Do or die
Весна 1220 года началась с шокирующего для английского двора известия: мать короля, Изабелла Ангулемская, которая к тому моменту уже вернулась во Францию, сообщила сыну о своём новом замужестве. В мужья она выбрала себе Юга де Лузиньяна-младшего, жениха своей малолетней дочери Джоан, который был сыном бывшего жениха Изабеллы, недавно погибшего в Святой Земле, что, конечно, стало грандиозным скандалом и поводом для разговоров повсюду, от Лондона до Рима.
Личная печать Изабеллы Ангулемской
читать дальшеТрадиции Средневековья не делали большого различия между обручением и браком, рассматривая первое просто как отложенное второе. Не делали те же традиции и различия между родными и «сводными» детьми супругов от предыдущих браков. В свое время Изабелла шокировала окружающих, предпочтя короля Англии французскому графу, но тогда с последствиями разбирался её муж, король Джон. Собственно, брак его дочери Джоан с сыном Юга IX де Лузиньяна был компенсацией за те земельные владения, которые Лузиньяны не получили через брак с Изабеллой. За Джоанной давали Сент, Сентонж и Олерон.
Теперь же ситуация усложнилась тем, что английский король стал приемным сыном французского графа, который женился, по сути, на своей приемной матери (которая, впрочем, была моложе его). Да-да-да, обручение было официально признано в своё время недействительным, но всё же…
Скандал? Скандал. Хотя никто не потрудился описать реакцию 12-летнего Генри III на эту новость. Если тот, конечно, вообще как-то отреагировал публично, мальчиком он был очень закрытым и сдержанным в проявлении эмоций. Тем более, что обожаемая им мамочка, которую никогда не шокировали приключающиеся с ней скандалы, отписала сыну о радостном событии весьма грамотно, в лучших традициях усвоенного при дворе короля Джона: «…сэр Юг де Лузиньян остался один и без наследника, а его друзья не позволяют ему жениться на нашей дочери в виду её нежного возраста, но сподвигают к браку, который может обеспечить ему наследника как можно скорее; ему предлагали взять жену во Франции, но если он это сделает, то ваши земли в Гаскони и Пуату, а также наше земли, будут потеряны. Поэтому Мы, предвидя великую опасность от такого брака, и не имея никакой помощи от ваших советников, решили сами взять вышеозначенного Юга де Лузиньяна в мужья».
На самом же деле, Юга Х бесил не столько «нежный возраст» Джоан, сколько то, что он не мог наложить лапу на приданое невесты до консуммации их брака. А брак с Изабеллой давал ему не только Ангулем, но и оговоренную при её браке с королем Англии вдовью долю.
Тем не менее, даже папа Гонориус III ограничился в этой ситуации только письмом к Изабелле, уговаривая её не ставить своего сына-короля в унизительное положение. Изабелла и ухом не повела, а папа, готовящийся к сложной политической комбинации на юге Франции, не мог себе позволить наживать там врагов. Так что Изабелла в мае 1220 вышла за своего Лузиньяна, который немедленно начал военную кампанию в Пуату, но вот это совершенно никого не удивило и не шокировало – ничего другого от Лузиньяна и не ожидали. Впрочем, Генри III не поколебался отправить письмо со своим одобрением брака матери Лузиньяну, и письмо с поздравлением самой Изабелле, не забыв напомнить новобрачным о том, чтобы Джоан, которая изначально предназначалась в мужья тому, кто стал ей отчимом, не забыли отправить домой.
Совершенно невозможно сказать, имели ли эти письма дипломатический подтекст. Я бы сказала, что могли и не иметь, если учесть будущую привязанность Генри III к новой семье матери.
