таки совсем уж дураками не были.
Конец затянувшейся ситуации положил сэр Томас Ловелл, прибыв в Кале в феврале 1502 года. Он без проблем попал в Гин, поговорил с Тиреллом, привез его в Кале, и они вместе сели на корабль, идущий в Англию. В Гине Тирелл оставил своего сына Томаса. Пенн утверждает, что в открытом море Ловелл пригрозил Тиреллу, что выбросит его за борт, если он не отправит сыну приказ сдать Гин, и таким образом вся честная компания оказалась в Тауэре. Откровенно говоря, я не могу понять, откуда Пенн разжился такой подробностью, разве что в книге Стивена Ганна (Steven J. Gunn, «Henry VII's New Men and the Making of Tudor England»), но она была издана таким малым тиражем, что стоит 77 фунтов самое малое, которые я совершенно не готова платить. Так что факт или не факт – вопрос открытый. В любом случае, сын Тирелла прожил благополучную жизнь, а сын казненного Виндэма и вовсе стал адмиралом, так что можно утверждать хотя бы одно: что бы ни утворило старшее поколение, младшее за их грехи не ответило.
Кстати, Каннингем ничего не упоминает о том, что Тирелл признался «заодно» в убийстве Принцев из Башни. Пенн упоминает, но перекладывает ответственность за это утверждение на Томаса Мора, который и пристегнул Тирелла к истории принцев, сочиняя свой пасквиль о Ричарде III.
А сэр Керзон, избежав заключения или плахи, оказался при дворе императора Максимиллиана, где его произвели в графы империи за исключительную храбрость, проявленную в походе против османов.
Штандарт сэра Роберта Керзона с мотто PARLESQUI VOULDRAS, или «Speak as you will»
Помимо получения почестей, он, возможно, поразнюхал слегка, имеются ли у императора планы на де ла Поля, потому что Керзон вновь оказывается в числе лиц, получивших королевский пардон, и 5 мая 1504 года, и 10 апреля 1505 года.
Если следить за передвижением денег, то в 1506 году Генри VII наградил Керзона крупным годовым доходом, но вот в 1504-м объявил предателем и изменником, в результате чего люди, поручившиеся за его лояльность своими залогами, деньги потеряли. Хотя, в случае именно этого короля, такое действие отнюдь не казалось ему бесстыдным или несправедливым, хотя сэр Керзон явно крутился вокруг Саффолка, работая на корону. Всё должно было быть абсолютно достоверно, недооценивать врагов Генри VII не собирался.
Надо сказать, что Максимиллиан не встрял в авантюру с де ла Полем потому, что Генри VII почуял в нем родственную душу в плане любви к деньгам, и, не прибегая, на этот раз, к угрозам всякими там экономическими санкциями за укрывательство беглого де ла Поля, пообещал ему «займ» в 10 000 фунтов на крестовый поход против турок (на самом деле, Максимиллиан нуждался в деньгах на покрытие расходов от военных действий во Франции и в Италии). С другой стороны, Максимиллиан не то чтобы имел какую-то политическую стыдливость, не желая продавать де ла Поля за 10 000 фунтов, но ужасно не хотел отказываться от такой блестящей фигуры для будущих дипломатических сражений с королем Англии. И он прибегнул к крючкотворству, заявив послам Генри VII, что таки да, договор с Англией обязывает его выдать врага английской короны по первому требованию, но этот договор не может касаться тех свободных городов, которые не попадают под юрисдикцию империи – и быстренько отправил де ла Поля в Аахен. Ну и 10 000 фунтов он тоже взял.
На самом деле, все эти дипломатические кадрили и совсем не дипломатические зачистки йоркистов, спутавшихся с заговором в Тауэре и делом де ла Поля, проходили параллельно с событиями, всерьез потрясшими династию до самого её основания – 2 апреля 1502 года умер принц Артур, наследник престола. Нет, он вовсе не был болезненным юношей, поэтому-то все и были так потрясены. Узнав же, от чего принц умер, многие были напуганы. Это была та сама «потовая лихорадка», sweating sickness, которая когда-то пришла в Англию именно вместе с жалким войском графа Ричмонда, набранного по французским каталажкам и кабакам. Нужно ли это было понимать как Божью кару за казнь простого умом молодого человека?
Артур был захоронен в Вустерском кафедрале через три недели после своей смерти, с подходящей для наследника престола помпой, параллельно главному алтарю. А каменная часовня была поставлена через два года. Что интересно, непосредственно могила Артура находится не там, её нашли в 2002 году при помощи радара. Он был похоронен под полом собора в нескольких футах от своего надгробья. Тогда было много надежд, что останки дадут исследовать, чтобы определить причину смерти, но, насколько я знаю, воз и ныне там - разрешение не было получено.
