Do or die
Предисловие
Святой Лаврентий/св. Лоренс/св. Лаури - лицо историческое. Родился он в Испании, и, по-видимому, на духовную стезю ступил осознанно и рано. Во всяком случае, когда он встретил греческого философа и учителя, ставшего папой Сикстом II, то произвел на того достаточно сильное впечатление, чтобы философ прихватил его с собой в Рим, а ставши папой Римским, сделал одним из семи диаконов. Сферой ответственности Лаврентиуса была церковная казна и финансовая помощь больным и бедным.
читать дальшеРазумеется, для правящей римской элиты параллельная власть, к которой изначально стремилась христианская церковь в Риме, была сущим ядом, так что они иначе чем врагами человечества христиан не называли. Тем не менее, для очень многих представителей той же элиты христианство представляло собой более привлекательную альтернативу, чем всё глубже утопающая в хаосе традиционная Империя. В конечном итоге, император Валериан решил одним махом покончить с римскими христианами, с их разрушительным влиянием, и заодно пополнить казну. Летом 258 года все известные христиане были арестованы, быстро казнены, а имущество их конфисковано. Надо сказать, что казна и прочие ценности церкви не были найдены, что говорит, конечно, о том, что для арестованных арест неожиданностью не был, и что в пасть режиму кинулись, образно говоря, самые упорные в вере и твердолобые приверженцы христианства, готовые к любому мученичеству, но не сотрудничеству.
Как следствие, фигура казначея Лаврентиуса приобрела для императора особое значение, и Валериан даже пообещал ему помилование, если тот укажет, где находятся ценности. К удивлению императора, Лаврентиус попросил дать ему три дня для сбора богатств церкви. Валериан не был наивным молодым человеком, но на стороне Лаврентиуса был опыт привыкшего к преследованиям человека, к которому с симпатией относились не только христиане и не только беднота - он обладал врачебными умениями, плюс оказывал эту помощь бесплатно. Так что шпионы Валериана потеряли его почти сразу. Тем не менее, Лаврентиус действительно появился через три дня, приведя с собой к дворцу весь римский сброд, который смог собрать. Указав на них широким жестом, он сказал, что вот оно, истинное сокровище христианской церкви. До Валериана дошло, что три дня Лаврентиус потратил на то, чтобы перепрятать казну, распределив её среди бесчисленного количества укрывающих, да ещё и выиграл в смысле пропаганды - никто не распространял новости так быстро, как римские люмпены.
То ли из мести, то ли в надежде, что плоть окажется слабее духа, Лаврентиуса не казнили так, как прочих, отрубив голоду. Его поджарили на решетке. Легенд об этом моменте много, но их всех объединяет то, что Валериан проиграл и в этом. По какой-то причине, Лаврентиус ни малейшей слабости не выказал. Было ли дело в чуде, в уникальном владении определенными техниками управления сознанием, или искусство человека, хорошо разбирающегося в снадобьях определенного рода, но Лаврентиус остался в истории примером непоколебимой стойкости и презрения к терзаниям плоти.
Собственно история церкви
В Финляндию христианство просачивалось довольно туго, по капле, причем капало с двух сторон - со стороны католической тогда Швеции, и со стороны православной России. На стороне католиков оказались два фактора: то, что номинально Финляндия была шведской территорией, и то, что мессы католики читали на латыни, которую не понимало ни местное население, ни те офицеры, которых шведские короли щедро наделяли землями в болотистой и заросшей финской глубинке. В общем-то, местные жители просто решили, что чужие священнослужители читают какие-то мощные заклинания, которым подчиняются даже вооруженные до зубов чужеземцы - и стали ходить в деревянные церкви, которые кое-где ставили понаехавшие. Это не значит, что свои имена и обряды были забыты, просто потихоньку были приняты и новые.
