Ныне покойных, разумеется. Это мы 23 сентября смотались в Т
амминиеми, бывшую резиденцию президентов, а ныне музей, закрыв этим летний сезон интенсивного ознакомления с близлежащими достопримечательностями. На выставки интересные ходить-то будем. Надо до конца года сходить в музей Синебрюхова (который пиво Кофф), например, потому что туда старинного японского искусства подвезли. Но не к спеху. Что же касается Тамминиеми, то его после смерти Кекконена сразу же сделали музеем, потому что Кекконен - это Кекконен. Многие по сей день считают, что только при Кекконене и жилось простым людям хорошо. Возможно, и не ошибаются, я не знаю.
Портрет работы Глазунова, который наделал много шума. Финнам он не понравился. Дело в выправке Кекконена. Спортивный почти до самых последних лет, он никогда не показывался на людях, не расправив плечи. Тут поза расслабленная, к такому в официальных портретах не привыкли. Хотя Глазунов мог и не понимать, что портрет официальный - его же заказал и оплатил женский журнал, в обмен на эксклюзивное право следить за процессом. Супруга Кекконена громко прошептала на церемонии открытия портрета, что "мать родная бы не узнала". Сам президент сухо пошутил, что "в глазах этого типа есть что-то знакомое". Кто-то узрел в пейзаже, за правым плечом президента, красногрудого снигиря, и немедленно проассоциировал птичку с коммунистическим СССР, который бдит за Финляндией. На мой взгляд, Глазунов своей модели даже слегка польстил, если судить по фото президентачитать дальшеСама вилла изначально, разумеется, была частной, и её строители не предполагали для дома такого будущего, которое сложилось. Строили её в 1904 году два молодых архитектора, Сигурд Фростерус (он же спроектировал и Стокманн в Хельсинки) и Густаф Стренгелл. Эти двое были ярыми противниками быстро входящего в моду стиля национальной романтики, и проповедовали рационализм. Кстати, они участвовали в соревновании проектов железнодорожного вокзала Хельсинки, но Стренгелл ухитрился круто подвести партнера, не выполнив свою часть работы до дедлайна, так что победил (к счастью) проект Элиэля Сааринена. А вот виллу оптовому торговцу Йоргану Ниссену они построили. Внутри вилла действительно функциональна до предела, но внешний вид здания из-за убеждений архитекторов не пострадал, по-моему.
Ниссен с дочерью
Потом, в 1914, виллу купил работавший в Питере инженер Эрнст Сунгрен, которому Тамминиеми служила дачей. Сунгрен уехал в 1917 из Питера, а в 1924 и из Хельсинки - в Бельгию. Его дочь, Элна, осталась в России - она была замужем за инженером Всеволодом Ждановым. В 1937 Всеволода расстреляли (реабилитирован в 1980-х), а Элну сослали в Сибирь, в лагеря, где она была с 1938 по 1947 году, и от пережитого так и не оправилась полностью, хотя брат брат смог помочь ей перебраться в 1950-х в Финляндию. Перемена места не помогла, травмированная психика Элны продолжала держать её в лагерном кошмаре. Её младший сын, сердечник, умер за время заключения матери. Старший выжил, и живёт в Бельгии. До реабилитации мужа Элна де дожила. Она умерла в 1977 году, вскоре после того, как написала свою книгу "Письмо из Сибири".
У Сунгренов виллу купил богатый бизнесмен Амос Андерсон. Ему понравилось место и сама вилла, но Андерсон был невероятно социальным человеком, ненавидившим тишину и одиночество. Сначала он пытался приглашать друзей в Тамминиеми, оплачивая им дорогу, но через три года вернулся "к цивилизации", так сказать, то есть в центр Хельсинки, где и наткнулся на одном приёме на дружеское предложение, от которого не смог отказаться: "а не хочет ли богатый бизнесмес подарить свою дачу бедному государству"? Предложение исходило от президента Каллио, который действительно был личным другом Андерсона, и было высказано в ответ на жалобы бизнесмена по поводу полной невозможности жить вдалеке от любимых театров и ресторанов. Идеей было оборудавать в Тамминиеми жилье для президентов, потому что Президентский дворец как-то не ассоциировался у Каллио с домом. По иронии судьбы, переехать сам Каллио в новый дом не успел. У него резко сдало здоровье, он подал в отставку, и умер буквально в день отставки. Кстати, музей Амос Рекс по сей день содержится на деньги Андерсона, завещавшего всё своё состоянии фонду развития шведской культуры.
Амос Андерсон
Так что первым поселившимся в Тамминиеми президентом был Ристо Рюти. Сначала семья Рюти проводила там только летние месяцы, но в 1944 году начались бомбардировки Хельсинки, президентский дворец был поврежден, и Рюти переехали подальше от центра столицы. Этому президенту не повезло оказаться ответственным за участие Финляндии во Второй мировой на проигравшей стороне. По иронии судьбы, в Тамминиеми же в июне 1944 был подписан договор с Риббентропом, гарантирующий поставки оружия и зерна из Германии союзной Финляндии, а уже 1 августа того же года - прошение Рюти об отставке из-за проигранной войны.
Ристо и Герда Рюти. Им действительно не повезло, этим юристу и экономисту Ристо и интересующейся парапсихологией, творчески ориентированной Герде. Но они выполняли свой долг честно
Первым президентом, постоянно и с удовольствием жившим в Тамминиеми, был Маннергейм, сменивший Рюти, и служивший до 1946 года, когда он уволился по состоянию здоровья. Интересно, что бомбоубежище под Тамминиеми называют "маршалский бункер", хотя, на самом деле, его построили при перестройке и реставрации виллы после того, как Андерсон подарил её государству. Именно поэтому Рюти и переехали в Тамминиеми в 1944 (в президентском дворце тогда бомбоубежища не было). Бункер - это, конечно, слишком ёмкое слово для такого скромного помещения.