Что касается дел придворных, то легат Пандульф, исполняющий обязанности регента королевства, не знал свободной и спокойной минутки. То Изабелла со своим замужеством, то шквал жалоб на поведение Лузиньяна в королевских землях, то известие, что Уильям Маршалл-младший укрепляет свой замок в Мальборо, не испросив ни у кого разрешения, и дела казначейства вдруг потребовали от регента полного внимания, а ведь пора уже было и привлекать короля-подростка к исполнению различных проектов. Дело с Маршаллом Пандульф скинул на руки юстициарию Хью де Бургу, повелев категорически запретить лорду-маршалу несанкционированное укрепление замка. Короля он привлек к проекту строительства собора в Солсбери, первый камень которого и был заложен в конце апреля.
Что касается казначейства, то Пандульф, во-первых, настрого запретил Ральфу Невиллу покидать свой пост даже на день, и распорядился, чтобы все имеющиеся деньги немедленно передавались под управление местных тамплиеров, и чтобы никакие фонды не выдавались никому без специального разрешения регента. Мэттью Льюис предполагает, что передача фондов в руки тамплиеров была частью плана папства, постоянно занятого подготовкой крестовых походов, и постоянно испытывавшего нужду в деньгах. Король Джон в свое время обещал платить папе трибьют в 1000 марок каждый год, но это так и осталось обещанием, и теперь папский легат хотел застолбить за Святейшим Престолом то, что тому обещано. Не имея особого пиетета к храмовникам, я рискну сделать более земное предположение: тамплиеры издавна занимались ростовщичеством, так что под их управлением деньги королевской казны не лежали в сундуках, а оборачивались, и гарантированно приносили деньги.
В мае того же 1220 Пандульф решил, по распоряжению папы, что его подопечный нуждается во второй церемонии коронации, которая будет проведена канонично до мельчайших деталей, и, главное, проведена в Лондоне. Вопрос был, конечно не просто в том, чтобы стереть воспоминание о первой коронации, за которой стояла кучка роялистов. Главное, к чему стремился легат, можно прочесть между строк письма папы Гонориуса от 14 мая, адресованному английским баронам, в котором их призывали сдать все замки в руки короля и делать всё возможное, чтобы помочь королю в его деле, и поспособствовать миру в королевстве. Впрочем, почти одновременно он написал Пандульфу, деловито инструктируя его не позволять абсолютно никому держать более двух королевских замков, как бы предан делу Генри III этот человек ни был. Написал папа Гонориус и двум епископам в Пуату, обязав их расследовать слухи о том, что несколько человек там агитируют против английского короля, и если слухи окажутся правдой – отлучить этих агитаторов от церкви немедленно.
Помимо того, что это письмо иллюстрирует методы Святейшего Престола и его активные методы в деле регулирования равновесия Европы, оно содержит интересную информацию, называя Генри III cruce signatus, крестоносцем. Возможно, конечно, что обозначение короля Англии крестоносцем исходило исключительно от папы, желающего этим статусом оградить опекаемого папским легатом короля от всего возможного. Но с той же вероятностью Гуала и Маршалл в самые тяжелые дни перенесли обет, взятый отцом, на сына, чтобы защитить его хотя бы от плена и смерти, если бы роялисты потерпели поражение. Насколько я знаю, обычно клятва крестоносца не переходила автоматически на сына, если отец не успел её исполнить (хотя и Ричард, второй сын короля Джона, в крестовый поход отправился, и сын Генри III в будущем). Если человек, давший клятву крестоносца, не мог отправиться сам в Святую Землю, он должен был просто компенсировать это деньгами, достаточными для найма кого-то вместо себя, потому что подобные клятвы были не столько индивидуальным актом, сколько частью коллективной цели христианского мира.
Генри III был повторно коронован 17 мая 1220 года – в Вестминстерском аббатстве, архиепископом Кентерберийским, со всеми регалиями, и всей возможной пышностью, в присутствии всех мыслимых сэров и пэров, из которых отсутствовал только Вальтер де Грей, архиепископ Йоркский, да и тот был заядлым роялистом и дипломатом на службе короля, так что скорее всего находился где-то с миссией (он успешно сговаривал оставшуюся без жениха принцессу Джоан королю Шотландии). Интересно, что эта коронация стала для англосаксонского аббатства последней – именно Генри III начнет его перестраивать.