Оплотом власти и веры был тогда город Турку. Именно там жил наместник, сидел епископ, стоял гарнизон. В 1412 году епископом Турку стал энергичный Мауно Таваст, который стал энергично отстраивать церкви в камне, потому что деревянные горели нещадно, и, как водится, не всегда отстраивались заново. На месте нынешней церкви св. Лаврения в Вантаа тогда стояла построенная в 1401 году церквушка, обслуживающая духовную жизнь растянувшегося по побережью прихода. Надо сказать, что на юге Финляндии в тому времени были уже неплохие и богатые поместья, так что не прошло слишком много времени, как епископ и владельцы поместий нашли друг друга и решили, что каменной церкви быть.
Вообще, не так давно один молодой ученый попытался доказать, что церковь в Вантаа была построена не по приказу епископа Мауно, а по приказу епископа Конрада. Никто молодого ученого клевать не стал, но никто пока не стал и менять устоявшееся мнение - Конрад Битц не был популярной фигурой в финской истории. Во-первых, он пытался ужесточить борьбу с местными языческими привычками, к которым большинство местных священников относились снисходительно (а что им оставалось?). Во-вторых, он сделал жизнь самих священников заморочной, заставляя их проходить переподготовку в Турку, под строгим надзором епископа (а у тех на местах оставалось хозяйство неприсмотренным и пригожие хозяйки-экономки с детишками безутешными). Епископ Конрад делал всё, чтобы недопустить и тени самостоятельных решений на местах. И, наконец, он был юнионистом, то есть оказался на стороне угнетателей в борьбе Швеции за суверенитет. Ну разве можно такого человека считать основателем одной из немногих сохранившихся в Финляндии средневековых церквей?!
В общем годом основания нынешней церкви пока считается "1494 год или раньше". Архитектор был приглашенный, из Мекленбурга, что, в общем-то, совсем не удивительно - местные епископы учились в германских университетах, и их связи были там. Епископ (очередной Мауно), перешедший от слов к делу, не поленился сам отслужить в старой, посеревшей от времени церкви литургию. Приход насчитывал к тому времени уже около 1 000 человек, большинство - шведы. Надо сказать, что в местных условиях "строить церковь" означало, что от епископа поступает предложение, а вот соглашаются с ним местные авторитеты. Или не соглашаются. В данном случае, согласились, потому что ещё первый епископ Мауно проделал хорошую работу - и проект церкви был готов, и место выбрано, и смета сделана, и даже модель церкви смастерили.
И пошла работа. На каждое хозяйство расписали обязанности, кому и что нужно поставить. Допустим, в камне и щебенке недостатка в лесах и на полях не было, но их надо было на стройку возить. Глины было тоже вокруг достаточно, а вот мастеров по кирпичному делу не было - пришлось из-за границы выписывать с подмастерьями, чтобы основали кирпичный завод. На церковь нужно было 150 000 кирпичей, каждый весом в 3-5 кг, и всё это надо было везти с кирпичного завода на стройку. Известь была полностью импортной - везли из Эстонии, Германии, Англии даже, тысячи бочек. Нужно было раздобыть грамотных профессионально прорабов, каменщиков, кузнецов. Стены тоже расписывали профессионалы. И всё это - на деньги прихожан, с небольшой помощью от епископской казны. Нынче в такое трудно поверить, что кто-то добровольно в подобное ярмо полезет, но местные руководствовались двумя соображениями, из которых ни одно не было просто любовью в Богу. Во-первых, быть населенным пунктом, имеющим свою собственную церковь, считалось страшно престижным - что именно это место оказалось лучше соседей. Во-вторых, церковь-то всегда была одна на довольно большой район, что означало постоянный приток потенциальных покупателей и продавцов к каждому праздничному дню, а таких в церковном календаре было немало.
Строить церковь было возможно только летом, с мая по сентябрь, потому как раствор твердел только при минимум +5 градусах, лучше - побольше. Опять же, работа на стройке отвлекала людей от их основной работы, не говоря о том, что содержание специалистов было удовольствием не дешевым. Одно лето оказалось настолько заполошным, что было вообще не до строительства. И все-таки на пятое лето церковь была готова. Освящал церковь сам епископ. К слову, тогда она была снаружи снежно-белой, и в таком состоянии поддерживалась ещё в 1700-х годах, серый "средневековый" цвет средневековые церкви получили уже позже, хотя причина этому толком никому не известна - "как-то так получилось".