Президент Паасикиви никогда в Тамминиеми не жил, но вот следующий, Урхо Кекконен, как въехал туда с семейством в октябре 1956 года, так и остался до самой смерти, после чего Тамминиеми сделали музеем. Так что, в какой-то степени, всю виллу можно считать домом-музеем Кекконена, хотя официально этот титул носит скромненькая избушка в Северной Саво, где он родился. Кекконен был, конечно, явлением, и до сих пор мнения по его поводу разделяются. Как понимаете, в вину ему ставят слишком дружелюбные отношения с СССР, то есть именно то, чем другие восхищаются. Сильвия/Сюльви, его жена, была не менее персоной, чего не скажешь, глядя на её фото рядом с Джекки Кеннеди. Правда, между женщинами разница в 20 лет, но меня не оставляет чувстви, что Сюльви вырядилась таким образом, зная о том, что элегантностью с Джекки конкурировать невозможно, зато можно обратить на себя внимание, дав одеждой понять, что она, Сюльви - мать, жена и занятая женщина, которая не считает внешний лоск важным.
На самом же деле, внешний лоск Сюльви любила самозабвенно, охотно признавая за собой эту слабость, и на других фото грибом-поганкой отнюдь не смотрится. Синее с золотом рококо в главном зале - это именно выбор Сульви. Как и цветовая гамма своей ванной комнаты.
А в спальне Сюльви - "золотое" кресло. Они с мужем вообще были людьми разного склада. Будучи писателем и натурой артистичной, Сюльви более ценила всякие хорошенькие и миленькие детали, Урхо же был в быту практически аскетом.
Спальня Сюльви
Спальня Урхо
А вот уголок бело-розовой мебели - это от Андесона ещё. И там живет божественно прекрасная Рысь скульптора Шилкина. Воистину, его работы невозможно не заметить, и никак нельзя ни с кем спутать.
В 70-х интерьер Тамминиеми обновили. Там появились милые сердцу президента предметы современной на тот день техники и быта - кожаные диваны и кресла (которые вообще вышли в Финляндии из моды только в этом веке, да и то не окончательно), знаменитое кресло-кокон, берёзовая мебель Аалто, телевизор с невиданной на тот день роскошью - пультом управления.
Барельеф в модном тогда египетском стиле, называется "Ihmisiä työssä" ("Люди за Работой"), Essi Renwall
Картина называется "Ilves kohtaa Jäämeren" ("Рысь и Ледовое Море"), Reidar Särestöniemi
Интересно, наверное, что Кекконен, которого часто можно видеть в официальных хрониках поднимающим бокалы или участвующим в охоте, практически не употреблял алкоголь и вообще никогда не стрелял (реальная психическая травма молодых лет). Например, на семейных рождественских застольях каждый выпивал не более бокала, против чего однажды бурно взбунтовалась невестка. Дети Кекконена и их семьи даже не знали, что в Тамминиеми есть встроенный в стену бар, и даже штатный бармен - президент принимал практически всех визитеров именно в Тамминиеми, устраивая в президентском дворце только самые большие приемы.
Кухня поражает своей скучной функциональностью. Единственной необычной для меня чертой была высота поверхностей - они довольно низкие даже для человека среднего роста в 170 см. Оказывается, всё было сделано по специальным меркам и для штата поваров с помощниками, которые в Тамминиеми работали, а они были довольно невысокие. Вообще, изредка ещё можно встретить дома у престарелых сохранившиеся кухни в функциональном стиле, и да, везде раздражающе низкие поверхности - тогда женщины были мелкими по сравнению с нашим временем.
Рабочий кабинет - невелик и тоже очень функционален.
Скульптура на заднем плане - "Водное препятствие" Пентти Пипанахо от 1956 года
А вот за этим столом проходили конкретные переговоры. Карта на стене - не лишь бы какая карта, а прадед нышних смартфонов - это альбом из более десятка карт, на самом деле, которые готовились специально для президента. На столе - только сигаретница и пепельница.
Ну и просто для наглядности, сколько всякой сувенирной дребедени набирается у людей на полках. С той разницей, что президент не мог полученные подарки не держать на виду))
И, наконец, знаменитая сауна. Кстати, до сих пор её можно арендовать на вечер за несколько тысяч. Говорят, некоторые фирмы и арендуют. Уж не знаю, анекдот или нет, но, вроде, в этой сауне парился и Хрущев в компании "капиталистов". По национальному коду, в финской сауне парятся без одежды, что для человека другой культуры отнюдь не всегда комфортно. Ну, у Хрущова оказались в багаже новые сатиновые "семейные", в которых он и парился. Сейчас эта культура, не трясти приватными частями тела на людях, снова возвращается, как ни странно. Молодежь консервативнее своих дедов-прадедов.
-
-
05.11.2022 в 16:33-
-
05.11.2022 в 16:38-
-
05.11.2022 в 23:46LenaElansed, дело в том, что мне-то работы Глазунова с детства нравились и нравятся. Мне всё равно, что там критики не такого в его творчестве видят, но у меня оно находит живейший отклик. Ну а что касается вкусов людей, которые картины смотрят, то они были и будут всегда разными. Про аппликацию не знала!