Личная печать Изабеллы Ангулемской
читать дальшеТрадиции Средневековья не делали большого различия между обручением и браком, рассматривая первое просто как отложенное второе. Не делали те же традиции и различия между родными и «сводными» детьми супругов от предыдущих браков. В свое время Изабелла шокировала окружающих, предпочтя короля Англии французскому графу, но тогда с последствиями разбирался её муж, король Джон. Собственно, брак его дочери Джоан с сыном Юга IX де Лузиньяна был компенсацией за те земельные владения, которые Лузиньяны не получили через брак с Изабеллой. За Джоанной давали Сент, Сентонж и Олерон.
Теперь же ситуация усложнилась тем, что английский король стал приемным сыном французского графа, который женился, по сути, на своей приемной матери (которая, впрочем, была моложе его). Да-да-да, обручение было официально признано в своё время недействительным, но всё же…
Скандал? Скандал. Хотя никто не потрудился описать реакцию 12-летнего Генри III на эту новость. Если тот, конечно, вообще как-то отреагировал публично, мальчиком он был очень закрытым и сдержанным в проявлении эмоций. Тем более, что обожаемая им мамочка, которую никогда не шокировали приключающиеся с ней скандалы, отписала сыну о радостном событии весьма грамотно, в лучших традициях усвоенного при дворе короля Джона: «…сэр Юг де Лузиньян остался один и без наследника, а его друзья не позволяют ему жениться на нашей дочери в виду её нежного возраста, но сподвигают к браку, который может обеспечить ему наследника как можно скорее; ему предлагали взять жену во Франции, но если он это сделает, то ваши земли в Гаскони и Пуату, а также наше земли, будут потеряны. Поэтому Мы, предвидя великую опасность от такого брака, и не имея никакой помощи от ваших советников, решили сами взять вышеозначенного Юга де Лузиньяна в мужья».
На самом же деле, Юга Х бесил не столько «нежный возраст» Джоан, сколько то, что он не мог наложить лапу на приданое невесты до консуммации их брака. А брак с Изабеллой давал ему не только Ангулем, но и оговоренную при её браке с королем Англии вдовью долю.
Тем не менее, даже папа Гонориус III ограничился в этой ситуации только письмом к Изабелле, уговаривая её не ставить своего сына-короля в унизительное положение. Изабелла и ухом не повела, а папа, готовящийся к сложной политической комбинации на юге Франции, не мог себе позволить наживать там врагов. Так что Изабелла в мае 1220 вышла за своего Лузиньяна, который немедленно начал военную кампанию в Пуату, но вот это совершенно никого не удивило и не шокировало – ничего другого от Лузиньяна и не ожидали. Впрочем, Генри III не поколебался отправить письмо со своим одобрением брака матери Лузиньяну, и письмо с поздравлением самой Изабелле, не забыв напомнить новобрачным о том, чтобы Джоан, которая изначально предназначалась в мужья тому, кто стал ей отчимом, не забыли отправить домой.
Совершенно невозможно сказать, имели ли эти письма дипломатический подтекст. Я бы сказала, что могли и не иметь, если учесть будущую привязанность Генри III к новой семье матери.
Что касается дел придворных, то легат Пандульф, исполняющий обязанности регента королевства, не знал свободной и спокойной минутки. То Изабелла со своим замужеством, то шквал жалоб на поведение Лузиньяна в королевских землях, то известие, что Уильям Маршалл-младший укрепляет свой замок в Мальборо, не испросив ни у кого разрешения, и дела казначейства вдруг потребовали от регента полного внимания, а ведь пора уже было и привлекать короля-подростка к исполнению различных проектов. Дело с Маршаллом Пандульф скинул на руки юстициарию Хью де Бургу, повелев категорически запретить лорду-маршалу несанкционированное укрепление замка. Короля он привлек к проекту строительства собора в Солсбери, первый камень которого и был заложен в конце апреля.