В 1550 году на южном побережье стало образовываться поселение, которое со временем стало городом Хельсинки, что вызвало поток переселенцев из других частей страны - финскоязычных. Надо сказать, что к периоду Реформации население Вантаа и прилегающих районов было, по большей части, шведскоязычным. До поры до времени, пока службы велись на латыни, язык прихожан значения не имел, но поскольку в центре самой идеи реформация была именно доступность богослужений для понимания паствы, финскоязычные прихожане стали требовать в этом смысле равноправия. Равноправие случилось году к 1660, когда к западу от каменной церкви построили финскоязычную деревянную - к такому решению пришли во многих приходах, но единственная сохранившаяся такая церквушка находится около кафедрального собора в Порвоо.
По поводу того, как отразилась Реформация на церкви св. Лаврентия, говорят по-разному. Одни - что вся роспись была замазана, другие - что внутреннее убранство не тронули вообще, просто запретили перед ним молиться. Вообще, пожар какие-то росписи действительно обнажил, но исследовавший их медиэвалист Эмиль Нервандер признал роспись примитивной и незначительной, и не представляющей ценности (в чем, судя по всему не ошибся, потому что добросовестно скопировал увиденное на бумагу, и эти документы сохранились). Так что заштукатурить их могли не в связи с Реформацией, а до этого, во время очередного ремонта. Тем не менее, когда началась чисто административная реформация самой структуры церковного управления, церковь в Вантаа вообще потеряла свою независимость и захирела сама по себе. Ну а потом начались времена, известные как "Малое лихолетье" и "Большое лихолетье" (результаты Северной войны), и всем на время стало не до того, как выглядят церкви. В данном конкретном случае, виновниками всё же были не "русские оккупанты", а то, что шведскоязычный церковный староста дал дёру в Швецию со всеми церковными ценностями, и потерялся в волнах истории - вместе с ценностями, да. Хотя в розыск его объявляли. Ну а после всех этих лихолетий количество прихожан сократилось настолько, что своя церковь для финнов стала ненужной - служба на финском велись теперь в той же каменной церкви, на час раньше, чем для шведскоязычных, ведь первые были заняты на работах в поместьях вторых, да и вообще жесткое разделение как-то стерлось после десятилетий испытаний, в которых досталось всем.
Доканал средневековую церковь большой пожар в мае 1893 года. По иронии судьбы - от калориферов отопления, которые в 1874 году стали гордостью и символом возрождения церкви, которая обрела независимость от Хельсинки, и получила своего собственного приходского священника после двухсотлетнего перерыва. Во время пожара спасти удалось только картину с алтаря, большие церковные люстры, да праздничные ризы. Всё, что могло гореть, выгорело. Говорят, что стенная роспись и статуи погибли именно тогда. Восстанавливать церковь стали немедленно, под руководством уже своего, финского архитектора Теодора Хёйера. Да и времена уже были другими - освящение церкви состоялось через год, как раз в 400-летний юбилей 1894 года.
Хёйер очень изменил внешний вид церкви, но вообще-то результат считается уникальным слиянием средневековья и "хёйеризма" (вернее, средневековья и неоготики). Окна расширили именно тогда, и роспись сводов, образцом которым послужил Нотр-Дам (и не меньше!) тоже была сделана тогда. В 1920 году все эти новшества были основательнооблаяны раскритикованы другим архитектором, Линдгреном, но вообще-то церковь перестраивалась всё время своего существования. Балконы, например, были сделаны в 1820-х, чтобы решить проблему внезапно образовавшейся тесноты.
Алтарную картину, копию "Тайной вечери", написал, очевидно, Роберт Вильгельм Экман ( Robert Wilhelm Ekman) ещё до пожара, и именно её удалось спасти. Обе спасенные от пожара люстры (1600-1700 гг) тоже помещены на свое место. Вот единственный витраж, изображающий Христа, утешающего паломника, был подарен церкви уже после пожара Марией Экман, супругой консула. Витраж, очевидно, немецкой работы. Статуй было изначально 8, и 4 из них погибли при пожаре. Одну, Джоба, в 1876 году отправили, к счастью, в Национальный музей, как самую художественно ценную. Статуи, находящие в зале сейчас, поместили туда уже во время последнего ремонта в 2017 году - дева Мария, неизвестная святая, и св. Доминик.