Двор принца Артура и Катарины Арагонской
читать дальшеТут довольно интересны родственные связи вовлеченных. Во-первых, Харкорты были в родстве с де ла Полями через скандально известного Ричарда Харкорта, женившегося вторым браком на Катерине де ла Поль, внучке 2-го графа Саффолка (то есть, она приходилась кузиной отцу беглого Эдмунда де ла Поля). А скандальным этот брак был из-за невнятной судьбы первой супруги Ричарда Харкорта, Эдит Сен-Клер, которую он, нажив с ней штук пять детей, обвинил в связи со слугой, после чего убил как слугу, так и жену. Причем, после всего этого он имел наглость написать прошение папе, чтобы тот выдал ему диспенсацию как за убийство, так и с разрешением жениться. И, представьте, диспенсацию он получил.
Во-вторых, арестованный по делу Эдмунда де ла Поля Уильям Кортни приходился свояком самому Генри VII, будучи мужем младшей сестры королевы, Катерины Йоркской. Впрочем, сестер супруги его величество всегда держал под пристальным наблюдением – как ни крути, а их потомство имело королевскую кровь линии Йорков. Ну и не будем забывать, что и де Вер в этой тусовке чужим не был – через первый брак, он приходился дядюшкой обеим дочкам Уорвика-Кингмейкера, так что почти член семьи.
Но если Уильям Кортни явно был замешан в делишках Эдмунда де ла Поля, то брат Эдмунда, Уильям, не был. Тем не менее, его законопатили в Тауэр, и, похоже, просто там забыли более чем на 30 лет. Иначе трудно понять, почему Уильяма Кортни помиловали, когда трон унаследовал Генри VIII, а Уильяма де ла Поля – нет, так он в Тауэре и умер. Ну и второй достаточно невинной жертвой был сэр Джеймс Тирелл, комендант крепости Гин. Конечно, обязанностью Тирелла было задержать беглецов, но он не посмел (или не захотел) задержать де ла Полей силой, а убеждением у него бы и не получилось ни при каких обстоятельствах.
Потому что, помимо того, что Эдмунд де ла Поль был крайне напуган, рядом с ним периодически появлялся человек, который, похоже, давным-давно работал на службу безопасности короля и действовал как провокатор. Его звали сэр Роберт Керзон, и он был на 100% креатурой Генри VII. В 1499 году Керзон внезапно оставил почетный пост капитана Хаммс Кастл (из которого когда-то бежал граф де Вер), чтобы присоединиться к походу императора Максимиллиана на османов. Король на это дал добро. По пути, Керзон встречался с де ла Полем, который тогда сбежал из Англии в первый раз, и сидел у Тирелла в Гине.
После этой встречи, сэр Керзон успел и оказаться в списке предателей, провозглашенном в Лондоне 25 октября 1501 года (в компании с де ла Полями, Кортни, Тиреллом и Джоном Виндэмом), и оказаться единственным помилованным из них. Кортни и де ла Поль оказались в Тауэре, Тирелла и Виндэма обезглавили в первых числах мая 1502 года. Уж не знаю, каким боком в деле оказался сэр Джон Виндэм, зять Джона Говарда, верный сторонник короля Ричарда, который потом честно служил короне в качестве мирового судьи. Надо сказать, что все они – и Тирелл, и Виндэм, и Керзон – были из йоркистов, с которыми Генри VII смог подружиться. Он доверял им, и они абсолютно лояльно ему служили до самых описываемых здесь событий. Керзон, до назначения его комендантом Хаммса, был постоянным партнером короля по игре в теннис (и постоянно у короля выигрывал).
Что должно было случиться, чтобы Тирелл буквально забаррикадировался в своем Гине? Требование короля, чтобы тот явился в Лондон и объяснился относительно де ла Поля, которое он послал Тиреллу перед приездом Катарины Арагонской в Лондон? Параллельно Генри VII приказал serjeant porter Кале, сэру Самсону Нортону, занять Гин на время отсутствия Тирелла, но Тирелл не сдвинулся с места. Вообще-то, Тирелл был женат на сестре лорда Дюбени, и, по этой причине, король ему достаточно доверял и в радости, и в горе, так что он вполне мог бы оправдаться и отделаться штрафом. Вместо этого, Тирелл выбрал худшую из всех возможных стратегий. Могло ли это быть результатом того, что де ла Поль разболтался перед Тиреллом, и рассказал слишком много такого, чего тот предпочел бы не знать, о полусекретном обеде, который организовал у себя за неделю до бегства?
Тогда де ла Поль (племянник королей Эдварда IV и Ричарда III) пригласил молодого маркиза Дорсета, Томаса Грея (внука королевы Элизабет Вудвилл), Генри Бурше, 2-го графа Эссекса (племянника королевы Элизабет Вудвилл через мать), и Уильяма Кортни (женатого на младшей дочери короля Эдварда IV и королевы Элизабет Вудвилл). А буквально накануне бегства, де ла Поль встречался с отцом Кортни, сэром Эдвардом, графом Девона, и сэром Томасом Грином, другом Джеймса Тирелла, из Восточной Англии. Естественно, обо всех этих встречах слуги тут же разболтали в первом же пабе, причем о первой встрече слуга рассказал просто из желания почувствовать себя важным, а уж его рассказ рассказали королевским шпионам. А во втором случае, слуга докладывал шпиону. Правда, о чем шла речь за обедами, слуги не слышали. Заговорщики все-таки совсем уж дураками не были.