Что касается казначейства, то Пандульф, во-первых, настрого запретил Ральфу Невиллу покидать свой пост даже на день, и распорядился, чтобы все имеющиеся деньги немедленно передавались под управление местных тамплиеров, и чтобы никакие фонды не выдавались никому без специального разрешения регента. Мэттью Льюис предполагает, что передача фондов в руки тамплиеров была частью плана папства, постоянно занятого подготовкой крестовых походов, и постоянно испытывавшего нужду в деньгах. Король Джон в свое время обещал платить папе трибьют в 1000 марок каждый год, но это так и осталось обещанием, и теперь папский легат хотел застолбить за Святейшим Престолом то, что тому обещано. Не имея особого пиетета к храмовникам, я рискну сделать более земное предположение: тамплиеры издавна занимались ростовщичеством, так что под их управлением деньги королевской казны не лежали в сундуках, а оборачивались, и гарантированно приносили деньги.
В мае того же 1220 Пандульф решил, по распоряжению папы, что его подопечный нуждается во второй церемонии коронации, которая будет проведена канонично до мельчайших деталей, и, главное, проведена в Лондоне. Вопрос был, конечно не просто в том, чтобы стереть воспоминание о первой коронации, за которой стояла кучка роялистов. Главное, к чему стремился легат, можно прочесть между строк письма папы Гонориуса от 14 мая, адресованному английским баронам, в котором их призывали сдать все замки в руки короля и делать всё возможное, чтобы помочь королю в его деле, и поспособствовать миру в королевстве. Впрочем, почти одновременно он написал Пандульфу, деловито инструктируя его не позволять абсолютно никому держать более двух королевских замков, как бы предан делу Генри III этот человек ни был. Написал папа Гонориус и двум епископам в Пуату, обязав их расследовать слухи о том, что несколько человек там агитируют против английского короля, и если слухи окажутся правдой – отлучить этих агитаторов от церкви немедленно.
Помимо того, что это письмо иллюстрирует методы Святейшего Престола и его активные методы в деле регулирования равновесия Европы, оно содержит интересную информацию, называя Генри III cruce signatus, крестоносцем. Возможно, конечно, что обозначение короля Англии крестоносцем исходило исключительно от папы, желающего этим статусом оградить опекаемого папским легатом короля от всего возможного. Но с той же вероятностью Гуала и Маршалл в самые тяжелые дни перенесли обет, взятый отцом, на сына, чтобы защитить его хотя бы от плена и смерти, если бы роялисты потерпели поражение. Насколько я знаю, обычно клятва крестоносца не переходила автоматически на сына, если отец не успел её исполнить (хотя и Ричард, второй сын короля Джона, в крестовый поход отправился, и сын Генри III в будущем). Если человек, давший клятву крестоносца, не мог отправиться сам в Святую Землю, он должен был просто компенсировать это деньгами, достаточными для найма кого-то вместо себя, потому что подобные клятвы были не столько индивидуальным актом, сколько частью коллективной цели христианского мира.
Генри III был повторно коронован 17 мая 1220 года – в Вестминстерском аббатстве, архиепископом Кентерберийским, со всеми регалиями, и всей возможной пышностью, в присутствии всех мыслимых сэров и пэров, из которых отсутствовал только Вальтер де Грей, архиепископ Йоркский, да и тот был заядлым роялистом и дипломатом на службе короля, так что скорее всего находился где-то с миссией (он успешно сговаривал оставшуюся без жениха принцессу Джоан королю Шотландии). Интересно, что эта коронация стала для англосаксонского аббатства последней – именно Генри III начнет его перестраивать.
@темы: Henry III
-
-
23.01.2023 в 10:29-
-
23.01.2023 в 11:19-
-
23.01.2023 в 11:56серафита, она была предрасположена к чрезмерному эгоизму, наверное, да ещё компания Джона, не верившего ни в Бога, ни в чёрта... Всё-таки, мировоззрение мужа наверняка на неё повлияло очень и очень. Но калибр не тот
-
-
23.01.2023 в 12:46-
-
23.01.2023 в 14:06-
-
23.01.2023 в 15:39-
-
24.01.2023 в 00:04