Впечатления
Именно от самой церкви - очень позитивные. В Англии меня всегда подбешивал набор разнокалиберных стульев, который присутствует во всех соборах в самом центре, и совершенно безобразен. Здесь - красивые, тёмные, чистенькие скамейки, которые в Англии только на хорах и увидишь. Да, витражи бы церковь украсили, но окна тоже не безобразны. Орган хорош, канторы хороши (здесь они все - выпускники музакадемии).
А вот сама служба меня просто-напросто удивила. Вернее, всё началось до службы. Какой-то мужик из персонала подошел к месту, где люди зажигают свечи в память или ещё по какой-то причине, и тщательно задул все, кроме центральной. Как понимаю, это вообще не допустимо! К счастью, потом, чуть позже, со скамьи поднялась молодая женщина и зажгла эти свечи снова. Потом появилась вот эта папесса:
Не обращая внимания на аудиторию, она привстала на одно колено. Нет, не перед девой Марией, а чтобы сфотографировать на смарт инсталляцию с люлькой. Потом только занялась делом, начав проповедь с вопроса, чего общего между шерстяными носками и Рождеством. Овечки, как оказалось. Которые согревают нас своей шерстью, а младенца Христа согревали своим теплом, хотя носки и ему бы не помешали тогда, конечно, но носков в сейме не оказалось. Я нервно сглотнула. Агнец - символ, шерсть его здесь не причем, всё брутальнее. Но ладно. Хлев, коровки, овечки - почему бы и не шерсть. Второй раз я нервно сглотнула, когда дама увлеклась рассуждать о том, что любовь - это тоже центральная тема Рождества, и в качестве примера привела любовь Иосифа и Марии, не вдаваясь в подробности. Я не сомневаюсь, что у Иосифа и Марии была образцовая семья, но упоминать их любовь чуть ли не в одном предложении с младенцем Иисусом... "Никанон", я бы сказала. Причем, папесса была явно из замещающих, что было понятно по тому, как она рысила по церкви со смартом наперевес. Интересно, она проповедь на ходу сочиняла? У меня сложилось такое впечатление.
Народа в церкви оказалось неожиданно мало. Наверное, все испугались оповещения, что впустят только треть от нормы, потому что наши бюрократы ввели новые корона-ограничения точнехонько накануне Сочельника. Самое большое отличие от Англии - возраст присутствующих. Почти все среднего возраста и моложе, в Англии стулья занимает глубоко седой народ. Хотя когда мы только подъезжали, то тоже заподозрили, что опоздали и не попадем на службу, потому что машины распределялись по стоянкам как на рок-концерт! Оказалось, все эти люди приехали... на кладбище. Ну правильно, там же одно из старейших кладбищ, там масса семейных захоронений.
Ну и колокольня ещё. У финских колоколен есть такая общая черта, что они широкие и приземистые))
Вот здесь колокольня оказалась отчасти старше самой церкви - под каменными плитами пола был найден деревянный цоколь, сделанный в середине 1300-х годов.
А вообще, во время последнего ремонта было найдено много неожиданного для церковного двора, но подобные находки по Финляндии не редкость. Например, когда-то внутри церковной ограды тайно хоронили младенцев, умерших до крещения. Во дворе этой церкви найдено 8 таких тайных захоронений. В принципе, на церковной земле некрещенных не хоронили, но родители-то верили, что именно захоронение на церковной земле является одним из условий возрождения. Под основанием печи дома священника нашли коровий череп - талисман на счастье в доме, который частенько подкладывали суеверные христиане. На территории церковного двора нашли некоторое количество "колдовских" талисманов - кости от заячьих лап, крыльев нетопыря, лягушачьих лапок. Это было и от сглаза, и на удачу, а на церковной земле их прикапывали, потому что церковь считалась зданием со своей магической мощью.