Конец затянувшейся ситуации положил сэр Томас Ловелл, прибыв в Кале в феврале 1502 года. Он без проблем попал в Гин, поговорил с Тиреллом, привез его в Кале, и они вместе сели на корабль, идущий в Англию. В Гине Тирелл оставил своего сына Томаса. Пенн утверждает, что в открытом море Ловелл пригрозил Тиреллу, что выбросит его за борт, если он не отправит сыну приказ сдать Гин, и таким образом вся честная компания оказалась в Тауэре. Откровенно говоря, я не могу понять, откуда Пенн разжился такой подробностью, разве что в книге Стивена Ганна (Steven J. Gunn, «Henry VII's New Men and the Making of Tudor England»), но она была издана таким малым тиражем, что стоит 77 фунтов самое малое, которые я совершенно не готова платить. Так что факт или не факт – вопрос открытый. В любом случае, сын Тирелла прожил благополучную жизнь, а сын казненного Виндэма и вовсе стал адмиралом, так что можно утверждать хотя бы одно: что бы ни утворило старшее поколение, младшее за их грехи не ответило.
Кстати, Каннингем ничего не упоминает о том, что Тирелл признался «заодно» в убийстве Принцев из Башни. Пенн упоминает, но перекладывает ответственность за это утверждение на Томаса Мора, который и пристегнул Тирелла к истории принцев, сочиняя свой пасквиль о Ричарде III.
А сэр Керзон, избежав заключения или плахи, оказался при дворе императора Максимиллиана, где его произвели в графы империи за исключительную храбрость, проявленную в походе против османов.
Штандарт сэра Роберта Керзона с мотто PARLESQUI VOULDRAS, или «Speak as you will»
Помимо получения почестей, он, возможно, поразнюхал слегка, имеются ли у императора планы на де ла Поля, потому что Керзон вновь оказывается в числе лиц, получивших королевский пардон, и 5 мая 1504 года, и 10 апреля 1505 года.
Если следить за передвижением денег, то в 1506 году Генри VII наградил Керзона крупным годовым доходом, но вот в 1504-м объявил предателем и изменником, в результате чего люди, поручившиеся за его лояльность своими залогами, деньги потеряли. Хотя, в случае именно этого короля, такое действие отнюдь не казалось ему бесстыдным или несправедливым, хотя сэр Керзон явно крутился вокруг Саффолка, работая на корону. Всё должно было быть абсолютно достоверно, недооценивать врагов Генри VII не собирался.
Надо сказать, что Максимиллиан не встрял в авантюру с де ла Полем потому, что Генри VII почуял в нем родственную душу в плане любви к деньгам, и, не прибегая, на этот раз, к угрозам всякими там экономическими санкциями за укрывательство беглого де ла Поля, пообещал ему «займ» в 10 000 фунтов на крестовый поход против турок (на самом деле, Максимиллиан нуждался в деньгах на покрытие расходов от военных действий во Франции и в Италии). С другой стороны, Максимиллиан не то чтобы имел какую-то политическую стыдливость, не желая продавать де ла Поля за 10 000 фунтов, но ужасно не хотел отказываться от такой блестящей фигуры для будущих дипломатических сражений с королем Англии. И он прибегнул к крючкотворству, заявив послам Генри VII, что таки да, договор с Англией обязывает его выдать врага английской короны по первому требованию, но этот договор не может касаться тех свободных городов, которые не попадают под юрисдикцию империи – и быстренько отправил де ла Поля в Аахен. Ну и 10 000 фунтов он тоже взял.
На самом деле, все эти дипломатические кадрили и совсем не дипломатические зачистки йоркистов, спутавшихся с заговором в Тауэре и делом де ла Поля, проходили параллельно с событиями, всерьез потрясшими династию до самого её основания – 2 апреля 1502 года умер принц Артур, наследник престола. Нет, он вовсе не был болезненным юношей, поэтому-то все и были так потрясены. Узнав же, от чего принц умер, многие были напуганы. Это была та сама «потовая лихорадка», sweating sickness, которая когда-то пришла в Англию именно вместе с жалким войском графа Ричмонда, набранного по французским каталажкам и кабакам. Нужно ли это было понимать как Божью кару за казнь простого умом молодого человека?
Артур был захоронен в Вустерском кафедрале через три недели после своей смерти, с подходящей для наследника престола помпой, параллельно главному алтарю. А каменная часовня была поставлена через два года. Что интересно, непосредственно могила Артура находится не там, её нашли в 2002 году при помощи радара. Он был похоронен под полом собора в нескольких футах от своего надгробья. Тогда было много надежд, что останки дадут исследовать, чтобы определить причину смерти, но, насколько я знаю, воз и ныне там - разрешение не было получено.
@темы: Henry VII
-
-
02.02.2021 в 21:06-
-
02.02.2021 в 22:08-
-
02.02.2021 в 22:37Tanda Kyiv, а всё то же - нежелание создания прецедента, плюс параграф о покое захоронений, который может быть нарушен только по веским причинам. Любопыству к числу этих причин не относится. На самом деле, нынче англичане на воду дуют, потому что в прошлом у них много чего есть стыдиться в плане обращения с захоронениями.