Святой Лаврентий/св. Лоренс/св. Лаури - лицо историческое. Родился он в Испании, и, по-видимому, на духовную стезю ступил осознанно и рано. Во всяком случае, когда он встретил греческого философа и учителя, ставшего папой Сикстом II, то произвел на того достаточно сильное впечатление, чтобы философ прихватил его с собой в Рим, а ставши папой Римским, сделал одним из семи диаконов. Сферой ответственности Лаврентиуса была церковная казна и финансовая помощь больным и бедным.
читать дальшеРазумеется, для правящей римской элиты параллельная власть, к которой изначально стремилась христианская церковь в Риме, была сущим ядом, так что они иначе чем врагами человечества христиан не называли. Тем не менее, для очень многих представителей той же элиты христианство представляло собой более привлекательную альтернативу, чем всё глубже утопающая в хаосе традиционная Империя. В конечном итоге, император Валериан решил одним махом покончить с римскими христианами, с их разрушительным влиянием, и заодно пополнить казну. Летом 258 года все известные христиане были арестованы, быстро казнены, а имущество их конфисковано. Надо сказать, что казна и прочие ценности церкви не были найдены, что говорит, конечно, о том, что для арестованных арест неожиданностью не был, и что в пасть режиму кинулись, образно говоря, самые упорные в вере и твердолобые приверженцы христианства, готовые к любому мученичеству, но не сотрудничеству.
Как следствие, фигура казначея Лаврентиуса приобрела для императора особое значение, и Валериан даже пообещал ему помилование, если тот укажет, где находятся ценности. К удивлению императора, Лаврентиус попросил дать ему три дня для сбора богатств церкви. Валериан не был наивным молодым человеком, но на стороне Лаврентиуса был опыт привыкшего к преследованиям человека, к которому с симпатией относились не только христиане и не только беднота - он обладал врачебными умениями, плюс оказывал эту помощь бесплатно. Так что шпионы Валериана потеряли его почти сразу. Тем не менее, Лаврентиус действительно появился через три дня, приведя с собой к дворцу весь римский сброд, который смог собрать. Указав на них широким жестом, он сказал, что вот оно, истинное сокровище христианской церкви. До Валериана дошло, что три дня Лаврентиус потратил на то, чтобы перепрятать казну, распределив её среди бесчисленного количества укрывающих, да ещё и выиграл в смысле пропаганды - никто не распространял новости так быстро, как римские люмпены.
То ли из мести, то ли в надежде, что плоть окажется слабее духа, Лаврентиуса не казнили так, как прочих, отрубив голоду. Его поджарили на решетке. Легенд об этом моменте много, но их всех объединяет то, что Валериан проиграл и в этом. По какой-то причине, Лаврентиус ни малейшей слабости не выказал. Было ли дело в чуде, в уникальном владении определенными техниками управления сознанием, или искусство человека, хорошо разбирающегося в снадобьях определенного рода, но Лаврентиус остался в истории примером непоколебимой стойкости и презрения к терзаниям плоти.
Собственно история церкви
В Финляндию христианство просачивалось довольно туго, по капле, причем капало с двух сторон - со стороны католической тогда Швеции, и со стороны православной России. На стороне католиков оказались два фактора: то, что номинально Финляндия была шведской территорией, и то, что мессы католики читали на латыни, которую не понимало ни местное население, ни те офицеры, которых шведские короли щедро наделяли землями в болотистой и заросшей финской глубинке. В общем-то, местные жители просто решили, что чужие священнослужители читают какие-то мощные заклинания, которым подчиняются даже вооруженные до зубов чужеземцы - и стали ходить в деревянные церкви, которые кое-где ставили понаехавшие. Это не значит, что свои имена и обряды были забыты, просто потихоньку были приняты и новые.
Оплотом власти и веры был тогда город Турку. Именно там жил наместник, сидел епископ, стоял гарнизон. В 1412 году епископом Турку стал энергичный Мауно Таваст, который стал энергично отстраивать церкви в камне, потому что деревянные горели нещадно, и, как водится, не всегда отстраивались заново. На месте нынешней церкви св. Лаврения в Вантаа тогда стояла построенная в 1401 году церквушка, обслуживающая духовную жизнь растянувшегося по побережью прихода. Надо сказать, что на юге Финляндии в тому времени были уже неплохие и богатые поместья, так что не прошло слишком много времени, как епископ и владельцы поместий нашли друг друга и решили, что каменной церкви быть.
Вообще, не так давно один молодой ученый попытался доказать, что церковь в Вантаа была построена не по приказу епископа Мауно, а по приказу епископа Конрада. Никто молодого ученого клевать не стал, но никто пока не стал и менять устоявшееся мнение - Конрад Битц не был популярной фигурой в финской истории. Во-первых, он пытался ужесточить борьбу с местными языческими привычками, к которым большинство местных священников относились снисходительно (а что им оставалось?). Во-вторых, он сделал жизнь самих священников заморочной, заставляя их проходить переподготовку в Турку, под строгим надзором епископа (а у тех на местах оставалось хозяйство неприсмотренным и пригожие хозяйки-экономки с детишками безутешными). Епископ Конрад делал всё, чтобы недопустить и тени самостоятельных решений на местах. И, наконец, он был юнионистом, то есть оказался на стороне угнетателей в борьбе Швеции за суверенитет. Ну разве можно такого человека считать основателем одной из немногих сохранившихся в Финляндии средневековых церквей?!
В общем годом основания нынешней церкви пока считается "1494 год или раньше". Архитектор был приглашенный, из Мекленбурга, что, в общем-то, совсем не удивительно - местные епископы учились в германских университетах, и их связи были там. Епископ (очередной Мауно), перешедший от слов к делу, не поленился сам отслужить в старой, посеревшей от времени церкви литургию. Приход насчитывал к тому времени уже около 1 000 человек, большинство - шведы. Надо сказать, что в местных условиях "строить церковь" означало, что от епископа поступает предложение, а вот соглашаются с ним местные авторитеты. Или не соглашаются. В данном случае, согласились, потому что ещё первый епископ Мауно проделал хорошую работу - и проект церкви был готов, и место выбрано, и смета сделана, и даже модель церкви смастерили.
И пошла работа. На каждое хозяйство расписали обязанности, кому и что нужно поставить. Допустим, в камне и щебенке недостатка в лесах и на полях не было, но их надо было на стройку возить. Глины было тоже вокруг достаточно, а вот мастеров по кирпичному делу не было - пришлось из-за границы выписывать с подмастерьями, чтобы основали кирпичный завод. На церковь нужно было 150 000 кирпичей, каждый весом в 3-5 кг, и всё это надо было везти с кирпичного завода на стройку. Известь была полностью импортной - везли из Эстонии, Германии, Англии даже, тысячи бочек. Нужно было раздобыть грамотных профессионально прорабов, каменщиков, кузнецов. Стены тоже расписывали профессионалы. И всё это - на деньги прихожан, с небольшой помощью от епископской казны. Нынче в такое трудно поверить, что кто-то добровольно в подобное ярмо полезет, но местные руководствовались двумя соображениями, из которых ни одно не было просто любовью в Богу. Во-первых, быть населенным пунктом, имеющим свою собственную церковь, считалось страшно престижным - что именно это место оказалось лучше соседей. Во-вторых, церковь-то всегда была одна на довольно большой район, что означало постоянный приток потенциальных покупателей и продавцов к каждому праздничному дню, а таких в церковном календаре было немало.
Строить церковь было возможно только летом, с мая по сентябрь, потому как раствор твердел только при минимум +5 градусах, лучше - побольше. Опять же, работа на стройке отвлекала людей от их основной работы, не говоря о том, что содержание специалистов было удовольствием не дешевым. Одно лето оказалось настолько заполошным, что было вообще не до строительства. И все-таки на пятое лето церковь была готова. Освящал церковь сам епископ. К слову, тогда она была снаружи снежно-белой, и в таком состоянии поддерживалась ещё в 1700-х годах, серый "средневековый" цвет средневековые церкви получили уже позже, хотя причина этому толком никому не известна - "как-то так получилось".
В 1550 году на южном побережье стало образовываться поселение, которое со временем стало городом Хельсинки, что вызвало поток переселенцев из других частей страны - финскоязычных. Надо сказать, что к периоду Реформации население Вантаа и прилегающих районов было, по большей части, шведскоязычным. До поры до времени, пока службы велись на латыни, язык прихожан значения не имел, но поскольку в центре самой идеи реформация была именно доступность богослужений для понимания паствы, финскоязычные прихожане стали требовать в этом смысле равноправия. Равноправие случилось году к 1660, когда к западу от каменной церкви построили финскоязычную деревянную - к такому решению пришли во многих приходах, но единственная сохранившаяся такая церквушка находится около кафедрального собора в Порвоо.
По поводу того, как отразилась Реформация на церкви св. Лаврентия, говорят по-разному. Одни - что вся роспись была замазана, другие - что внутреннее убранство не тронули вообще, просто запретили перед ним молиться. Вообще, пожар какие-то росписи действительно обнажил, но исследовавший их медиэвалист Эмиль Нервандер признал роспись примитивной и незначительной, и не представляющей ценности (в чем, судя по всему не ошибся, потому что добросовестно скопировал увиденное на бумагу, и эти документы сохранились). Так что заштукатурить их могли не в связи с Реформацией, а до этого, во время очередного ремонта. Тем не менее, когда началась чисто административная реформация самой структуры церковного управления, церковь в Вантаа вообще потеряла свою независимость и захирела сама по себе. Ну а потом начались времена, известные как "Малое лихолетье" и "Большое лихолетье" (результаты Северной войны), и всем на время стало не до того, как выглядят церкви. В данном конкретном случае, виновниками всё же были не "русские оккупанты", а то, что шведскоязычный церковный староста дал дёру в Швецию со всеми церковными ценностями, и потерялся в волнах истории - вместе с ценностями, да. Хотя в розыск его объявляли. Ну а после всех этих лихолетий количество прихожан сократилось настолько, что своя церковь для финнов стала ненужной - служба на финском велись теперь в той же каменной церкви, на час раньше, чем для шведскоязычных, ведь первые были заняты на работах в поместьях вторых, да и вообще жесткое разделение как-то стерлось после десятилетий испытаний, в которых досталось всем.
Доканал средневековую церковь большой пожар в мае 1893 года. По иронии судьбы - от калориферов отопления, которые в 1874 году стали гордостью и символом возрождения церкви, которая обрела независимость от Хельсинки, и получила своего собственного приходского священника после двухсотлетнего перерыва. Во время пожара спасти удалось только картину с алтаря, большие церковные люстры, да праздничные ризы. Всё, что могло гореть, выгорело. Говорят, что стенная роспись и статуи погибли именно тогда. Восстанавливать церковь стали немедленно, под руководством уже своего, финского архитектора Теодора Хёйера. Да и времена уже были другими - освящение церкви состоялось через год, как раз в 400-летний юбилей 1894 года.
Хёйер очень изменил внешний вид церкви, но вообще-то результат считается уникальным слиянием средневековья и "хёйеризма" (вернее, средневековья и неоготики). Окна расширили именно тогда, и роспись сводов, образцом которым послужил Нотр-Дам (и не меньше!) тоже была сделана тогда. В 1920 году все эти новшества были основательно
Алтарную картину, копию "Тайной вечери", написал, очевидно, Роберт Вильгельм Экман ( Robert Wilhelm Ekman) ещё до пожара, и именно её удалось спасти. Обе спасенные от пожара люстры (1600-1700 гг) тоже помещены на свое место. Вот единственный витраж, изображающий Христа, утешающего паломника, был подарен церкви уже после пожара Марией Экман, супругой консула. Витраж, очевидно, немецкой работы. Статуй было изначально 8, и 4 из них погибли при пожаре. Одну, Джоба, в 1876 году отправили, к счастью, в Национальный музей, как самую художественно ценную. Статуи, находящие в зале сейчас, поместили туда уже во время последнего ремонта в 2017 году - дева Мария, неизвестная святая, и св. Доминик.
Впечатления
Именно от самой церкви - очень позитивные. В Англии меня всегда подбешивал набор разнокалиберных стульев, который присутствует во всех соборах в самом центре, и совершенно безобразен. Здесь - красивые, тёмные, чистенькие скамейки, которые в Англии только на хорах и увидишь. Да, витражи бы церковь украсили, но окна тоже не безобразны. Орган хорош, канторы хороши (здесь они все - выпускники музакадемии).
А вот сама служба меня просто-напросто удивила. Вернее, всё началось до службы. Какой-то мужик из персонала подошел к месту, где люди зажигают свечи в память или ещё по какой-то причине, и тщательно задул все, кроме центральной. Как понимаю, это вообще не допустимо! К счастью, потом, чуть позже, со скамьи поднялась молодая женщина и зажгла эти свечи снова. Потом появилась вот эта папесса:
Не обращая внимания на аудиторию, она привстала на одно колено. Нет, не перед девой Марией, а чтобы сфотографировать на смарт инсталляцию с люлькой. Потом только занялась делом, начав проповедь с вопроса, чего общего между шерстяными носками и Рождеством. Овечки, как оказалось. Которые согревают нас своей шерстью, а младенца Христа согревали своим теплом, хотя носки и ему бы не помешали тогда, конечно, но носков в сейме не оказалось. Я нервно сглотнула. Агнец - символ, шерсть его здесь не причем, всё брутальнее. Но ладно. Хлев, коровки, овечки - почему бы и не шерсть. Второй раз я нервно сглотнула, когда дама увлеклась рассуждать о том, что любовь - это тоже центральная тема Рождества, и в качестве примера привела любовь Иосифа и Марии, не вдаваясь в подробности. Я не сомневаюсь, что у Иосифа и Марии была образцовая семья, но упоминать их любовь чуть ли не в одном предложении с младенцем Иисусом... "Никанон", я бы сказала. Причем, папесса была явно из замещающих, что было понятно по тому, как она рысила по церкви со смартом наперевес. Интересно, она проповедь на ходу сочиняла? У меня сложилось такое впечатление.
Народа в церкви оказалось неожиданно мало. Наверное, все испугались оповещения, что впустят только треть от нормы, потому что наши бюрократы ввели новые корона-ограничения точнехонько накануне Сочельника. Самое большое отличие от Англии - возраст присутствующих. Почти все среднего возраста и моложе, в Англии стулья занимает глубоко седой народ. Хотя когда мы только подъезжали, то тоже заподозрили, что опоздали и не попадем на службу, потому что машины распределялись по стоянкам как на рок-концерт! Оказалось, все эти люди приехали... на кладбище. Ну правильно, там же одно из старейших кладбищ, там масса семейных захоронений.
Ну и колокольня ещё. У финских колоколен есть такая общая черта, что они широкие и приземистые))
Вот здесь колокольня оказалась отчасти старше самой церкви - под каменными плитами пола был найден деревянный цоколь, сделанный в середине 1300-х годов.
А вообще, во время последнего ремонта было найдено много неожиданного для церковного двора, но подобные находки по Финляндии не редкость. Например, когда-то внутри церковной ограды тайно хоронили младенцев, умерших до крещения. Во дворе этой церкви найдено 8 таких тайных захоронений. В принципе, на церковной земле некрещенных не хоронили, но родители-то верили, что именно захоронение на церковной земле является одним из условий возрождения. Под основанием печи дома священника нашли коровий череп - талисман на счастье в доме, который частенько подкладывали суеверные христиане. На территории церковного двора нашли некоторое количество "колдовских" талисманов - кости от заячьих лап, крыльев нетопыря, лягушачьих лапок. Это было и от сглаза, и на удачу, а на церковной земле их прикапывали, потому что церковь считалась зданием со своей магической мощью.
-
-
26.12.2021 в 00:02И пользуясь моментом хочу выразить огромную благодарность за то, что ведете этот дневник, он просто замечательный.
-
-
26.12.2021 в 00:19-
-
26.12.2021 в 07:25-
-
26.12.2021 в 10:20-
-
26.12.2021 в 15:17-
-
26.12.2021 в 15:19-
-
26.12.2021 в 17:04Обвлдеть.
-
-
26.12.2021 в 21:48